Алексей Корепанов - Копье и кровь Страница 31

– Ну, а вашему Ориобеллизу сколько? – спросил он. – По «едику»[28].

– Почти двести сорок, – так же серьезно ответила Низа.

– Ага, – сказал Крис. – Вот так. Опять шутишь?

Беллизонка промолчала и вновь подняла взгляд к хрустальному черепу. Габлер повернул туда голову. Череп смотрел на него с явной насмешкой. И, может быть, тоже не прочь был пошутить.

«Тогда ей что, лет шестьдесят? – подумал Крис. – Да какая мне разница-то? Ну их всех! На море хочу, в Александрию… Хлебать коньяк «Коктебель»… И «Сильван в бокале» тоже хлебать… Бокалами… И пивком сверху… А потом опять коньяк… И плевать на всех этих шацких…»

– Твой огненно-небесный предок? – спросил он, кивнув на череп.

Низа, чуть сдвинув брови, посмотрела на него и ответила:

– Это с Дилиля.

Что-то мелькнуло в ее глазах. Она вдруг встала, опять взяла Габлера за руку и потянула к дивану.

– Ложись, голову вот сюда. – Жрица показала на зеленую подушку у подлокотника. – На спину.

– Зачем? – спросил Крис, но все-таки лег на диван. Прямо в обуви.

«Нам, земляным, можно…» – мысленно усмехнулся он.

– Хочу узнать, получится у тебя или не получится, – сказала Низа.

– А что может получиться?

– Может получиться то, что у тебя возникнут… видения. Со звуками. Расслабь тело.

– Это что, инни… инниоли? Память предков?

– Нет, это не есть инниоли. Не память.

Беллизонка зашла за подлокотник, склонилась над лежащим головой к ней Габлером и положила руку ему на лоб. Ее ладонь была теплой.

– Вспомни какое-нибудь событие из прошлого. То, что было когда-то на Земле. Только не легенды, не мифы. Что-то настоящее, невыдуманное. Не арт-объемка, не картина художника, а изображение реальности, полученное при фотографировании или съемке. То, что достоверно. Понимаешь?

– Надо подумать, так сразу и не сообразишь.

– Думай и смотри вон туда, на височную кость. Постарайся не моргать. И ничего не говори. Просто смотри и представляй событие.

Габлер уставился на хрустальный череп и принялся копаться в памяти в поисках подходящей картинки. И оказалось, что найти ее не так-то легко. Перед глазами упорно всплывало некрасивое лицо Моны Лизы, да и то со смазанными чертами, а на заднем плане маячил робот, бредущий в клубах жидкого азота и теряющий куски собственных нижних конечностей. Габлер сосредоточился, и ему удалось выудить из обрывков знаний о прошлом Земли еще кое-что: два охваченных пламенем и дымом одинаковых высоких здания и подобный им башнеобразный космический аппарат на стартовой площадке… Оп! В памяти открылось еще одно окошко.

«Первый полет землян на Луну! Стронг… Стронгхолд? Нет, Армстронг!»

Эти кадры Крис помнил с детства, еще с тех пор, когда он мечтал стать космическим капитаном. То одна, то вторая массивная белая горбатая фигура в скафандре на черном беззвездном фоне. Передняя часть шлема подобна выпуклому зеркалу, в ней все отражается. Полосатый флаг над унылой лунной поверхностью со следами рубчатых подошв. Неказистый модуль на тонких ножках, похожий на диковинное насекомое, такой хрупкий на вид, такой ненадежный… И белый мешок возле посадочной опоры. А еще – синеватая, с белыми разводами, полусфера Земли в черноте космоса.

В какой-то момент Габлер понял, что хрустальный череп исчез, а он сам видит все не со стороны, а словно находится там, на Луне, вместе с двумя землянами в скафандрах. Крис повернул голову… Сделал оборот на месте… Никакого уменьшения собственного веса он не чувствовал. Он понимал, что продолжает не шевелясь лежать на диване, однако, как это ни парадоксально, все его ощущения говорили: он действительно совершает разные движения. Его лбу было тепло от ладони беллизонки, но, приложив руку к голове, он никакой чужой ладони не обнаружил. Крис нормально дышал на лишенной атмосферы Луне, и скафандра на нем не было. Оглядев себя, он убедился в том, что на нем все тот же черный свитер и те же джинсы. Оба землянина ходили поблизости – причем вполне «по-лунному», как и положено при малой гравитации – и словно не замечали его.

– Иди вперед, – прозвучал откуда-то с черного неба негромкий голос Низы. – Попробуй до чего-нибудь дотронуться.

Габлер послушно направился к торчащему из серой лунной поверхности флагштоку с неподвижным флагом, мимоходом подумав:

«Она что, видит мое видение?»

Натянутое на каркас полотнище было помятым, с двумя поперечными волнами, и это Криса удивило: таких деталей он не помнил. Как не мог припомнить и наличие белого мешка под опорой нелепого модуля. Тут, у флагштока, тоже хватало отпечатков подошв. Габлер посмотрел на свои туфли, сделал шаг в сторону – оказалось, что он, в отличие от экипажа лунного модуля, следов не оставляет. Он протянул руку к флагштоку, намереваясь обхватить его ладонью, но кисть беспрепятственно сжалась в кулак. Словно флагшток был всего лишь изображением в озе унидеска. Крис попытался прикоснуться к полотнищу, но получил тот же результат. Рука прошла сквозь него, и кисть скрылась за красно-белым полосатым материалом. Но при всей призрачности окружающего Габлер чувствовал под ногами твердую поверхность! И это был еще один парадокс!

