Сергей Снегов - Люди как боги (сборник) Страница 29

На Сигме имелись города. Именно имелись – по сути, их уже не было, когда мы высадились. Но я забегаю вперед. Мне надо начать с того, как мы издали исследовали четыре спутника Электры.

Первая, ближняя планета нас не заинтересовала. Это был огненно-дымный шар: океаны лавы и тучи сернистого газа над ними. Никакие формы жизни не могли существовать в этом адском пекле. Две крайние планеты тоже не привлекали: они были покрыты толщами вечного льда.

Но вторая, Сигма, вспыхивавшая вечерами розоватым сиянием, была похожа на Землю: океаны, горы, леса и реки. Одно поразило нас: приближаясь, мы сигнализировали радиоволнами и светом, но ответа не получили. Побаиваются неожиданных пришельцев, думали мы. Оба звездолета повисли над планетой, а к ней направился планетолет: Андре, я и Лусин с Трубом. Из осторожности много людей в разведку решили не посылать.

Сперва мы облетели Сигму – обнаружили четыре города и десяток поселений, но ни жителей, ни машин не увидели. Внизу лежали четкие кубики глухих зданий, они складывались в улицы, улицы вливались в площади – и улицы, и площади были пусты. Андре выбрал лужайку в леске недалеко от одного из городов и вылез первый. Когда я стал выбираться, меня обогнал Труб. Ангел с шумом вырвался наружу. Как ни просторно в звездолете, но здесь ему было вольготней. Он стонал от восторга и кувыркался в воздухе, как мальчишка на авиетке.

– Отправимся на поиски местных жителей, – сказал Андре.

Труб понесся вперед, стараясь обогнать авиетки, но вскоре отстал. Лусин посадил к себе пристыженного ангела. Мы не торопясь продвигались к городу. После пещерных жилищ альдебаранцев и защитных рощ вегажителей он казался обычным. Здесь все же были здания – ящики без окон и дверей, с какими-то отверстиями у крыш, приземистые, угрюмые, непомерно длинные – иные простирались на километр и больше. Если бы не исполинские размеры, я сказал бы, что они напоминают дома альтаирцев.

– Ручаюсь, что жители здесь крылаты, – сказал Андре. – Что-нибудь вроде нашего Труба.

Но они были похожи скорей на кузнечиков, чем на ангелов. Мы вскоре увидели группу таких кузнечиков, ростом с наших десятилетних детей, зеленых, чешуйчатых, прозрачнокрылых, шестиногих, с прямо поставленной, узкой, почти человеческой головой, – мертвых… Они лежали у стены, окровавленные, расплющенные, ни у одного не билось сердце, ни один не дышал. Мы молча стояли перед ними, лишь Труб со свистом рассекал воздух крылами.

– Нет мира под звездами, – хмуро сказал Андре. Он поманил Труба. – А ну, приятель, просунь голову в дырку и доложи, что видишь.

Труб пролез в одно из верхних отверстий и пропал минуты на две. Потом камнем рухнул вниз.

– Смерть! – возбужденно прохрипел он. – Все убиты!

Я подозвал ангела. Он с готовностью подставил спину. Этот крылатый парень был силен как бык и легко доставил меня к отверстию. Я просунул вниз ноги и сел, ухватившись руками за край стены.

– Внутрь и побыстрее, Труб! – сказал я.

Он мигом проник в другое отверстие и подлетел ко мне изнутри. Я шире его в плечах и не мог пролезть так легко. Труб дернул меня за ноги и подхватил на лету. Я включил карманный прожектор.

В гигантском каменном сарае были штабелями навалены мертвые кузнечики с человеческими головами. Везде были мертвецы, одни мертвецы – никто не приподнял головы, никто не шевельнул крыльями.

– Мор или побоище? – спросил Андре, когда мы с Трубом вернулись.

– Вероятней побоище. Жители города прятались под защитой стен, смерть настигла их в укрытии. И произошло это недавно, может, несколько дней или часов назад. Трупы расплющены, очевидно – удар из гравитационных орудий.

Впереди тянулась стена здания, перегородившего улицу. Мы свернули налево. Вдруг Лусин сорвался с места, крича:

– Человек! Мы. Такой же.

Мы поспешили за ним, нас опередил с клекотом Труб.

На крохотной площади, образованной торцами трех зданий-сараев, стояла скульптурная группа из трех фигур. Высокий человек обнимал двух человекоголовых кузнечиков. Все трое смеялись, поднимая лица вверх, – они чему-то одинаково радовались. Желтый нарядный камень, не похожий на холодный мрамор наших статуй, усиливал радостное впечатление.

– Галакт, – сказал Андре, показывая на изогнувшиеся в разные стороны пальцы центральной фигуры.

– Встреча друзей, – сказал Лусин. – Сошел с неба. Ждет других.

