Виктор Точинов - Пылающий лед Страница 28

– По-моему, никакого отношения к аэродрому эта система туннелей не имеет.

– Да-да, их прокопали во льду галактические пришельцы, когда готовились завоевать Землю. А потом передумали и улетели, оставив нам в наследство кучу разного инопланетного добра…

– Господин президент, мне отчего-то кажется, что вы затягиваете наш разговор по единственной причине: вы не хотите узнать, что я нашла.

– Ты всегда была умна, девочка… Не хочу. Веришь ли, мне проще думать, что ты спятила там, во льдах, и начала убивать направо и налево… Потому что сдается мне, что ты откопала очень-очень большую проблему для всех нас… А у меня сейчас и без того проблем выше крыши, и еще одна совсем не ко времени.

– Есть выход: обрушить проход взрывом. И списать на тот же взрыв семерых погибших. Стереть запись нашего разговора и позабыть о нем навсегда. Или хотя бы до той поры, когда разрешатся остальные проблемы.

– Издеваешься? Могла бы и простить старику минутную слабость… Ладно. Рассказывай о находке с подробностями.

– Мне проще показать… Сейчас включу запись того, что я видела своими глазами.

…

– Да, впечатляет… Сколько их там?

– Несколько сотен криокамер. И криостаты, я сосчитала до трехсот, потом сбилась… Навскидку криостатов около тысячи.

– На вид техника старая…

– Судя по шильдикам, семидесятые-восьмидесятые годы двадцатого века. Произведена в США.

– Несколько сотен замороженных трупов… Бедолаги… Хотя как сказать… Они замораживались, рассчитывая проснуться в прекрасном новом мире… А если бы проснулись сегодня и окунулись с головой во все нынешнее дерьмо…

– Господин президент, вы снова преднамеренно не задаете мне главный вопрос?

– Опять подловила… Задаю: что в пробирках? В тех, что ты достала из дьюара? Если то, о чем я подумал…

– Да. Семенные материалы: сперма, яйцеклетки. На вид вполне пригодны для размораживания и использования.

– Надеюсь, они человеческие? Вдруг здесь хранил свои запасы какой-нибудь Фонд содействия животноводству?.. Да не вздыхай так, сам понимаю, что ерунда… Я еще не свыкся с мыслью о твоей находке… Ты можешь представить, сколько стоит генетический материал, собранный до Чернобыля, до Фукусимы, до Тримайл-Айленда, до нефтяных войн? До Катаклизма, в конце концов…

– Нет. Представить сумму я не могу, даже приблизительно. Но качественную оценку дать постараюсь. По-моему, этот клад стоит больше, чем семь человеческих жизней.

– Забудь о них… Хотя нет, нет… Ты тут недавно высказала дельную мысль… Касательно взрыва, завалившего проход, и семерых его жертв…

– Будет исполнено.

– Сделай все аккуратно, чтобы ничего не повредить. И чтобы чуть позже вскрыть генохранилище можно было спокойно, без лишнего шума.

– Слушаюсь.

– А потом исполнителей… того… отправь куда-нибудь на вертолете. На не самом исправном и надежном, хорошо?

– Нет, господин президент.

– Что?!

– Нет. Возможны всякие неожиданности, и я не могу остаться без людей, готовых на все по моему приказу. Абсолютно на все.

– Ладно, пусть так… Сколько их?

– Пятеро.

– Значит, ты отвечаешь своей головой за шесть языков… Это твой выбор. Приступай немедленно.

– Слушаюсь, господин президент.

– И вот что еще, Дениза… Я не выношу, когда мне говорят слово «нет», особенно подчиненные. Ты сегодня произнесла его дважды. Постарайся в будущем как-то иначе строить фразы, потому что третий раз станет последним.

– Последним на этой службе?

– Последним в жизни, Дениза, последним в жизни…

11. Город его мечты

Узнав о захвате плазменных преобразователей и двух вертолетов, способных летать на новой энергии, генерал Кравцов понял, что в игре с Москвой ему выпала козырная карта.

К городу, бывшему некогда столицей России, а затем превратившемуся в независимый Анклав, генерал относился в общем-то почти так же, как все остальные россияне.

А большинство граждан России испытывали к Москве двойственное чувство: люто ненавидели и мечтали туда попасть. Хоть тушкой, хоть чучелком просочиться в относительно благополучный Анклав, зацепиться там, пустить корни – и свысока поглядывать на оставшихся снаружи, за надежно охраняемым периметром россиян, растяп и неудачников.

Генерал тоже ненавидел Москву.

