ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая - Евгений Александрович Гарцевич Страница 21

— Заготовка была, а потом она же меня и ослабила, плюс твои бугаи в доме. — я с трудом сдерживался, чтобы не визжать от распирающего меня прихода. И не особо понимал, что делаю, лишь бы время потянуть. — Еще давай.

Процедура повторилась — Этьен порылся в холодильнике, сначала достал такую же банку, засомневался и достал новую большего размера. Пока он ходил туда-сюда, я перебирал все возможные варианты действий.

Силы фобосов нет. Дух силен, но тело слабо, кандалы не порвать, болты, которыми стул прикручен к полу, не вырвать. Открыть карман и достать «винчестер» — идея просто на миллион. И брать нечем и Этьен получит то, что ему нужно. Жетон силой мысли не активировать, сигналы в космос с призывом я уже трижды подал, но так это не работает.

Француз поднес второй камень, размером с маленькое яблоко. Поднатужился — перчатки скользили, сломать его удалось только с третьей попытки.

Хаааааа! Феерический оргазм с мурашками показался детским неумелым онанизмом по сравнению с тем, что прилетело сейчас! Внутренний резерв давно уже подлетел под отметку в сто процентов и как ртуть в перегретом градуснике набухал за его пределами. Извилины в мозгу выпрямились, перекрутились и полезли из ушей. Судорогой свело шею, но я все равно, будто дыма в рот набрал, который боюсь выдохнуть, скрипучим голосом произнес.

— Что-то не берет…

Француз посмотрел на меня с интересом, переглянулся с подмастерьями. Те просто пожали плечами, а крепыш и вовсе достал папиросу. Сверился с боссом, что не нарушит никаких процессов и, чиркнув зажигалкой, закурил.

И тут-то меня осенило! Огневик! Формула отца, спрятанная от чужих глаз. Понятия не имею, что она дает, но, надеюсь, не телескоп, чтобы маме звезды на свиданиях показывать или не конфетку, чтобы запах табака от отца спрятать. Уж не знаю, зачем он это прятал-то!

Вспомнить формулу было легко. Стоило лишь мысленно взять в руки огневик и начать его разбирать. Символ за символом вспыхивал у меня перед глазами, мерцал и разгорался, наполняясь силой.

— Серьезно, янтарь у вас какой-то бракованный. Небось подмастерья твои бодяжат… — поток силы начал выравниваться, излишки, давившие на мозг, бодро потекли в формулу и стало понятно, что мне не хватает, — Еще чуть-чуть нужно…

Француз, видимо, почувствовал, что процесс пошел. Спорить не стал и выдал мне еще один янтарный камешек. На этот раз самый маленький, который моментально рассыпался у него в руках, а формула, как пылесос, втащила всю силу.

Это уже Этьен просек точно, чуть не запутавшись в фартуке, бросился к столу и дернул рубильник. По одному, с громкими хлопками вокруг меня стали вспыхивать далбоблеры извращенного художника.

Мне остался один символ. Дармовая сила закончилась, и теперь я отдавал свою. Все, что скручивало меня до этого, распрямилось и тянуло силу. Потянуло в сон, а из носа пошла кровь. Не будь я прикован к стулу, давно бы рухнул на пол. Но еще чуть-чуть! Зубы свело от напряжения, еще капелька, еще одна. Ложка за Муху, ложка за Ларса… кроет до галлюцинаций…

— Работает! — завизжал француз, глядя мне за спину, но сразу осекся. — Почему он другого цвета? Почему он черный? Это же не карман, это разрыв…

Глава 11

В спину повеяло ледяной стужей, затылок отморозило, будто к нему лед приложили. Француз с перекошенным лицом — непонятно только от страха или от восхищения пятился назад. Охранники подскочили и подняли оружие, прицелившись над моей головой.

Я изогнулся, заглядывая себе за спину и почему-то икнул.

Да, это был не карман.

Черное перламутровое зеркало около метра в диаметре, края трепещут, а по центру волнами набегает рябь. «Пленка» прогибаемся под напором того, что хочет выбраться наружу.

— Убейте его! — крикнул Этьен, прячась за верстаком и выкручивая маленький рычаг, от которого писк глушилки стал вдвое сильнее. — Остановите его!

Первым среагировал крепыш с обрезом, перевел ствол на меня и начал смещаться в сторону, там, где между нами не было светящихся приборов ювелира. Он сделал еще один шаг, выходя на нужную траекторию, и в этот момент поверхность разрыва «лопнула».

