Александр Афанасьев - Линия разлома Страница 25

Россия, Ростов-на-Дону

Здание УФСБ по Ростовской области

05 июня 2020 года

– Товарищи офицеры…

Все встали, неудобно шоркая стульями. Зал для совещаний был набит под завязку – буквально ногу негде было поставить. Из Москвы прилетел заместитель директора ФСБ, генерал-лейтенант Лаптев. Тема совещания – резкое обострение обстановки на Украине и наши возможные действия в связи с этим.

Что касается меня, то я с большим удовольствием вместо сидения в этой пропахшей потом, одеколоном, лосьоном после бритья комнате посидел бы на берегу Дона, навернул бы янтарного, немилосердно соленого донецкого рыбца под пиво и подумал. Хорошенько бы подумал, в тихом одиночестве, без стоящего над душой начальства. Обычно после того, как такому человеку, как я, дают тихо подумать – у фашиков начинаются большие неприятности. Но нет. Вместо этого – я оказался в набитой под завязку комнате, вместе с еще кое-кем из нелегальных оперативников, действующих в регионе. «Линия С» – вот как мы называемся, раньше «линией С» назывались те, кто нелегально работал в США, – а теперь и в собственной стране есть нелегалы. Только вот я думаю… если меня притащили сюда выслушивать начальство, то какого хрена тратили время и выводили в действующий резерв. А что, к примеру, будет, если американцы решат врубить ответку и пустят «Томагавк» по зданию УФСБ по Ростовской области. Мы же все здесь медным тазом накроемся. Если бы не трогали нелегальных оперативников, не дергали бы их сюда, мы бы врубили свою ответку, начали бы думать, как взорвать американское посольство в какой-нибудь из европейских стран: в Киеве стремно, там этого ждут – а скажем, в той же Праге или Загребе… или, например, в Тбилиси – пойдет. Но нет. Видимо, как сказали какому-то придурку, «весь старший оперсостав» – так всех и дернули, невзирая на лица.

В общем, заставь дурака богу молиться…

Лаптев оказался солидным мужиком, лет пятидесяти с небольшим, типично советским начальником, только пузо поменьше. Выйдя из комнаты отдыха, он резко махнул рукой – мол, садитесь…

За то время, пока мы говорили друг с другом крайний раз – много чего произошло. Во-первых – мы установили, что в приграничной полосе действует какая-то левая группа. Левая в том смысле, что до этого мы о ней не слышали. Задача группы (возможно, и не одной) – примерно та же самая, что и у нашего спецназа в операции «Завеса» в Афганистане. Перекрыть границу, обрезать линии снабжения, предотвратить просачивание диверсионных групп. Пока только не поняли, как они это делают, рабочая версия: у них что-то вроде «боевых планеров». Либо какой-то новый тип планирующих БПЛА.

Факт только один. Кубу я, похоже, потерял. Не выбрался мужик.

Земля тебе пухом, Куба. Дай бог тебе легкой смерти – представить, что будет, если ты попал живым в руки бандеровцев, я даже не берусь. Это, кстати, общее пожелание нам – легкой смерти. Вот почему я всегда хожу вооруженным. И вряд ли кто-то из нас рассматривает возможность сдаться живым.

– Телевизор все смотрят, – начал генерал, – что стоит на кону, знаете. По нашим данным, ЕС спешно собирает саммит в Париже, вопрос – полное замораживание сотрудничества с Россией. Это проблемы по экономической части, возможны и ответные военные меры. Вопрос стоит так – быть или не быть европейской войне. Решатся они на нее – или нет. Во многом все зависит от нас. Евгений Матвеевич, доложите по ситуации

– Третьего июня, – начал один из прибывших с генералом незнакомцев, – в Киеве при невыясненных обстоятельствах был смертельно ранен и впоследствии скончался в больнице только что назначенный чрезвычайный и полномочный посол США на Украине Дэвид Гастингс. В убийстве обвиняют нас…

Украина, Киев

Левый берег

Улица Подраста

03 июня 2020 года

Киев – изначально делился на двенадцать районов, разделенных по берегам Днепра, из них большая часть находилась на правом берегу. Изначально правый берег считался более престижным, там располагались практически все властные структуры республики и шла вся культурная жизнь. Левый берег считался «спальным» – все три района были типовой застройки разных лет. Но до того, как все полетело в тартарары, на левом берегу велась интенсивная застройка. Так что теперь – левый берег считался не менее престижным для жилья, чем правый, особенно если учесть, что на левом берегу совсем не было натовских инструкторов и разного «стремного» люда, который терся на правом, пытаясь всем доказать свою «свидомость» и получить какое-то теплое место.

