Константин Колчигин - Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья Страница 23

— Николай Александрович! — окликнула меня вдруг девушка, когда я уже шагнул за порог своего помещения.

— Да, Наташа, — остановился я и отметил, что ярко-голубой халат очень идёт к её глазам, а потом улыбнулся и добавил. — Мне показалось, что вы вдруг захотели задать очень серьёзный вопрос…

— Очень… — чуть задумчиво отозвалась она, помедлила немного и спросила. — Тяжело расставаться, Николай Александрович, с любимыми? — А вы как думаете, Наташа? — внимательно смотря на собеседницу, негромко проговорил я.

— Мне кажется, Николай Александрович, я просто не вынесу ещё одного расставания… — тихо сказала девушка. — Если что-то вдруг у нас окажется не так… Даже подумать страшно!

— Не надо думать об этом, Наташа, — задумчиво глядя на свою помощницу, произнёс я. — А главное — никогда не спешить с выводами и особенно с поступками. И ни в коем случае не совершать того, чего уже нельзя исправить! Даже если душа рвётся на части, а земля уходит из под ног!

— Вы не из тех, кто предаёт или бросает… — также тихо проговорила моя собеседниц. — Но, как вы говорили, бывают ещё и обстоятельства…

— На обстоятельства можно ссылаться только до того, как отношения перешли в психологическую зависимость и стали неотъемлемой частью жизни, — отозвался я, чуть отступая назад, чтобы дать место Адмиралу, намеревавшемуся расположиться в проходе. — Если это уже произошло, то необходимо преодолевать любые трудности, чтобы не страдать все оставшиеся дни. Смерть, увы, ещё не самое страшное, что может случиться в нашей жизни…

— Спасибо, Николай Александрович! — чуть улыбнулась девчонка, осторожно переступила через Адмирала и несколько раз чмокнула меня в щёку. — Потом мы ещё поговорим об этом… Хорошо?

Я кивнул, молча проводил её взглядом, а потом постоял на пороге в задумчивости ещё несколько минут — тема нашей беседы относилась к тем событиям, рано или поздно происходившем в жизни почти каждого человека, которых страшился любой нормальный мужчина… Именно поэтому я и опасался связывать свою жизнь с жизнью молоденькой девчонки, полагая, что когда-нибудь и мне не избежать подобной участи… Впрочем, что-то менять в сложившейся ситуации было всё равно уже слишком поздно…

Минут через двадцать я прошёл в «кубрик» внешним проходом, по пути глянув на уже совсем близкие (метров по пять-шесть с каждого борта) берега. Володя крутился на «камбузе», где «подходила» гречневая каша, и я, вымыв руки, взялся за приготовление салата. С некоторым запозданием (как обычно в последнее время) появилась Наташа и сразу стала помогать мне — приготовлением еды она теперь занималась только со мной на пару, а в других случаях предпочитала руководить процессом… Недавний разговор с девчонкой заметно повлиял на моё настроение — не в лучшую сторону, конечно… Уже перемешивая салат, моя помощница, несколько раз обеспокоено глянула на меня — почувствовала состояние своего шефа и, кажется, даже собралась что-то спросить… В эту минуту с правого борта последовал лёгкий толчок, от которого, однако, содрогнулся весь корпус плота.

— Василий! — окликнул я нашего «вперёдсмотрящего», находившегося где и положено — на носу.

— Дно зацепили, Николай Александрович! — пояснил своим грохочущим басом мужик. — Мелковата стала наша речка…

Выйдя на носовую платформу, я обнаружил, что «Дредноут» только что миновал устье одного из притоков реки Ледниковой, и русло сразу сузилось до десяти-двенадцати метров. Скорость течения также несколько возросла, и мы делали теперь не более одного узла относительно совсем уже близких берегов. Постояв здесь ещё несколько минут, я вернулся в «кубрик», где все, за исключением дежурных, тут же сели за стол. Поглядывая на меня (вид у меня, надо полагать, был хмурый и озабоченный), мои люди без лишних разговоров принялись за еду — лишь кто-то (кажется, Александр) шёпотом попросил подать ему соль. Когда управились с салатом и перешли к каше, доктор погладил свою лопатообразную бороду (видимо, перенял эту привычку у Огнева), а потом очень осторожно спросил:

— Николай Александрович, а может такое случится, что по прибытии к морскому берегу мы не застанем наше судно?

— Ох, Олег Сергеевич! — сокрушённо покачал головой мой заместитель. — Умеешь же ты настроение испортить! Сейчас бы тебя черпаком да по лбу!