Черная тень — комок шерсти, когтей, рогов и, главное, зубов пронеслась над моей головой. Обдала волной холода и странного запаха со вкусом крепкой вонючей сигары.

Деймос — существо из плоти и крови, на которое не действовал писк. Зверь чем-то напоминал баргеста, но по строению задних и передних лап было видно, что при желании он может быть прямоходящим. В голове пролетело несколько ассоциаций: Чужой — только без хвоста и длинного затылка, и демогоргон — только с обычной пастью. Плюс пара рядов коротких костяных отростков — два на голове, как у козла, еще два торчало из спины на уровне лопаток.

Дикий вопль крепыша потонул в звуке двойного выстрела и прервал мою классификацию. Деймос, как тряпичную куклу, таскал и рвал, видимо, уже мертвого охранника. Рычал и хрустел костями, крушил треноги и долбился трупом о стену. На боку у зверя появилась рваная рана, но чем больше крови разбрызгивалось во все стороны, тем быстрее заживала рана. Края раны затягивались, выталкивая, засевшие там дробинки.

— Дверь! Отгони его от двери! — француз открыл шкаф, схватил там что-то и бросил своему помощнику. — Попробуй серебро!

Охранник как раз перезаряжал двустволку после первого бесполезного дуплета. Дернулся, чуть не выронил переломленный ствол, но поймал артефакт. И в этот же момент был снесен деймосом. В два прыжка зверь преодолел почти всю комнату, свалил еще несколько приборов и огромной пастью перекусил сначала ружье, потом оторвал руку охраннику и цапнул его за голову. Размах челюстей спокойно подошел, чтобы прикусить от подбородка до макушки.

Я даже отвернулся, настолько неприятное это было зрелище. Смотреть, что стало с французом, тоже не стал — деймос медленно, почти вальяжно скрылся за верстаком, только рога торчали, и начал чавкать, практически сразу прервав истошный вопль француза.

Тихое сопение, чавканье и кровь с кишками стекающая со стен. Жестко и дико, но почему-то не страшно. Не чувствуется никакой связи или родных отголосков в ауре зверя, но я был уверен, что на меня он не нападет. Но это не точно! Я замер, стараясь не дышать и лишний раз не отсвечивать.

Но это не помогло. Насытившись, фобос запрыгнул на стол, явив себя во всей красе. Короткая шерсть не скрывала, а, наоборот, подчеркивала жгуты мышц и костяные шипы (на одном из которых сейчас болтался кусок фартука артефактора).

Деймос выглядел довольным и слегка перевозбужденным, как щенок, которого долго держали дома. Он с интересом разглядывал рычаги и мигающие кнопки на столе управления, раскопал лапой золотой артефакт и начал его разглядывать, любуясь блеском. Брелок был погнут — как-то Эйфелева башня быстро превратилась в Пизанскую.

Следующий целью зверя оказался холодильник — взмах когтистой лапы снес крышку, морда деймоса нырнула внутрь и только за рогами захрустело. Вместе со стеклом он что ли там грызет? Его тоже проняло, даже выше в холке стал, а следы раны на боку исчезли.

Наигравшись и нажравшись янтаря, деймос, наконец, посмотрел на меня. Спрыгнул с верстака и медленно приблизился. Принюхался, вплотную поднес морду к моему лицу и, обдав кислым кровавым перегаром, лизнул. Подбородок и нос одновременно, все куда успела натечь кровь из носа.

— Тьфу ты! Поможешь? — я тряхнул кандалами за спиной, отплевываясь от густой деймосовой нежности. — Только руки не откуси.

Удивительно, но зверь меня понял. Обошел кругом и стал тыкаться горячим носом в мои руки. Я выгнулся, стараясь максимально растянуть цепь. Почувствовал слюни на ладонях, а потом услышал лязг, за которым пришла резкая боль, прищемленной кожи. Потом хруст (слава богу, не моих костей) и свобода!

Зверь вернулся и, заискивающе глядя мне в глаза, уселся на пол.

— А папа-то у меня, оказывается, тот еще затейник был, — я было потянулся, чтобы погладить деймоса, как обычную, но очень странную, собаку, но лишь похлопал по костяному отростку. — Зовут-то тебя как? Пушистик? Нет? Клыкорог что-ли? Тоже нет? Эй ты? Хотя это вряд ли. А ты вообще девочка или мальчик?

Пока освобождал ноги, раскачивая простые, но крепкие замки, перечислял клички, которые приходили в голову. Деймос не реагировал, только