Причины его ненависти лежали гораздо глубже, чем банальная зависть – уж ему-то завидовать условиям жизни в Анклаве никакого резона не было – и имели явно иррациональный оттенок, весьма далекий от логики… Логика подсказывала, что в сложившейся геополитической обстановке дружить с Москвой гораздо выгоднее.

И он никак не позволял своей ненависти влиять на принимаемые решения. Но… Нехорошее все же место Москва. Аура у нее мерзкая.

Может, неправильную точку на карте выбрал основавший Москву князь Юрий Долгорукий? Не из военных ведь соображений исходил, закладывая деревянный городок, и не из политических. Похотлив был князюшка безмерно, положил глаз на жену боярина Кучки, писаную красавицу, – да и затеял строительство рядом с боярской вотчиной. Что доброе могло вырасти из такой затеи? Москва и выросла, одно название чего стоит – не то рыгает кто-то, не то лягушка квакает…

А может, место ни при чем, и ауру свою Москва наработала, – позже, когда волею ордынских ханов стала главной надсмотрщицей над русскими землями. Со всей Руси свозили сюда дань для ордынцев – деньги, слезами и по́том политые, а порой и кровью: когда не оставалось сил гнуть шею и отдавать последнее, когда восставали русичи – дружинники московских князей плечом к плечу с татарскими воинами заливали кровью и превращали в пепел русские города.

Как началось, так и продолжилось… Давным-давно сгинула Орда, а город-спрут, раскинувший во все стороны ненасытные щупальца, все так же высасывал соки из огромной страны. Не только деньги, людей тоже, – словно дьявольским искушением манила Москва денежными реками, речками и ручейками, и со всей России сползались жаждущие протолкаться на бережок и зачерпнуть. Сверкали огни небоскребов, и олигархи делали вид, что все-все они заработали честным непосильным трудом, и кривлялась для них как могла и умела прикормленная арт-тусовка, и прозвучала уже историческая фраза: «Если у тебя нет миллиона долларов, ты дерьмо, и в Москве тебе делать нечего».

А потом, будто обухом по темени, – Анклав. Живите сами без нас, как хотите. Сами тяните всю социалку, сами кормите всех пенсионеров, уехавших из Москвы из-за дороговизны столичной жизни. Сами охраняйте границы. Сами чините дороги. Все сами… А нам тут и без того хорошо. Сытно, уютно и денежно.

Генерал ненавидел Москву, так же, как большинство россиян.

И, опять-таки ничем не отличаясь от большинства, очень хотел туда попасть. Но желательно во главе нескольких бронетанковых дивизий, при поддержке ракет и артиллерии, после мощного удара с воздуха с применением тактических ядерных зарядов. Выжечь проклятый гнойник на теле России. Вогнать осиновый кол в вампира, много лет сосавшего из нее кровь. А еще очень хотелось лично, не на экране, посмотреть, как будут вешать на фонаре Кауфмана. Правда, нынешнее освещение московских улиц для подобных экзекуций непригодно. Ничего, недолго привезти из Питера фонарный столб, вкопать-забетонировать… Генерал мечтал увидеть Мертвого именно таким – висящим на фонарном столбе. И полностью соответствующим своему прозвищу.

Мечты оставались мечтами. Слишком неравны силы… Ликвидация самозваной Печорской республики – потолок нынешних возможностей России и ОКР. Даже Сибирь сейчас не по зубам… Через год, надежно контролируя здешнюю нефть и подкопив силы, можно приняться и за сибирских сепаратистов.

Но Анклав Москва пока не значится не то что в ближайших планах – даже в среднесрочных. Пока что приходится на официальных встречах улыбаться руководителям Москвы. Но когда-нибудь… Говорят же поднебесники, что путь в десять тысяч ли начинается с маленького первого шага, а уж они знают толк в долгоиграющих проектах, недаром возводили свою Великую стену почти два тысячелетия.

Захват плазменных преобразователей и вертолетов, на них летающих, – один из таких первых шагов. Маленький, но важный. Как он использует этот козырь, генерал пока не знал. Если поставки сепаратистам самодеятельность какого-то верхолаза из Совета директоров «МосТех», можно аккуратно посадить его на крючок, агенту такого уровня цены не будет… Если же Кауфман в курсе всего, можно поторговаться с Москвой, пригрозив громким международным скандалом: сепаратисты всех мастей после Дня Станции расплодились повсюду в мире, как поганки после дождя, – религиозные, национальные либо попросту не желающие делиться каким-то важным ресурсом, как в Коми. И тайные поставки непризнанной республике новейшей техники встревожат очень многих политических и военных лидеров. А противостоять всему остальному миру даже у Москвы нет возможностей.