Максим Хорсун - Избранник Газового космоса Страница 27

Бакхи устроили на соседней кровати. Заветный сундучок старый прохвост привязал к ножке стальной цепочкой.

– Спи, раб! – приказал посвященный. Мой слуга запрокинул голову, что-то забормотал и отключился.

Татуированное чело возникло надо мной. Глаз, который на всех зрит, словно хотел мне подмигнуть.

– Спи, Избранник.

И Глаз действительно принялся моргать в приступе безудержного нервного тика. Я понял, что уже сплю.

Часть вторая

Глава 11

Жертва была напрасна. Вимана-мироход не достиг цели. Может быть, потому, что мы сменили первоначальный курс? Брахма разберет…

Сквозь проломы в оболочке гондолы взору открывалась сплошная стена зарослей. Масса зелени, пронизанной сиянием Глаза. Если бы не ничтожная сила тяжести, могло показаться, что гигантский воздушный корабль рухнул на одну из планет Колеса. Но скорее всего, это был астероид: каменюка гораздо крупнее той, что торчала из обшивки мирохода, виденного мною в первый день пребывания на Целлионе. А может, и не одна каменюка, а целый дрейфующий архипелаг.

Похоже, у меня будет много времени, чтобы разобраться в этом.

Пованивало горелым. Среди обломков мирохода парили трупы асуров и живые, но оглушенные воздухоплаватели. Выжившие осматривали повреждения, собирали уцелевшую утварь.

Пользуясь привилегированным положением Избранника, я подозвал ближайшего асура. Судя по шнуровке, тот был механиком.

– Что случилось, достопочтенный? – спросил я.

Черные глаза молодого асура смотрели на меня исподлобья, но без вызова.

– Глаз Брахмы больше не зрит на нас, – пробурчал он.

– А конкретнее?

Механик пожал плечами.

– Мой долг блюсти огненные сосуды виманы, – произнес он со свойственной обитателям мира Колеса вычурностью. – Те, кто отвечает за сноровку и проворность корабля, были в рубке, когда мироход столкнулся с Бродячим Хребтом. Они погибли.

Вероятно, это случилось в тот момент, когда я проснулся. Собственно, ужасающий грохот и треск и вырвали меня из гипнотического сна. Привязные ремни лопнули, меня припечатало к покореженной переборке. Благо я успел выставить руки – сработали рефлексы космонавта, – иначе мою «избранную» физиономию украшал бы сейчас расквашенный нос. Синяки и царапины – не в счет. Их я прикрыл халатом, шароварами и тюрбаном. А вот разукрашенная физия сильно подпортила бы мне имидж…

– Я должен спешить, Избранник, – сказал молодой асур. – Десятник велел осмотреть топливные вместилища.

– Да-да, поспешай, – откликнулся я, думая о своем.

Точнее – о Ниле. Жива ли? Цела ли?

Бакхи вместе с сундучком из нашей общей каюты пропал: я видел оборванную цепочку. Впрочем, судьбы его и Ситы меня волновали в последнюю очередь. Слуги есть слуги. Рассуждай я таким образом на Мире, наверняка бы подвергся осуждению, но в газовом космосе это было само собой разумеющимся, и стыдиться тут нечего.

Размышляя, я пробирался к пролому. Осколки иллюминаторов не хрустели у меня под ногами, а собирались под потолком в стеклянистые неторопливые ручьи. Поврежденные шпангоуты и свисающие то тут, то там шланги и кабели служили надежной опорой.

Я ухватился для верности за излом обшивки, выглянул наружу.

– Осторожнее, Избранник, – буркнул проплывающий мимо седоусый асур-гвардеец.

– Почему? – не преминул поинтересоваться я.

– Хриши, – непонятно объяснил он. – Мигом откусят голову, достопочтенный, и не посмотрят, что ты отмечен Глазом…

Не церемонясь, он подтянул за ногу труп своего товарища, снял с его пояса устройство, на поверку оказавшееся полуавтоматическим арбалетом с револьверной обоймой. Швырнул мне.

– На вот, держи!

Я машинально подхватил оружие, пробурчав сварливо:

– А ничего посолиднее не нашлось?

Гвардеец усмехнулся.

– Огнестрел здесь опаснее хришей, – отозвался он и удалился по своим делам.

Я провел рукой по внешней обшивке гондолы. Воззрился на испачканные сажей пальцы. Смысл сказанного гвардейцем медленно, но верно доходил до меня.

Бродячий Хребет – скопление астероидов, скрепленное в одно целое растительностью. Я видел длинные, протяженностью в десятки миль, лианы толщиной с портовый трос. Лианы тянулись от одной летающей горы к другой, словно ванты исполинского подвесного моста, построенного безумным инженером. Нетрудно было догадаться, что лианы эти полые и наполнены легким горючим газом. Водородом, скорее всего. Когда мироход наскочил на Хребет, произошел взрыв. Его-то я и услышал сквозь сон. Пожар, впрочем, быстро погас. Парящие джунгли полны влаги. Но это не значит, что здесь можно безнаказанно палить из магазинников и пулеметов.

