Гарри Тертлдав - Флот вторжения Страница 21

В полетах против ящеров смерть не была случайной. То был третий вылет Бэгнолла во Францию, и он уже видел это своими глазами. Если ящеры выбрали твой самолет, они обязательно его собьют. Ускользнуть невозможно: стрельба по ракетам оказывалась дохлым делом.

Бэгнолл бросил взгляд на Кена Эмбри. Лицо пилота осунулось, на скулах натянулась кожа, рот превратился в бескровную полоску. Этой ночью они летели низко, слишком низко, чтобы возиться с кислородными масками, поэтому лицо Эмбри было полностью открыто. Полет на большей высоте делал их более заметной целью. Королевские военно-воздушные силы дорого заплатили за этот урок.

Им повезло дважды, даже трижды, если считать ту жуткую свалку в небе над Кёльном в ночь, которую все называли не иначе как Ночь Высадки Марсиан. Но сколько еще продлится их везение?

— Странное ощущение, когда летишь не в эскадрилье, — признался Эмбри.

— Там мы представляли бы из себя стаю связанных уток, которых сшибают одну за другой, — сказал Бэгнолл.

Первая же атака на ящеров, в которой, по счастью, их самолет не участвовал, обернулась жутким побоищем, и это заставило командование спешно изменить тактику, чего раньше бортинженер и представить себе не мог.

Атаки рассредоточенных самолетов, летящих на малой высоте, давали лучшие результаты, нежели массированные налеты на больших высотах, поскольку, в отличие от немцев, на ящеров численность противника впечатления не производила. Бомбардировщик Бэгнолла уже дважды возвращался в Англию из таких полетов.

— Пять миль до вхождения в район цели, — сообщил по внутренней связи штурман.

— Спасибо, Элф, — сказал Кен Эмбри.

Впереди от земли начали отрываться огненные стрелы вражеских орудий. Бомбардировщики с полным боезапасом на борту взрывались один за другим, освещая ночную тьму, словно громадные оранжевые хризантемы. Этим зрелищем можно было бы восхищаться, если бы каждый такой «цветок» не означал гибель множества людей..

Бэгнолл ждал, когда одна из огненных стрел подожжет их «ланк». Пока это не произошло, но…

Хлопнув себя кулаком по бедру, Эмбри закричал:

— Вы видели такое?! Черт бы вас подрал, вы это видели?} Одна из ракет прошла мимо цели! Кому-то из наших удалось увернуться!

Действительно, одна из ракет продолжала набирать высоту, пока не взорвалась, и взрыв ее произвел не меньше впечатления, чем фейерверк в День Гая Фокса. Эмбри быстро опомнился:

— Но попаданий все равно слишком много.

— Приближаемся к объекту, который, судя по виду, принадлежит ящерам, — сообщил из своей кабины, расположенной в нижней носовой части самолета, Дуглас Белл.

— Наводящий, начинаем заход на бомбометание. Дайте направление.

— Держитесь чуть-чуть на запад, в направлении вон той чертовщины. Не знаю, что это такое, но явно внеземного происхождения.

— Понял. Держу чуть на запад, курс прямо на объект впереди, — повторил пилот.

Всматриваясь через иллюминатор, Бэгнолл тоже видел на горизонте огромную башню. Более всего она походила на беременный небоскреб. Даже знаменитый американский Эмпайр Стейт Билдинг в сравнении с нею показался бы спичкой. Такое сооружение не имело никакого отношения к французскому сельскому пейзажу.

Башня была не единственной. Бэгнолл предположил, что это космические корабли пришельцев. Ящеры продолжали размещать окрест все новые и новые башни. А нападать на сами космические корабли означало явную смерть. Пока никому не удалось их уничтожить и никому не удалось вернуться после такой попытки.

Наводчик, хотя и был человеком смелым, отнюдь не стремился расстаться с жизнью.

— Если можно, сэр, чуть на запад, градуса три или около того, — попросил Дуглас. — Я думаю, что это танкодром, о котором сообщали разведчики. Как вы считаете?

Эибри и Бэгнолл оба наклонились вперед, чтобы взглянуть на цель. Ясно было одно: внизу находится нечто большое, имеющее упорядоченную структуру. Если это не немецкого происхождения, тогда оно должно принадлежать ящерам. «Если это все же объект немцев, — подумал Бэгнолл, — что ж, тем хуже для джерри». Бортинженер вскинул глаза на Эмбри и встретился с его взглядом. Пилот кивнул и сказал:

— Думаю, вы правы, наводчик. Приступайте!

— Очень хорошо, — повторил Белл. — Курс прямо, прямо… — Его голос усилился до крика: — Начинаем бомбардировку!

От бомб, стремительно полетевших вниз, к цели, фюзеляж загремел и застонал.