– Не получается, – констатировала из черноты небес беллизонка. – Сейчас вытащу тебя.

И почти тут же Криса ущипнули за ухо. Он невольно зажмурился, скорее от неожиданности, чем от боли, а когда открыл глаза, лунного пейзажа уже не было. На вершине колонны мягко светился череп.

– Щипаться было обязательно? – осведомился Габлер, садясь на диване и спуская ноги на пол.

Низа обогнула подлокотник и села рядом.

– Я выбрала самый простой способ, – кротко сказала она.

Габлер уважительно покосился на череп и повернулся к ней:

– И что это было?

– Это было то, чем я здесь занимаюсь.

– А чем ты здесь занимаешься?

– Вот этим, – слегка улыбнулась беллизонская жрица. – Мои предки называли такое действие словом «ульдеу». То есть погружение.

«И как это столь многомудрые атланты позволили себя победить? – подумал Крис. – Или дилильтэо были еще круче?»

– Ульдеу, – повторил он. – Что-то типа объемки с эффектом присутствия? Я ведь на самом деле не был на Луне?

– Это за пять минут не объяснить… Кстати, мы с тобой общаемся уже не пять минут. Гораздо дольше. А мне нужно не общаться, а добиваться результата.

– Какого?

– Нужного.

После таких слов оставалось только уйти.

– Ответ исчерпывающий. – Габлер поднялся с дивана. – Вызывай маони, пусть доведет меня до уникаров. Слетаю в Александрию, развеюсь… Ваш командир сказал, что взаперти меня держать не собирается. Собственно, я вам больше и не нужен. Буду думать, как жить дальше… в этом слое…

– Не опасно ли это относительно тебя? – спросила Низа и тоже встала.

– Не думаю, что александрийским полам дано указание меня там высматривать, – ответил Габлер, постаравшись, чтобы его слова прозвучали максимально холодно. Ведь беллизонка не стала возражать насчет того, что он больше не нужен служителям Триединого.

– Поступай, как считаешь нужным, Крис.

Видно было, что Низа уже думает о чем-то другом. Наверное, об этом своем непонятном погружении. И вообще, Габлер только сейчас понял, что она как-то изменилась. Не внешне, а внутренне.

– Давай, вызывай маони, – сухо и даже грубо сказал он.

– Да, конечно… Сейчас.

«Напиться… – подумал Крис. – И чем быстрее, тем лучше…»

Глава 7. Поднимается ветер

Разноцветные абстрактные узоры на стенах не просто шевелились – они кривлялись, раздражая глаза. Габлер, чуть пошатываясь, подошел к столу, взял пульт и после нескольких попыток сделал сразу два дела: стер всю эту кричащую роспись и включил тивишник. Плюхнулся в кресло, положил ноги на низкий квадратный столик и расслабленно свесил руки с подлокотников. Наружная стена стала прозрачной, и можно было оценить вид, который открывался с четвертого этажа отеля «Золотая рыба». Стоящие впереди здания не мешали обзору, потому что отель располагался выше них, на горном склоне. Сам залив скрывался в темноте – время близилось к полночи, – но его очертания без труда можно было определить по ярко освещенной длинной набережной. По невидимому водному пространству во все стороны перемещались огоньки разных суденышек. Светящиеся стены зданий и цепочки уличных фонарей, расчертившие огромный амфитеатр города, превращали Александрию в какое-то волшебное место, где просто обязаны исполняться любые желания.

Так было и с желаниями Криса: захотел напиться – и напился, пройдясь по кабакам приморской части города. Но как-то не так все это получалось… Во всяком случае, пока. И дело было не в отсутствии обычного файтерского размаха и не раз проверенных на устойчивость к алкоголю сослуживцев. Пил Габлер именно по-файтерски – много всего и разное, не особенно заморачиваясь ассортиментом и количеством закуски и не обращая внимание на цену. Питье – было. А вот желаемой расслабухи, парения, кайфа – не было. Выпитое почти не туманило голову. Просто стекало в желудок и через некоторое время покидало организм в ближайшем туалете. Во всяком случае, связь с реальностью Габлер ни на мгновение не терял, хотя именно к этому и стремился, и если и сдвинулось что-то у него в мозгах, то совсем немного. Настроение не улучшалось, нежелательные мысли никуда не уходили и отстраненность от забот никак не спешила снизойти на него с алкогольных небес. В общем, не получалось у него добраться до того состояния, которого он без особого труда добился во время прежней своей прогулки по Александрии в компании сослуживцев из двадцать третьей вигии. И это его угнетало и раздражало одновременно. Правда, следовало иметь в виду эффект отложенного удара – это когда до поры до времени пьешь, не пьянея, а потом все выпитое мощнейшим джебом прилетает тебе в голову… Однако время шло, а удара все не было и не было.