Алексей Корепанов - Копье и кровь Страница 30

«Это у них память предков», – подумал Крис и зашагал дальше.

Они прошли по коридору еще метров пятьдесят, прежде чем Ваке остановилась.

– Подожди, – сказал она и нырнула в стену.

И Габлер в очередной раз не понял, как здешние обитатели определяют, где именно находятся весьма специфические «двери». Он принялся осматривать стену, но никаких указателей не обнаружил. Из камня возникла рука, поманила его – и Крис шагнул вперед, привычно зажмурившись.

Помещение, в котором он оказался, не отличалось особенной роскошью. Скорее, наоборот – зеленый диван, с лежащей на нем плоской, зеленой же подушечкой, у стены слева, длинный стол вдоль стены справа, да высокий стул возле него. И никаких «окон»-экранов. Одинокий тивишник напротив входа, чуть ли не под потолком, полка над столом, без видимого порядка заставленная разнообразными коробочками, ящичками, шкатулочками, ларцами… – других названий таких предметов Крис припомнить не смог. Столешница контрастировала с загруженной полкой – там стояла одинокая тарелка. Пустая. Ну, и с краю, у дальней стены, лежала на столе какая-то штукенция, похожая то ли на развороченное птичье гнездо, то ли на деталь штурмера, сбитого ракетой. Кстати, в этой дальней стене была самая настоящая и самая обыкновенная дверь. Чуть приоткрытая. С изогнутой черной ручкой.

А вот к числу необыкновенного в комнате можно было отнести возвышающуюся за широким загнутым диванным подлокотником – дальним от входа – круглую каменную колонну, желтовато-белую, с черными прожилками и хаотично расположенными пятнами. Диаметром она была с полметра, а высотой метра три. Верх колонны представлял собой что-то вроде чаши, и лежал в этой чаше дымчатый череп, похожий на человеческий. Насколько мог определить Крис, он был сделан из горного хрусталя – кварца. Глазницы черепа были направлены на невидимый вход. А на широком сиденье дивана сидела даллиа Анизателла. Ее пепельного цвета одежду ниже колен, с поясом, можно было, наверное, назвать халатом. Серебристые туфли без каблуков очень смахивали на обувь Гелисинийры. Выглядела Низа ничуть не хуже, чем в тот вечер в Александрии, когда Крис впервые увидел ее. Никто, глядя на беллизонку, не догадался бы, что она была убита, а потом, после возвращения в пятый слой фии, ее терзали палатинские специалисты. Сердце Габлера, как и прежде, сжалось, но это было уже чувство иного рода. «Сестра» – так хотел бы он называть эту беллизонскую жрицу.

Обернувшись, Крис увидел, что маони уже нет в комнате, и сказал, невольно улыбнувшись:

– Ты еще больше похорошела.

Беллизонка тоже улыбнулась, но глаза ее оставались туманными. Как будто она только что проснулась. Или смотрела в себя.

– Ты пришел только для того, чтобы поставить меня в известность об этом?

И голос у нее был тоже словно туманный. Кажется, Низа не могла отвлечься от каких-то своих мыслей, не имеющих отношения к Габлеру.

«Она занимается важным делом», – вспомнились Крису слова Гелисинийры.

– Не буду тебя особо отвлекать, – сказал он, продолжая стоять у невидимого входа. – Просто хотел услышать твое мнение и кое-чем поделиться. По-моему, это важно.

– Я слушаю тебя, Крис. Иди, садись.

Габлер подошел к дивану и сел рядом с Анизателлой, ближе к колонне, вновь ощутив все тот же слабый аромат. Он постарался отрешиться от собственных чувств и деловито начал:

– Недавно ко мне приходил ваш командир, Ориобеллиз. Он сказал, что ваш бог больше не будет преследовать меня. А еще он заявил, что окажет помощь веронцам только после того, как вы добьетесь независимости Нова-Марса. А вернее, если вы этого добьетесь. Таким образом, слово свое он не сдержал. И мне это очень не нравится.

– Он пока не сдержал, Крис, – мягко сказала Низа. – Но обязательно сдержит. Если ты хотел услышать мое мнение, то вот оно есть: ондаллио Ориобеллиз обязательно сдержит слово.

– Все понятно, – помолчав, произнес Габлер. – То есть ты не видишь тут никакого обмана?

Низа с удивлением сбоку взглянула на него:

– Конечно, не вижу, Крис. Тут и не существует никакого обмана. Все будет, когда придет пора. Я уже тебе как-то говорила, что христианство есть утешительная сказка, но в Библии очень много мудрости. Например: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом». Лучше и не скажешь.

– Понятно, – повторил Габлер. – Ты не видишь обмана, а я вижу, что точка зрения тут у вас одна. Командирская. Может, ты подзабыла, что тебя спасли с помощью веронцев? А теперь вы, по сути, отказываетесь помочь им. И что они о вас подумают?