Бэгнолл подумал о несчастных французских крестьянах. Как бы там ни было, они ведь союзники, ныне страдающие под двойным ярмом: нацистов и ящеров. Кто-то из них может погибнуть в этой бомбежке, а она сейчас единственная надежда на их освобождение.

«Ланк» зашатался в воздухе. Бэгнолл ощутил ужас, думая, что самолет подбили. Но это была лишь качка, вызванная взрывающимися бомбами. Обычно они падали, когда самолет находился на две-три мили выше.

— Все! Можно убираться.

Эмбри развернул самолет по направлению к Англии.

— Мистер Уайт, дайте нам курс для возвращения домой.

— Пока следуйте точно на север; я уточняю, — сказал штурман.

— Понял: строго на север. Знать бы, сколько наших приземлится вместе с нами, — произнес Эмбри.

«Знать бы, удастся ли нам самим приземлиться», — подумал Бэгнолл.

Зелено-желтые трассирующие пули проносились мимо кабины — слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Вместе с ракетами ящеры обладали потрясающими осветительными снарядами. Эмбри бросал «Ланкастер» резкими зигзагами, от которых у всего экипажа стучали зубы.

— По правому борту истребитель! — крикнул хвостовой стрелок. — Нас не видит.

Вся слюна, которая еще оставалась Бэгнолла во рту, мгновенно высохла, когда он посмотрел направо. Однако самолет, еще чернее, чем ночная тьма, принадлежал не ящерам. То был всего лишь (всего лишь!) «Фокке-Вульф-190». Он помахал крыльями перед «ланком» и умчался со скоростью, о которой британскому бомбардировщику нечего было и мечтать.

Переведя дух, Бэгнолл сразу же вспомнил то, о чем на время забыл, — с земли открыла огонь еще одна зенитная батарея ящеров. Один из снарядов попал в левое крыло «ланкастера», словно какой-то великан ударил кулаком по жестяной кровле. Языки пламени вырвались из обоих моторов на крыле. Бортинженер проделал в точности то, чему его учили. Секундного взгляда на приборную доску хватило, чтобы понять: эти «мерлины» больше не жильцы. Он быстро заглушил их, перекрыв доступ топлива.

Эмбри рванул рычаг и сморщился:

— Левые подкрылки застопорило.

— Нет гидравлического давления, — объяснил Бэгнолл, бросив еще один взгляд на приборы.

Он видел, как пилот бьется с управлением: «ланк», качаясь, пытался развернуться против ветра.

— Похоже, у нас небольшая проблема.

— Совсем небольшая, — кивнув, сказал Эмбри. — Поищите поле или дорогу — Я попробую посадить машину. — Таким же спокойным голосом он продолжал: — Уж лучше я сам выберу время и место для посадки, чем это сделает за меня самолет, не так ли?

— Вернее не скажешь, — согласился Бэгнолл. — Если поискать, мы почти наверняка обнаружим ровный отрезок шоссе. Хоть один плюс от войны — нам не грозит наскочить на «строен» какого-нибудь дядюшки Пьера.

Эмбри кивнул в знак согласия и громко произнес:

— Экипажу приготовиться к аварийной посадке. Мистер Бэгнолл, прошу выпустить шасси.

Правое колесо опустилось легко. Левое двигаться отказывалось. Бэгнолл опускал его, вращая рукоятку. Стрелок в нижнем отсеке доложил:

— Опустилось. Я его вижу.

— Одной заботой меньше, — заметил Эмбри, голос которого показался Бэгноллу нарочито бодрым. Затем пилот добавил: — Если я не сбился со счета, до земли остается всего лишь две или три тысячи футов.

— Мы могли бы попробовать сесть чуть дальше, в Нормандии, где вдоль дорожного полотна тянутся живые изгороди, — с надеждой сказал Бэгнолл.

— Двумя заботами меньше. Вы намного облегчили мне задачу, Джордж.

— Рад стараться, — ответил Бэгнолл.

Шутить о том, что вот-вот им предстоит, было легче, чем просто сидеть и ждать. Вынужденная посадка поврежденного самолета на французское шоссе среди ночи, без посадочных огней была и без того трудным делом, чтобы еще предаваться унынию. Поэтому Эмбри сказал:

— Экипаж может выброситься на парашютах. После прыжка я постараюсь продержаться в воздухе одну-две минуты, чтобы дать вам шанс отлететь. Если вы намерены прыгать, дайте мне знать сейчас.

Внутренняя связь безмолвствовала, пока кто-то в задней части самолета не сказал:

— Вы сумеете приземлиться, сэр.

— Будем надеяться, что такое трогательное доверие оправдает себя, — сказал Эмбри. — Благодарю вас, джентльмены, всех и каждого, и да пошлет нам Бог удачу.

Он повернул рычаг, сбрасывая обороты двух уцелевших моторов.