Михаил Ланцов - Смерть Британии! «Царь нам дал приказ» Страница 22

– Сэр, – подал голос Арчибальд Филипп Примроуз, – мы вполне можем возобновить разрушенную русским Императором унию Норвегии и Швеции. Тем более что Королевство Норвегия нам многим обязано. Чего стоят только десять мониторов, которые мы построили для нее? А о кредитах на модернизацию армии, я думаю, так вообще говорить не стоит. Если бы не мы, норвежцы бы до сих пор своим вооружением могли пугать разве что призрак Наполеона Бонапарта. Да и то, опираясь на густой туман или снежную метель, дабы скрыть реальное положение дел.

– С Норвегией все понятно, сэр, но пойдет ли на такое воссоединение Швеция? Насколько нам известно, союз с Российской империей дал им весьма ощутимую экономическую выгоду. И будет давать в перспективе. Зачем Швеции добровольно возвращаться вспять и переходить на голодный паек? Не говоря уже о том, что более миллиона шведов находятся в добровольной трудовой эмиграции на просторах России. Такая постановка вопроса приведет к тому, что этим людям придется выбирать: или возвращаться домой, или отказываться от шведского подданства. Ведь мы будем стараться всячески навредить теплым экономическим связям между Швецией и Россией, в случае, если Норвегия… хм, – задумался Гладстон, – наша Норвегия сможет захватить власть в Стокгольме?

– А у Швеции есть варианты? – усмехнулся Арчибальд. – После смерти Карла XV весной 1873 года Риксдаг постановил считать русского Императора регентом до появления наследника. Само по себе это решение было чем-то на грани фола. Помните, какой тогда скандал мы подняли? Впрочем, теоретически оно было допустимо. Сейчас же сложился совершенно невразумительный прецедент. Ведь Луиза должна была родить от Александра наследника Швеции. Но она умерла. И никакого, даже косвенного права… – улыбнулся Примроуз, недоговаривая.

– Кроме Оскара Норвежского, никто не может претендовать на престол Стокгольма? – задумчиво спросил седовласый мужчина в адмиральском мундире.

– Других прямых наследников нет, так что нам не стоит опасаться случайностей. Они исключены. Мы вернем Швецию в зону своего влияния…

– И контроль над проливами, – снова произнес тот же самый престарелый адмирал.

– Совершенно верно, – согласился Арчибальд. – Причем полный контроль. Норвегия – фактически наша марионетка. Дания – перепугана последними войнами до последней крайности и боится русских больше, чем адского пекла. Кроме того, они нам должны денег. Много. И Швеция должна стать последним звеном этой мозаики. Тем более что в семьдесят девятом году, в ходе совещаний по уточнению границ, Россия отказалась от своих нескольких клочков земли на датских землях близ проливов. Это стоило нам больших потерь, но мы добились этого. Так что теперь контроль за проливами у русских осуществляется только посредством фактического управления Швецией.

– А если Риксдаг не пожелает голосовать так, как вы предлагаете?

– С точки зрения Конституции, которая не менялась уже более полувека, они просто не смогут ничего сделать против нашего желания. Самая большая шалость, которая им под силу, – затягивание решения. Но для нас это непринципиально. Война с Россией если и произойдет, то не завтра, так что несколько недель и даже месяцев заминки обсуждений в Риксдаге погоды русским не сделают. В любом случае Александр потеряет формальную власть над Швецией, а мы, в свою очередь, с помощью Оскара постараемся выбить русские капиталы и компании с территории этой страны, максимально поссорив ее с соседом. Я убежден, что не пройдет и десяти лет, как Швеция попадет в наши руки, и слово «русский» станет популярным оскорблением среди простого населения.

– Вы очень самоуверенны, сэр, – с легким скепсисом произнес Гладстон. – Я знавал министров иностранных дел Великобритании, которые заканчивали свои дни в подвалах Кремля…

– Александр уже не тот. Мне кажется, что былые победы его очень сильно расслабили. Он больше уже не тот молодой и опасный медведь, которого вы помните и боитесь, – усмехнулся Арчибальд. – Он очень любил свою жену. Слишком любил, – Примроуз снова улыбнулся. – Кроме того, вы, я надеюсь, помните, что в прошлом году у меня получилось наладить взаимовыгодный контакт с несколькими сотрудниками его администрации. И сейчас я могу сказать, что на данный момент один из этих людей оказался у нас на крючке. Из близкого окружения, кстати. Не за горами и другие.

– И как зовут вашего агента? – скептически спросил Гладстон.

– Сидни Шоу[41], – улыбнулся Арчибальд.