Держа арбалет наготове, я вновь высунулся за пределы оболочки. Дух занялся от красоты, открывшейся моему взору. Лианы разбегались вверх и вниз, вправо и влево; вокруг них парили клубки изумрудной паутины, подвешенные к гроздьям молочно-розовых пузырьков. Ни дать ни взять спутанные ожерелья жемчуга на зеленых нитках. Морщинистые коричневые стволы лиан усеивали радужные пятна – то ли цветы наподобие орхидей, то ли бабочки.

Подул легкий ветерок, и «орхидеи-бабочки» сорвались с места, закружились, выпустили жгутики, застрекотали и унеслись в верхние ярусы воздушного леса. Это было красиво. Настолько красиво, что я едва не поплатился за это жизнью. На мою голову обрушилось что-то тяжелое. К счастью, мне удалось отпрянуть – неведомая тварь успела сорвать с меня только чалму. Я натолкнулся спиной на отогнутый лист обшивки, рефлекторно ухватился свободной рукой за болтающийся в воздухе шланг, повис на нем, как бандерлог.

Клекот, в котором мне почудилось разочарование и ярость, донесся снаружи. Послышалось хлопанье крыльев. Я присмотрелся к беснующейся за бортом твари. Это была не птица, а… демон. Самый натуральный демон – тощий, длинный, с широкой клинообразной грудью, большой уродливой головой, усеянной шишковатыми выростами и гребнями. Демон трепетал кожистыми крыльями, точнее – единой перепонкой, соединяющей верхние конечности с нижними, скалил острые зубы и клекотал совсем как диатрима в целлионской пустыне.

– Чего орешь! – крикнул я, демонстрируя демону арбалет. – Убирайся, пока цел!

Летающая тварь вняла предупреждению. Разодрала в клочья мою роскошную чалму, взмахнула хвостом и канула в мерцающую бездну.

– Зря ты его пощадил, Лазар! – раздался позади меня мелодичный голос.

Я обернулся. Это была Нила, летчица моя ненаглядная. Жива и здорова. Если она и переодевалась в шелковые одежды, то теперь опять сменила их на кожаные. Кому как, а мне она в них нравилась. На поясе Нилы болталась кобура с магазинником, как будто летчицы не касалось предупреждение насчет огнестрелов, к левой руке был пристегнут небольшой арбалет, более изящный, чем мой. В глазах ее не читалось ничего, кроме сосредоточенности и холодной решимости.

– Почему – зря? – спросил я, стараясь не выдать своей радости. – Пусть живет, уродец.

– Это хриш, – сказала Нила. – Если человек попадет к хришам в плен, они живьем сдерут с него кожу, чтобы насладиться воплями, и лишь потом сожрут. У нас, асуров, бытует поговорка: «Сколько раз ты встретишь хриша, столько раз и убей». Ясно тебе, Избранник?

– Ясно, – проворчал я. – Чего тут неясного. В следующий раз – непременно.

– Этот следующий раз скоро случится, – откликнулась она. – Хриш, которого ты пощадил, – разведчик. Не пройдет и часа, как здесь будет вся стая.

«Ладно-ладно, устыдила, – подумал я. – Могла бы и что-нибудь приятное сказать. Например, что рада видеть меня целым и невредимым. Никакой благодарности… А ведь я, считай, дважды спас ей жизнь».

– Надо бы сообщить радже, – сказал я.

Нила кивнула.

– Собственно, я за тобой, Лазар, – проговорила она. – Раджа собирает совет.

Цепляясь за что попало, уворачиваясь от мертвецов и массивных обломков, мы проникли в уцелевшие помещения гондолы. Здесь царил почти идеальный порядок. Асуры-слуги успели закрепить все, что сорвалось с места, и выбросить мусор. Гудели вентиляторы, нагнетали прохладный воздух. Только здесь я почувствовал, насколько же снаружи жарко. Неудивительно, что растительность процветает на Бродячем Хребте. Непонятно только, что служит источником этого аномального для газовой среды тепла. Ведь там, на орбите Целлиона, дыхание Брахмы было леденящим.

Я невольно взглянул на свои руки, покрытые розоватой, почти младенческой кожей на обмороженных местах. Выходит, я проспал немало времени, прежде чем «Аравинда» наскочила на эти цветущие рифы в газовом океане. Куда же нас занесло? Если учесть, что мы сменили курс и направились к орбите Синфеона, то есть внутрь системы Глаза, неудивительно, что здесь так жарко…

Почтительные слуги распахнули украшенные причудливым орнаментом двустворчатые двери. За ними оказались просторные покои, битком набитые асурами. В центре покоев возвышалась громадная кровать. Балдахин над нею был подвязан к верхней части рамы. Среди пышных шелковых подушек восседал в позе лотоса сам помазанник Глазов раджа Аджант-Баба. Вокруг него, прилепившись к потолку и стенам, угнездились начальники рангом пониже, главенствующие над слугами, пилотами, механиками и гвардейцами. Посвященные с татуировками на лбу разместились в изножье хозяйского ложа. В дальнем углу я разглядел своих преданных слуг. Сита воззрилась на меня полными счастливых слез глазами, а Бакхи, баюкающий на руках заветный сундучок, лишь коротко, как старому знакомому, кивнул. Куда опять подевалось его раболепие?