Явка находилась в экспериментальном «комсомольском» районе, который ранее носил имя генерала Жмаченко, а теперь назывался улица Подраста, в честь молодежной организации «УНА-УНСО», в которой молодых парубков учили «вбивати москалив та жидив». Так – это был район с высоченной, типовой восемнадцатиэтажной застройкой годов этак восьмидесятых, уже приходящий в упадок. Раньше он был зеленым, но теперь большую часть зелени Киева вырубили на дрова. Газ, в общем-то, был, но не всегда и не всем он был по карману. Печка-буржуйка и какой-то запас дров стали суровой необходимостью, как в годы войны.

Они добрались до этого района только чудом – у них был знакомый перевозчик, он перевез их через Днепр, мосты уже были перекрыты по плану чрезвычайного положения. Рядом был парк Победы, в котором разрушили все, что хоть немного напоминало о той, истинной победе, которой можно было гордиться, а не стыдиться и ради которой был заложен этот парк, а совсем неподалеку – была Русановская протока, которая выходила на Днепр.

Район этот был мутный, шебутной. У входа во двор была свалка, в свалке деловито копошились крысы. Одна из них, жирный и злобный пацюк, важно прошествовала в метре от их ног, ничего не боясь.

Такое время сейчас настало. Крысье время.

Дуст придержал рукой Хвылю:

– Погодь…

Засаду чаще всего чувствуешь, чем видишь, хотя чувства – это всего лишь реакция на те события, которым мы по каким-то причинам не придали значения. Те самые мелкие признаки беды. Классические признаки засады – машина с лишними антеннами, микроавтобус с большим кузовом и тоже с антеннами, какие-то левые мужики, тусующиеся рядом с нужным тебе местом, машина с включенным двигателем, в которой сидит более чем один человек или у которой наглухо тонированы стекла. Если повезет – можно увидеть снайпера на крыше, поэтому, подходя к месту, надо присматриваться по крышам, если повезет – увидишь. Но это – самые явные признаки засады, обычно работают тоньше, тем более если работают профи. В этом случае признаки опасности – необычно пустой двор или улица, не ходящий общественный транспорт, зашторенные окна с небольшим прогалом – может быть, место для наблюдения. Следует также наблюдать за поведением животных – избегающие гаражей коты и собаки, чувствующие, что там кто-то есть, кружащие над каким-то местом вороны. Увидеть засаду обычно бывает невозможно, но вот понять – иногда понимаешь.

Хвыля присмотрелся… вроде ничего.

– Чисто вроде…

Дуст тоже смотрел… похоже, чисто. Вон кот… как только жив остался… и жирный какой, на крысах, видимо, отъелся. Спокойно идет к гаражам…

Хвыля достал сотовый, вставил новую симку, набрал номер:

– Але?

– Ну чо, готов?

– Ага. Бухло купили?

– Два пузыря.

– Поднимайся…

Содержатель явки подтвердил, что все чисто. Можно идти. И все-таки – что-то грызло.

Еще раз. Крыши – чисто. Окна – ничего. Во дворе – обычное копошение, и не заметно, что ряженые, – ряженые ведут себя немного по-другому. Они не знают, что где есть и как тут все должно быть. Поэтому играют несколько неуверенно.

– Пошли.

Явка была на последнем этаже восемнадцатиэтажки. Они не поехали на лифте, а поднялись по лестнице, дважды останавливаясь и смотря в окно. Если бы въехала во двор машина – любая – они бы насторожились. Но никакая машина не въехала.

Позвонили в дверь. Дверь была солидная, сваренная на совесть в бывшем Институте Патона. Такие раньше были не редкостью в точках, где торговали наркотиками, чтобы спецназ не сразу выломал дверь и можно было спустить в туалет порошок.

– Кто?

– Дед Пихто и две бутылки.

Лязгнул засов, потом еще один. Дверь открылась.

– Быстрее.

Содержателя конспиративной хаты звали Крыс. Он был не из активных, его единственным достоинством было то, что он родился в Ровно и числился «свидомым». С подпольем он работал за деньги и за жилье. Еще и приторговывал дурью.

– Заходите.

Снова лязгнули засовы. В руке у Дуста уже был «ТТ».

– Кто у тебя?

– Ваш. Только пришел…

Дуст прошел в комнату, увидел Волю. Тот сидел на диване, рядом с ним был большой пузырь слабоалкоголки, наполовину выжранной. Эта дрянь в последнее время распространилась очень сильно, гнали ее в Польше из спирта, красителей, подсластителей и какой-то дряни. Поскольку реальными «господарями» Украины были поляки – слабоалкоголка эта ввозилась и продавалась по всей «нэзалэжной».