– Вот как? – вернул улыбку Гладстон. – Вы не напомните мне, в каком ведомстве он работает? Я что-то запамятовал. Или Его Императорское Величество стал набирать англосаксов на ответственные посты?

– Ну что вы, Александр верен себе. Англичанину или явному англофилу проще родиться обратно, чем продвинуться по службе в его администрации. Сидни Шоу – это псевдоним. То, где и кем работает этот человек, зафиксировано в его личном деле, которое имеет самый высокий уровень секретности. Во всех обсуждениях и прочей документации мы употребляем только псевдонимы. Это правило было введено по опыту работы с русскими разведками. Иначе они слишком быстро вычисляли наших людей.

– Хорошо. Допустим, это разумная идея, – задумчиво произнес Гладстон. – И что говорит этот ваш Сидни Шоу?

– Он в довольно ярких красках описал, что Его Императорское Величество очень сильно переживал по поводу того, что Луиза умирала фактически у него на руках последние полтора-два года. И совершенно отвлекся от дел, доверив их своим министрам и наркомам. Даже доклады слушает с определенной ленью, скорее из вежливости.

– Вы уверены в том, что эта информация актуальна? Кратковременная слабость вполне допустима даже для сильных людей.

– Последний раз мы получали депешу от нашего агента месяц назад. В ней мистер Шоу уверял, что душевная боль Императора очень глубока и быстро не будет излечена. По крайней мере, несколько месяцев она продлится совершенно точно. Он заснул, сэр, как опасный медведь в своей берлоге.

– Спящий в берлоге медведь? – улыбнулся Гладстон. – А что если он проснется?

– Но даже если так, то что он реально успеет сделать касательно шведского вопроса?

– Не забывайте, сэр, – тем же скептическим тоном произнес Уильям. – Нельзя недооценивать Александра. Он один из самых опасных людей на планете. Даже если сейчас, как вы выразились, он спит в своей берлоге, то достаточно его просто разбудить по неосторожности, и он превратится в медведя-шатуна… а что из этого следует, вы и сами знаете.

– Медведи-шатуны чрезвычайно опасны, но они, как правило, погибают… не дожив до весны.

– Вы хотите стать кормом такого вот не дожившего до весны медведя? – скептически улыбнулся Гладстон. – Лично я – нет. И, помня молодость Императора, могу быть полностью уверен в том, что сожрет он столько, что никому мало не покажется. А что не сможет сожрать, то понадкусывает. Особенно если поймет или почувствует себя загнанным в ловушку. Этот варвар разительно не похож на отца и деда. Играть по правилам, невыгодным для него, Александр не будет. Он и только он устанавливает те правила, которые считает для себя приемлемыми. Учтите это в своих играх, сэр. Я хорошо помню, как встала на дыбы Россия в первые годы его правления. Быстро встала. Стремительно. Сейчас же, с учетом опыта и мудрости, наш медведь может быть смертельно опасным для всего цивилизованного мира, оказавшись тем самым медведем-шатуном, который найдет себе пропитание и доживет до весны, оставив после себя огромное поле чисто обглоданных костей. Наших с вами костей, сэр.

– Вы слишком сильно боитесь его, – улыбнулся сэр Арчибальд. – Боюсь, что даже если Александр встанет на дыбы, то мы легко сможем пересидеть на острове, наблюдая за тем, как он заламывает Европу. А потом… все встанет на круги своя. Он снова уйдет в спячку или умрет, мы же, воспользовавшись сложившейся обстановкой, сызнова начнем скупку охочих до денег служащих этой Империи. В любом случае мы ничем особенным не рискуем.

– Сэр, я не говорил, что против, – твердо глядя в глаза Арчибальду, произнес премьер-министр. – Я просил быть вас аккуратным. Не разбудите Александра, если он действительно спит, а не просто прикрыл глаза и поджидает очередную жертву. Если Император сильно переживает по поводу смерти жены? То пусть и дальше переживает. Не нужно его отвлекать. Не дразните зверя. Он слишком опасен.

– Хорошо, сэр, – кивнул Арчибальд. – Я приложу все усилия.

– Тогда обсудим другие вопросы. Вы, если мне не изменяет память, грозились нам всем сделать доклад по удивительному явлению, наблюдаемому в России – невероятно стремительному строительству железных дорог. Вы готовы?

– Конечно, сэр.

– Тогда мы все во внимании.

– Транссибирская магистраль – самое главное достижение программы железнодорожного строительства Российской империи на текущий момент. Она нам казалась фантазией. Мы считали, что русские ее будут возводить десятилетиями и ранее конца столетия нам не стоит опасаться появления столь опасной стратегической дороги. Но нам это только казалось.