Шестнадцать способов защиты при осаде - Том Холт Страница 21

Бедный Фаустин! Как же крепко его промыли. Единственный способ сделать что-то – через иерархическую цепочку, а если порвется – это конец. Я взял его за подбородок и приподнял ему голову.

– Возьми себя в руки. Кто следующий после Хранителя Конюшен?

Он посмотрел на меня так, словно я сошел с ума.

– Я. Наверное.

– Ладно, – сказал я. – Ты сойдешь. Пошли вместе.

И мы отправились во Дворец.

Фаустин говорил, что это безумие, что нас не пропустит стража.

Стражи не было. Через полуприкрытую дверь мы спокойно вошли в очень большой и очень пустой сводчатый вестибюль.

Фаустин надумал сдать назад, но я урезонил его, заломив руку за спину. Мы прошли в другую просторно-пустую залу – с великолепным расписным потолком и статуями в два моих роста, выстроившимися вдоль одной стены. В конце коридора нас ждала лестница из зеленого мрамора, по бокам которой стояли позолоченные бронзовые львы размером с быков. Мы поднялись по ней, производя жуткий шум – ну, главным образом я, спасибо подбитым гвоздями башмакам. На верхней площадке мы встретили лысого мужчину в белой тунике. Он сидел на последней ступеньке, обхватив голову руками.

– Мы пришли к императору, – сказал я.

Он уставился на нас. Фаустин повторил то, что я только что сказал сам. Лысому до нас, кажется, никакого дела не было – он глядел нам поверх голов, – и я вмазал ему.

Это его слегка оживило.

– Где он? – спросил я.

Мужчина указал направо, дальше по длинному высокому коридору с мозаичным полом. В конце коридора была бронзовая дверь высотой в двенадцать футов. Я толкнул ее – дверь распахнулась.

– Все это неправильно, – сказал Фаустин. – За это нас могут казнить.

Я улыбнулся.

– Ага. Кто?

– Мы не можем туда войти. Это Пурпур. Никто туда не ходит.

Я доказал, что он ошибался. Пурпур – это огромная квадратная комната, названная так потому, что ее стены, пол и потолок сделаны из полированного порфира. Что-то вроде гардеробной, как мне показалось, только без единого предмета мебели. Следующая дверь попирала все пределы разумного, будучи отлитой из чистого золота. Окажись здесь кое-кто со Старого Цветочного рынка, она вместе с петлями исчезла бы без следа ровно за пять минут.

– Спальня его величества, – прошептал Фаустин. – Мы не можем…

Я был сыт им по горло.

– Оставайся там, – сказал я. – Надолго я не задержусь.

Я легонько толкнул дверь, и та открылась.

Было темно. Я мог разглядеть только огромную кровать, отгороженную занавесями. Перед нею на низком табурете сидел старик.

Он повернулся и посмотрел на меня. Думаю, света было достаточно, чтобы он мог разглядеть мое лицо. В его взгляде сквозила грусть – я знал, о чем он в ту минуту думал.

– Я полковник Орхан, – представился я, – инженерные войска. Мне нужно увидеть Императора.

Старец рассмеялся.

– Извольте.

Он указал на кровать. Мне это не понравилось, но я не знал, что еще можно сделать. Поэтому, подойдя как можно тише, я отдернул занавеску.

В постели лежал мужчина. Обычный на вид; лысый, если бы не зачесанные волной пряди волос на загривке, одетый в простую белую ночную рубашку. Он смотрел на меня, его глаза были открыты, он дышал… но не шевелился.

– Он такой уже девять месяцев, – сказал старик за моим плечом. – У него случился обширный инсульт в тот день, когда ему сказали, что его сыновья погибли. С тех пор он не шевельнулся. Кстати, я его врач.

Помню, как однажды въехал на коне в низко нависшую ветку. В стремени удержался, но небо и земля поменялись местами. Вот как-то так я чувствовал себя сейчас.

– Император, – тупо произнес я.

– Император, – эхом откликнулся доктор. – Излишне говорить, что мы хотели удержать его состояние в тайне. Никто не знал – за пределами этой комнаты. Я не отходил от него ни на шаг с тех самых пор, как его перевели сюда.

– А он когда-нибудь…

– Нет, – доктор меня понял, – никаких шансов. Он останется таким до самой смерти.

Бессмыслица какая-то.

– Принцы?..

Я услышал, как доктор глубоко вздохнул.

– Аудакс и Робуртинус отправились на лодке в залив, – сказал он. – Они были пьяны – думаю, в то время это казалось хорошей идеей. Аудакс упал за борт. Он не умел плавать. Как и его брат, но он все равно пытался спасти его. Старик искренне любил их – одному Богу известно почему. В любом случае, вот он, твой император. Спрашивай, что захочешь.

Фаустин набросился на меня как кошка, когда я вышел.

– Ну что?

– Все готово.

– Что готово?

Я зашагал прочь. Фаустину пришлось припустить рысью, чтобы догнать меня.

– Я попросил у него полной власти, – сказал я.

– Что?.. И… что он сказал?

– Он дал согласие. Теперь я здесь за главного.

Я на мгновение остановился – меня тошнило и кружилась голова.

– Ты мой заместитель, Фаустин. Это тоже официально. Мы с тобой управляем гребаной Империей.

Он выглядел так, словно я только что отрезал ему ухо. Мне стало его жалко.

– И как мы… как ты это докажешь?

Я разжал кулак и продемонстрировал ему Великую Печать. Она лежала на столике у кровати вседержителя. Понятия не имею, как она оказалась у меня в руке. Должно быть, упала в какой-то момент, и я поймал ее не задумываясь.

– Пошли, Фаустин. Нас ждут великие дела.

Пурпур все так же пустовал. И две гулкие мраморные залы, и внутренний двор. Мы прошли через широко распахнутые главные ворота на Золотую Милю.

– Куда мы идем? – спросил Фаустин.

– На Старый Цветочный рынок, – сказал я. – Не думаю, что ты там когда-либо был.

Он поймал меня за рукав.

– Орхан. Вряд ли сейчас подходящее время.

Я высвободил руку.

– Самое время. А теперь – либо за мной, либо проваливай.

На Старом Цветочном рынке тоже никого не оказалось. Фаустин явно нервничал. Он все твердил мне, сколько нераскрытых убийств, поножовщин и грабежей произошло тут за последние шесть месяцев, что меня удивило – не думал, что кто-то утруждает себя подсчетом. Все будет хорошо, сказал я ему, ты со мной. Не думаю, что он мне поверил.

«Собачий дуэт» был заперт, окна упрятали за ставни. Я несколько раз постучался, а потом – пнул дверь со всей дури. Безрезультатно.

– Похоже, там никого, – заметил Фаустин, но я пропустил его слова мимо ушей. Уж в «Дуэте»-то точно должен кто-то быть – в противном случае спасать в Городе нечего. Но в округе не наблюдалось ничего такого, чем можно было бы сломать запоры, чтобы во всем убедиться самому.