— Успокойтесь, мужики! — немедленно вмешался я, предотвращая ответные высказывания со стороны врача, который был куда здоровее Огнева. — Если случится такое, то выберемся на наших лодках — запаса провианта и топлива, учитывая наш склад на берегу моря, вполне достаточно для похода к материку, вот только объем ценного груз придётся сильно сократить.

Через несколько минут последовал ещё один толчок — с другого борта, и, едва мои люди напились чаю, как я поставил двоих мужиков по бортам носовой платформы с берёзовыми шестами в руках, чтобы подправлять курс «Дредноута», рассчитывая пройти под мотором хотя бы ещё десяток-другой километров. Некоторое время я стоял на носу и командовал людьми, внимательно наблюдая за обстановкой, пока через полчаса меня не сменил Огнев (не барское это дело!). Пройдя на корму, я посоветовал сидевшему сейчас за румпелем Сергею быть внимательней, а сам постоял ещё с четверть часа и здесь, у ограждения левого борта, облокотившись о перила и глядя в тёмную прохладную воду. Мимо медленно уходила назад зелёная высокая (метров пять-шесть) стена берегового кустарника, начинавшаяся прямо от уреза воды — даже высадиться здесь было негде. В чаще временами хрустели ветки, раздавались резкие крики птиц, хорошо слышимые даже на фоне низкого гула мотора, а севера всё сильнее задувал прохладный ветерок, шелестевший в мелкой листве. Плот всё чаще цеплялся за дно — уже не помогала бдительность дежурных и весьма толковое командование Огнева, но, тем не менее, я твёрдо решил продвигаться под мотором сколько будет возможно, а потом перейти на лебёдки, чтобы в дальнейшем пришлось идти на лодках не более сотни километров. Ко мне подошла Наташа и остановилась рядом, прижавшись к моему правому плечу.

— Я вас расстроила, Николай Александрович? — тихо спросила она, после минутного молчания. — Мне просто казалось, что такого мужчину, как вы не должны волновать подобные вопросы…

— У одного русского поэта в произведении есть замечательные строки: «О Господи!.. и это пережить… И сердце на клочки не разорвалось…» (Ф. И. Тютчев. «Весь день она лежала в забытьи…» — прим. авт.), — в глубокой задумчивости отозвался я. — В чем-то вы правы, Наташа, и если бы моя жизнь была более спокойной, то мне, скорее всего, не пришлось в этом случае проходить через подобное… Плохо то, что всё пережитое остаётся в душе навсегда, и рано или поздно приходит время, когда эта кладь становится тяжела…

— Поэтому вы и пытаетесь избежать новых серьёзных отношений? — задала моя собеседница очередной вопрос, подобно мне, вглядываясь в тёмные воды реки.

— Я не признаю «несерьёзных» отношений, моя милая помощница, — невесело улыбнулся я. — А такая позиция лишь ещё больше осложняет жизнь.

Вновь дунул весьма ощутимый прохладный северный ветер — температура воздуха, похоже, уже не превышала семнадцати-восемнадцати градусов тепла. Моя собеседница поёжилась и ещё ближе придвинулась ко мне — девчонке пора было одеваться потеплее и отказаться от коротких юбок. Мы молча постояли ещё несколько минут, а потом прошли в мою «каюту», где Наташа сразу привычно забралась с ногами на лежанку, и я тут же подал ей взятое с одной из полок, тёплое шерстяное одеяло. Девушка, удобно устроившись полулёжа, в свою очередь весьма серьёзно задумалась и лишь молча следила за тем, как я, разложив на столе ружья и инструменты, натянул очередные новые хлопчатобумажные перчатки, присел на скамейку и занялся чисткой своего арсенала. Прошло с полчаса, когда я, управившись с ружьями, взялся за пистолеты, с обычной тщательностью проводя всю работу.

— Николай Александрович! — нарушила наконец молчание моя помощница. — Вы говорили, что предчувствуете опасность для меня… Теперь она окончательно миновала?

На минуту прервав своё занятие, я несколько озабоченно глянул на собеседницу — вся наша экспедиция была весьма опасным предприятием, и не так-то просто было выделить угрозу её конкретному участнику, пусть даже и настолько дорогому мне. А ещё я и без того постоянно волновался за девчонку, правда, обычно без сильно насторожившего меня в своё время острого чувства тревоги, которое не так давно помогло мне спасти ей жизнь…

— Не знаю, Наташа, — честно ответил я. — Но мы с вами по-прежнему путешествуем по чужому миру, где опасностей просто не перечесть… А некоторые меры предосторожности необходимы даже при нахождении в собственном доме… Так что давайте будем всё также внимательны!