Константин Колчигин - Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья Страница 29

— Немного отдохнём, Николай Александрович? — спросила моя спутница, тоже с беспокойством оглядываясь по сторонам — как знать, что таил за собой этот туман. — Как-то невесело здесь…

Из рубки стал выбираться Адмирал, и я сразу подскочил к нему и придержал за шкуру, чтобы он не свалился в воду — течение здесь было слишком сильным, и собаку могло унести за десятки метров прежде, чем пес смог бы выбраться на берег. Оказавшись на берегу, Адмирал принюхался, прислушался, а потом пробежался вперёд-назад, осматривая местность.

— Минут двадцать, — ответил я на вопрос девушки. — И выпьем кофе. Что-то я устал сегодня, Наташа…

— Неудивительно, — заметила моя помощница, наблюдая за нашим псом, осторожно разглядывающим, не решаясь обнюхать, какой-то предмет, скрытый в бело-зелёной поросли. — Вы сегодня не отдыхали после тренировки днём.

Ружья я из лодки вынимать не стал — поблизости не наблюдалось никакой живности за исключением птиц, а в случае необходимости несколько пуль из моих пистолетов могли уложить даже шерстистого носорога. Мы подошли к Адмиралу, всё ещё стоявшему у так заинтересовавшего его предмета, и Наташа тотчас сжала мне пальцы (мы держались за руки) — из примятого лишайника выступал человеческий череп, обращённый вверх пустыми глазницами… Я осторожно разгрёб сапогами низкую густую поросль, но смог обнаружить лишь пару мелких костей — видимо, местные падальщики успели в своё время растащить тело по частям. Чуть поодаль обнаружился разорванный резиновый сапог, наполовину скрытый в нетвёрдом грунте, а ещё через пару минут мне попались обломки двухствольного безкуркового ружья — от приклада не осталось и следа, а стальные части были покрыты толстым слоем ржавчины, поэтому не было никакой возможности определить марку и год выпуска. Минут десять я ещё тщательно осматривал всё вокруг, пока моя спутница терпеливо стояла чуть в стороне, а потом махнул на это дело рукой — кем был погибший здесь путешественник, и сколько времени прошло с его смерти так и осталось для меня загадкой. Мы вернулись к лодке (отошли лишь на десяток метров), я сменил канистру, потом мы выпили по чашке к кофе, а моя помощница не отказалась от очередной упаковки печенья.

— Ещё немного, и в вашем распоряжении будут большие запасы шоколада, — с улыбкой сказал я, чтобы хоть немного сгладить гнетущее впечатление, которое произвела на нас страшная находка. — Можно наверстать всё упущенное…

— Вам придётся присматривать за мной, чтобы я не теряла меру, — улыбнулась и Наташа.

Через несколько минут мы отправились дальше, и мне пришлось быть ещё более внимательным — русло сузилось до четырёх — пяти метров (глубина на стрежне всё ещё достигала полутора метров), а быстрое встречное течение образовывало частые минисуводи и водовороты, вынуждавшие рыскать нос нашего судёнышка.

XVI

Через полчаса хода река стала сильно уклоняться к западу, ширина русла уменьшилась до трёх — четырёх метров, но глубина пока ещё составляла не менее метра, что позволяло поддерживать прежнюю относительно высокую скорость. В сотне метров по левому берегу в тумане наметилась тёмная возвышенность, быстро обретающая формы весьма высокого для тундры холма, имеющего со стороны реки, которая огибала его с юга, впрочем, довольно пологий склон. Здесь мы и увидели все четыре лодки нашей экспедиции, наполовину вытащенные из воды, а потом и наших мужиков, торопливо повскакавших с баллонов и сидений при нашем приближении. Сбросив ход до средних оборотов, я подогнал мотолодку прямо к своим людям, заспешившим нам на встречу, и только когда нос «Прогресса», почти коснулся глинистой покатой поверхности берега, полностью убрал газ и заглушил двигатель. Оказавшийся ближе всех Василий тотчас ухватился за носовой рым, чтобы не дать сильному течению потащить лодку назад, и сильным рывком далеко вытащил нос на сушу, а Пётр тут же подхватил по-прежнему свёрнутый кольцами на рыме фал и привязал его к вбитому в нескольких метрах от берега деревянному колышку. Я выбрался из рубки и, по пути откинув на упоры мотор, прошёл бортом на нос, а потом спрыгнул на берег. Следом за мной прямо в воду немедленно выскочил Адмирал, а потом, выбравшись на сушу, сразу хорошо отряхнулся (я предусмотрительно отступил в сторону), окатив всех присутствующих холодными брызгами.

— Ну, как тут у вас дела? — оглядывая подчинённых и привычно пересчитывая их, спросил я. — Давно здесь?

— Да с часик, пожалуй, — тут же отозвался мой заместитель, шагнув ко мне. — Остановились, где указали, Николай Александрович.