Низа легонько прикоснулась ладонью к его плечу:

– Не беспокойся, они изменят свое мнение. Хотя правильно ли есть, когда ты оказываешь мне помощь в расчете на то, что я потом помогу тебе?

Крис даже отодвинулся от беллизонки:

– Они не напрашивались, Низа! Это ваш Индилайнон сделал им такое предложение! Блип, какие же вы все-таки скользкие…

Жрица взглянула на него с холодком:

– Во всех делах необходимо прежде всего учитывать свои интересы.

Ее нравоучительный тон Габлеру совсем не понравился.

– Очередной афоризм, который я сегодня услышал, – пробормотал он. – А нас в Стафле вот такую песню заставляли разучивать: «Прежде думай о Роме ты, а потом о себе». Ладно, – он хлопнул себя по коленям, – с вами все понятно. Мне ваши интересы, в общем-то, до… э-э… кормы, если руководствоваться твоим высказыванием, и я вообще мог бы промолчать… Но у меня свои представления, поэтому хочу предупредить: только что на связь со мной выходил небезызвестный тебе Солтио Шацкий. Он обвинял меня в участии в твоем освобождении, звал обратно, обещал не трогать и все такое… Я ему опять отказал, но дело не в этом. Дело в том, что он находится или в пути к Нова-Марсу, или уже здесь. Понимаешь, что это может значить? Грэнд из ближайшего окружения Императора прибывает на Нова-Марс. И скорее всего, не он один. Думаю, они готовятся нанести удар. Индилайнон мне говорил, что у вас есть какие-то серьезные средства для отпора… Не знаю… Как говорится, счел своим долгом предупредить. Доложи своему командиру.

– Доложу, – сказала Низа и вновь тронула Габлера за плечо. – Все будет хорошо, Крис. Да, средство у нас есть, и скоро, может быть, будет иметься и еще одно. – Она чуть приподняла голову и посмотрела мимо Криса, и он понял, что взгляд ее устремлен на хрустальный череп, венчающий колонну. – Им не справиться с нами, Милиль будет наш.

– Ну, вам, наверное, виднее, – развел руками Габлер. – Вы ж тут все мудрецы, творения верхнего огня, как мне тут Гели вкручивала.

– Это соответствует действительности, – серьезно сказала Низа. – И это не есть наше тщеславие. Просто именно так сложилось. Милиль будет наш.

– Многие так говорили, – заметил Крис. – Что-то у меня в голове от школьных уроков истории все-таки осталось. Но далеко не всем это удавалось… Ладно. – Он встал. – Дело свое я сделал, предупредил, больше не смею мешать. Спасибо, что выслушала. – Он даже не пытался скрыть сарказм.

Низа, не поднимаясь с дивана, потянулась к нему, взяла за руку:

– Спасибо, что сказал. Я знаю, что единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны не простил тебя, но ты на пути к прощению. Да, оно не может быть полным, по-другому не получится, но ты очень облегчил свое пребывание в слоях фии. И я рада за тебя, Крис.

– А уж я-то как рад! – усмехнулся Габлер и сделал движение рукой, стараясь освободить ее из пальцев беллизонки.

Но жрица держала крепко.

– Я чувствую, твое отношение ко мне стало измененным, – сказала она. Утвердительно сказала. – Оно теперь не такое.

Габлер издал звук, похожий на мычание рогатого травоядного с экрана. Только гораздо короче.

– Это хорошо, Крис. – Низа слегка сжала его кисть. – Очень хорошо. Иллюзии растворяются, но основа остается. Именно она и есть истинная.

– Да, пожалуй, ты права, – согласился Габлер. – Ты мне теперь как сестра… Сестренка… Младшая…

– Младшая, – повторила беллизонка, и ее узковатые черные глаза блеснули. – Пусть будет так.

Крис некоторое время изучающее смотрел на нее, а потом недоверчиво спросил:

– Ты хочешь сказать, что не младшая, а старшая?

Глаза беллизонки вновь блеснули.

– А что, это как-то изменит твое отношение ко мне?

– Нет, но… – Габлер замялся. – Просто интересно.

Низа наконец отпустила его руку, откинулась на спинку дивана и с самым серьезным видом заявила:

– Когда я была маленькой, Стронгхолд только начинали строить.

Пораженный Крис застыл столбом и лишь секунд через десять смог выдавить из себя:

– Ты… ты шутишь, что ли?

– Шучу, – кивнула беллизонка. – Считай меня младшей сестрой.

– Блип! – сказал Габлер.

Только сейчас он подумал о том, что внешность служителей горного храма может быть обманчивой. И Низе, как и Гели, вовсе не двадцать – двадцать два, а гораздо больше. Кто знает, какие средства сохранения молодости были в их распоряжении.