Я не мог оторваться от галакта. Скульпторы Земли не умеют с такой живостью передавать лица: в изображениях всегда остается что-то безжизненное, показывающее, что перед тобой камень, а не тело. Здесь было живое лицо, до того живое, что хотелось улыбнуться в ответ на его улыбку. И снова меня поразили огромные глаза галакта. Почти четырехугольные, они захватывали добрую треть лица. И у них было иное выражение – сквозь веселье проступала тревога, художник мастерски передал ее: кузнечики с умными человеческими лицами только радовались, обнимая галакта, он и радовался, и тревожился, был счастлив и насторожен. Вглядываясь в небо, он, казалось, ожидал не одних веселых известий.

Я мысленно вызвал сестру. Во вспыхнувшем видеостолбе я увидел командирский зал, в креслах сидели Вера, Ольга и Леонид.

– Не беспокойся, – сказала Вера. – Мы следим за вами.

– Значит, вы видели ужасы этого города мертвецов? И понимаете, что это значит?

– Да, Эли. Вы защищены мощными полями, пользуйтесь ими.

Вокруг нас, то взмывая, то падая вниз, летал Труб. Внезапно он унесся в сторону, и вскоре раздался его призывный клекот. Он кричал так страшно, что мы со всех ног кинулись к нему. Я вспомнил, что он не обучен пользоваться защитными полями, и огородил его своим. Труба отбросило от глыбы, на которую он с яростью кидался. Я поспешно снял поле. Труб так и не понял, что произошло. Он потом рассказывал, что невероятная сила схватила его за волосы и метнула прочь.

– Враг! – надрывался Труб, снова бросаясь на глыбу. – Подлый!

Но это было не живое существо, как показалось Трубу, а снова камень.

На отполированном пьедестале возвышалось нечто странное: не то раздувшаяся черепаха, не то рыцарский шлем из земных музеев. А из середины каменной опухоли вздымалась гибкая – змеиным телом – трубка, и на конце ее был нарост вроде ананаса. Он сверкал, этот нарост, от него отбрасывались лучи, но не как от лампочки – сплошным сиянием, а словно от тысячи колюче-ярких остриев, как если бы он был инкрустирован драгоценными камнями я каждая грань блистала особо. В облике удивительного сооружения ощущалось что-то зловещее, и я понимал Труба, набросившегося на него с таким неистовством.

– Не разрушитель ли это? – сказал Андре без обычной уверенности.

– Скорей боевая машина разрушителя, – высказался я. – А огурец на шее – глаза или перископ. Конструкция живая или механическая, так и хочется назвать ее головоглазом.

– Третья! – крикнул Лусин, бросаясь в проход между зданиями. – Головоглаз первоклассный! И галакт – тоже!..

Третья скульптурная группа в самом деле была великолепной – но это относится к мастерству, а не к содержанию. На краю постамента громоздилась такая же каменная туша со сверкающим наростом, а в центре и с другого края располагались два галакта и восемь жителей Сигмы.

Притихшие, мы замерли перед скульптурой. Вторично, после уничтоженной картины альтаирцев, мы видели ужасную сцену неволи. На шее галактов висели цепи, такие же цепи были на жителях Сигмы. Это была процессия пленников, и первыми шли галакты, а сверкавший перископом головоглаз был, очевидно, надсмотрщиком.

– И все-таки кое-чему я во всем этом безобразии радуюсь, – сказал я. – И знаешь чему, Андре? Теперь мы можем спокойно закрыть одно твое открытие. Я имею в виду твою грозную теорию невидимок.

– Не могу передать, как я рад! – воскликнул Андре. – Вид у этой бронированной опухоли отвратительный, но все же это тело, а не привидение.

– И я думаю… – начал я, но не закончил.

– На помощь! – отчаянно крикнул Андре.

Ошеломляюще-острый свет ударил нас по глазам, и необоримая тяжесть швырнула на стену здания.

Мне показалось, что я попал под пресс и раздавлен.

8

Это продолжалось, очевидно, сотые доли секунды – стремительный, тотчас же отраженный удар.

Теперь я понимаю, что, если бы друзья на звездолетах не следили за нами, мы были бы уничтожены первым же гравитационным выстрелом головоглаза. Наши индивидуальные поля, как потом выяснилось, слишком слабы, чтобы противостоять мощи создаваемых ими в коротких ударах перегрузок. И когда разрушитель послал свой убийственный импульс, защитные наши поля были смяты, лишь ослабив навалившийся на нас тысячетонный груз. Зато на помощь пришли автоматы звездолетов, их встречный импульс нейтрализовал удар.

Несмотря на потрясение, я удержался на ногах. В секунды большого напряжения мысли и чувства убыстряются в сотни раз. Я слышал, видел, воспринимая десятки важных образов, давал на них ответы, отвергал, принимал – все сразу. Во мне кричал яростный голос Леонида: «Кинжальное поле, Эли, кинжальное поле!» – я видел перекошенное лицо самого Леонида, он, отдаленный от нас тысячами километров, сражался вместе с нами.