— Голодные? — на всякий случай спросил я, хотя и так всё было ясно — кое-кто продолжал ещё жевать.

— Так, почитай, уже как час и закусываем! — усмехнулся Огнев. — Можно сразу за работу браться.

С севера дул очень неприятный ветер, и я жестом попросил Наташу, ещё сидевшую в рубке, открыть носовой багажник. Откинув люк, я вынул одну из своих сумок, расстегнул молнию и вытащил лёгкую кожаную куртку для себя, а потом новенькую штормовку (так и не одел ни разу) для своей помощницы, которую подал прямо через окно рубки без лишних слов.

— Пойдём, Иван Ильич, осмотрим местность! — сказал я, накидывая куртку.

Ружья на этот раз я брать не стал — вблизи Ледового барьера практически не встречалось ничего живого, да и мои пистолеты были, как всегда, при мне. Наташа также выбралась из рубки, без промедления накинула штормовку и попросилась с нами, на что я лишь кивнул — был очень озабочен предстоящей организацией всех необходимых работ. Втроём мы поднялись на холм, который с южной стороны имел высоту пятиэтажного дома — благо, что склоны были весьма пологи, и мы без усилий преодолели подъём, хотя мой заместитель (а потом и Наташа) очень скоро попросил меня так не спешить. Наверху обнаружилась сравнительно ровная площадка размерами в половину футбольного поля, покрытая прошлогодней жёлтой травой, а местами и низким полярным кустарником с уже заметными следами свежей зелени, только начавшей пробиваться тут и там. Здесь также обнаружилось, что северный склон ещё более пологий, но почти к самому подножию холма там прилегает край Ледового барьера, представлявшийся отсюда (на расстоянии около ста метров) светло-серой полосой — вся дальнейшая перспектива терялась в тумане. Наши собаки стали внимательно обследовать новую для себя территорию, а Мичман, обнаружив какую-то нору, стал усердно разрывать её передними лапами.

— Здесь устроим временный лагерь, — сказал я, оглядывая площадку. — Распорядись, Иван Ильич! Палатки в рубке, а в помощь возьмёшь доктора и Володю. Мужиков пришлёшь мне сюда — пусть захватят оба ломика и лопаты.

— А за нашим грузом-то когда отправимся, Николай Александрович? — тоже внимательно осматриваясь, спросил Огнев. — Может, пока лодки наготове?

— Позднее, — отозвался я, глянув на свою помощницу, которая застегивала молнию штормовки — здесь, наверху стало ещё прохладнее. — Сейчас есть дела поважней. Может даже статься, что возвращаться и не придётся.

Мой заместитель кивнул, поняв меня с полуслова — прежде, чем планировать дальнейшие действия следовало, как минимум, найти трактор, оставленный где-то неподалёку в ледяной пещере. Проследив взглядом за Огневым, спускавшимся к лодкам, я опять посмотрел на девушку:

— Наташа, я возьму вас на поиски трактора, если вы оденете под брючки что-нибудь тёплое — мне кажется, у вас в сумках должны быть подходящие вещи…

— Трое тёплых колготок и даже ещё кое-что… — улыбнулась она в ответ. — Прямо сейчас сходить?

— Да. Переоденетесь в рубке, когда все поднимутся сюда, — своим обычным тоном, которым всегда делал распоряжения, проговорил я. — Наденьте тёплые колготки и «кое-что» обязательно впридачу… Потом захватите шерстяную шапочку и перчатки.

— Иду, Николай Александрович! — продолжая улыбаться, ответила моя спутница. — Если всё это поместится под брюками, конечно…

Оставшись на холме в одиночестве, я постоял несколько минут на очень даже прохладном северном ветерке, а потом крикнул Огневу, чтобы кто-нибудь прихватил по пути и мои вещевые сумки. Первым наверх поднялся Василий, притащив сразу обе тёплые палатки, а за ним Пётр с двумя сапёрными лопатами и парой наших походных ломиков. Мои сумки принёс доктор, а остальные прихватили спальные принадлежности и оставшиеся продукты. Все мои подчинённые успели натянуть под штормовки тёплые свитера, надеть шерстяные шапочки и даже лёгкие брезентовые (захваченные для работы) верхонки. Решив последовать этому примеру, я скинул куртку, снял обе кобуры с пистолетами и прямо на рубашку натянул синий чистошерстяной свитер. Вновь надев куртку, застегнув молнию и затянув пояс, я только тогда закрепил поверх неё весь свой арсенал, включая и один из ножей на поясе (другой так и находился за голенищем правого сапога), а для рук разыскал в сумке перчатки потеплее, не забыв также и о шерстяной шапочке. Указав Огневу места для установки палаток, я оглянулся на поднимавшуюся сюда Наташу, которая теперь выглядела несколько поправившейся…