Вернуть Боярство 15 - Максим Мамаев Страница 28

Одним махом опрокинув в себя крепкую, жгучую жженку, как называли местное пойло, гвардеец продолжил.

— Но пока мы воевали с нолдийцами, то были ещё цветочки. Ягодки-то, парень, попозжа пошли… Вернулись мы, значит, с войны против рогачей, да прямиком сюда, в Николаевск. Правда, не было тогда ещё никакого Николаевска — был лишь холм с едва построенным поместьем. А здесь, значится, нанхасы-кочевники. Договор у барина с ними был — он им дозволяет здесь жить, торговать по справедливым ценам, покупать или выменивать наши товары, взамен же те обязуются его законы соблюдать да не буянить на наших землях.

— Эту историю и я знаю, — подал голос хмурый шаман-кочевник, сидящий через стол. — Ваш господин тогда поступил, как дикий зверь!

— Ты ещё раз, тварь кочевая, ляпни чего про Аристарха Николаевича, и я тебе своими руками глаз на жопу-то натяну, не сомневайся! — раздался слегка пьяный голос из глубины зала. Здоровенный, как и все его собратья, двухметровый гвардеец из рядовых бойцов, встал из-за стола, пьяно покачнулся и вытянув в сторону шамана руку, продолжил. — Всё он тогда верно сделал! Вы, паскуды, страх и совесть… ик. п-пот-теряли…

Здоровяка усадили обратно за стол, и красивая девушка-нелюдь ласково, но твёрдо прикрыла мужчине рот ладонью под смешки окружающих. Отсалютовав товарищу вновь налитой чаркой, Андрей продолжил:

— Твое здоровье, брат! Верно, конечно, говоришь, но давай обойдемся без ссор, ладно? А уж как было, я сам по порядку расскажу, не сумлевайся… И начну, пожалуй, с не к ночи будь помянутого Пети Смолова…

И рассказал. Добрых сорок минут в примолкшей таверне звучал рассказ, изредка прерываемый, дабы смочить горло Андрея. О том, что однажды на них устроили засаду свои же. Как Аристарх повел их в почти безнадежную атаку, после которой у них появился их новый и жуткий соратник. Как разрывало небеса от грохота и сверкания боевых заклятий сошедшихся в бою Архимагов. Внезапной атакой их Глава сумел вырубить одного из них. Как по возвращении в Родовые Земли обнаружили околдованную Алтынай, что бросилась на Аристарха. Как впал молодой Глава Рода в ярость, как разгромили обосновавшееся в его вотчине племя.

Как внезапным рывком переломили ход едва начавшейся Войны Родов, разгромив более чем вдесятеро превосходившего врага, захватив артиллерию, множество артефактов и прочего. И обо всём, что было до отбытия главы молодого Рода на войну по зову Императора — туда, где в тот момент Империи более всего требовались свежие силы… Долго шел рассказ, пока вконец захмелевший чародей, наконец, не умолк.

— Что ж, господа и дамы, — взял слово спустя полминуты тишины молчавший до того чернокнижник, задумчивая поигрывая пальцами на черепе, венчавшем его посох. — Я лично господина сиих земель не застал и не видел, но кое-что рассказать тоже могу. Недавно я был Александровске… Ну, в том, что сейчас отстраивают неподалеку от старой столицы губернии. И там я слышал следующее — во первых, Аристарх Николаевич, ушедший отсюда Старшим Магистром, возвращается уже Магом Заклятий.

Потрясенную тишину теперь можно было буквально рукой пощупать, но на этом новости не закончились.

— Во вторых — Магаданскую и Хабаровскую губернию, захваченную Цинь, вернули под руку Империи в результате великой битвы, случившейся на некой Нежатиной Ниве. Полмиллиона солдат со стороны Российской Империи сошлись в бою против более чем двух с половиной, а по некоторым оценкам и трех миллионов демонов, нежити и живых войск Цинь, и главную роль в той победе сыграли два человека. Погибший главнокомандующий Магаданского Фронта Олег Васильевич Добрынин, павший смертью храбрых на поле боя, и собственно Аристарх Николаевич Николаев-Шуйский, что своими руками убил несколько существ уровня Магов Заклятий и сошедшийся в личном поединке с Цинь Шихуанди, легендарным основателем династии Цинь. Властитель этих земель своей рукой сокрушил одно из древнейших существ нашего мира, чья сила, по весьма распространенному среди знающих темных магов, далеко превзошла уровень Магов Заклятий. Как и каким образом самый молодой чародей восьмого ранга в истории сумел это сделать мне воистину не удается даже вообразить, но сведения совершенно точные.

Выждав тщательно выверенную паузу, он бросил жадно внимающей толпе последнюю часть заготовленных новостей:

— Прозванный Сибирским Мясником Аристарх Николаевич возвращается во главе многих тысяч гвардейцев, десятка тысяч завербованных магов первого ранга из числа чудесным образом обретших дар после сражения рядовых солдат Империи, что присягнули ему на верность, с четырьмя Архимагами и более чем десятком Старших Магистров. И в свете всего, услышанного сегодня от людей, наблюдавших его личные качества вживую, думаю, можно смело утверждать, что очень скоро новый Великий Род Российской Империи существенно расширит свои Родовые Земли. И попутно вся эта грозная мощь, что сейчас движется домой, сметет как сор ту погань, что почти сумела уже разорить окончательно эти края.

— Ну и не могу не отметить, что двое из четверых Архимагов, летящих с господином Аристархом — нежить, присягнувшая ему лично на верность. Полагаю, если он взял под руку даже порождений магии Смерти, то уж всем остальным, скажем так, не чистокровным людям и подавно не о чем тревожиться… Так выпьем же за Сибирского Мясника — за его здоровье, личное могущество и за то, что бы он навел, наконец, порядок в наших краях!

Недоуменное молчание постепенно переросло в дружный восторженный и обрадованный рев — уставшие от бесконечной войны люди, уже свыкшиеся, что каждое утро может стать для них последним, ощутили, как в груди наконец зарождается надежда. Надежда на то, что кто-то наконец придет им на помощь и твердой, жесткой рукой наведет порядок, позволив вдохнуть воздух Фронтира полной грудью.

* * *

Помню, что обещал две главы, господа и дамы, но вторую не успел подготовить до конца. И потому завтра будет глава на 35−45к знаков.

Глава 5

Николаевск сильно отличался от того корявого нагромождения построек, укрытого за невысокой деревянной стеной, каким он был в канун моего отбытия в Магаданский поход. С тех пор он изменился, сильно изменился — так же, как изменился и возвращающийся домой хозяин города.

Высокие каменные стены с орудийными башнями, добротные, пусть и деревянные, дома, прямые, широкие улицы, снующие по ним люди, воздушная гавань ближе к северной окраине, холм с небольшим замком в центре города — моё поместье… Всё было ново и незнакомо, удивляя и радуя глаз, заставляя сердце предвкушающе биться в груди, жечь душу нетерпением и желанием не просто поглядеть