Михаил Михеев - Наследница Страница 30

Его не испугались, наверняка опираясь на простую мысль – и не таких делали. Вот только именно с такими, как Торн, эти умники еще точно не сталкивались. Шаг вперед, стремительный, размазанный вдоль мостовой – и единственный стрелок, который остался с заряженным арбалетом, так и не успел поднять своего оружия. Удар кулаком по макушке оказался такой силы, что буквально просадил голову незадачливого вояки в плечи, сокрушая шейные позвонки.

Разворот. Лицо Селькирка вдруг оказывается совсем рядом. У парня отменная реакция, он успевает отреагировать на угрозу, причем атакой. Грамотно – но бесполезно. Удар! Хороший такой удар, на совесть поставленный. Кулак летит в лицо Торну, словно пудовая гиря, противник вкладывает весь свой вес. Неплохая попытка, в общем, дотянись он – и даже оборотню пришлось бы несладко. Вот только Торн не собирался давать себя бить.

Как всегда в такой ситуации, время застыло, словно муха в янтаре. Видно было, как еле-еле шевелит крыльями случайный комар, исчезли звуки… Впрочем, Торн и без эффекта растянутого времени справился бы, учен, хвала богам, на совесть, и куда лучшими наставниками, чем эта рожа. Шаг вперед и влево, с линии удара, на всякий случай увести правым предплечьем руку противника вниз и вбок, выводя здоровяка из равновесия и заставляя его чуть заметно нырнуть. В принципе, все, один удар в челюсть – и хорошее сотрясение мозга обеспечено, однако Торну сейчас требовалось нечто иное. Поймать левой рукой человека за подбородок, рвануть вверх, так, что его ноги продолжили движение, а верхняя часть тела резко остановилась, и, не давая завалиться назад, круговым движением руки повернуть влево. Тело изогнулось под немыслимым углом, но это было неважно. Главное, позвоночник, соприкоснувшийся с аккуратно подставленным коленом. Труп, даже не успевший осознать, что умер, распластался по мостовой, а оборотень, изо всех сил пытающийся окончательно не выпустить из-под контроля завывающего в глубине сознания Зверя, шагнул навстречу так и не понявшим, что произошло, нахалам.

В этот момент, наверное, еще можно было все исправить, отделавшись малой кровью. Пожалуй, реши уцелевшие сбежать, и Торн, еще контролирующий свою вторую сущность, да вдобавок раненый, не стал бы их преследовать. Он и рассчитывал, что противники испугаются, но им не хватило на это мозгов. А может, повлияло то, что их все еще оставалось шестеро против одного, и у двоих были мечи, а у Торна – лишь кинжал. Сложно сказать, да и не нужно, потому что пять ударов сердца спустя на улице остались лишь путешественники, а все остальные наличествовали теперь в виде быстро остывающих трупов.

Кира опомнилась как раз в тот момент, когда последний из нападавших, оставляя на стене дома темный след, изломанной куклой сполз на землю, а Торн, пару секунд постояв, к этой самой стене прислонился. Азарт боя сходил на нет, исчезал, как снег под ярким солнцем. Заползал, недовольно ворча, куда-то на задворки сознания Зверь, и разом заболела раненая нога. Возвращение в реальную жизнь окончательно состоялось, и вышло оно куда более неприятным, чем хотелось бы.

– Торн… Торни…

– Не смей меня так называть, – оборотень с усилием отлепился от стены, едва не упал от пронзившей ногу боли. – Я Торн. Ясно?

– Ясно…

А на глазах-то слезы величиной… Ну, с тараканами как-то нехорошо сравнивать, а до виноградин не дотягивают. Ладно, будем считать, что с крупные изюмины. Когда это о тебе в последний раз девушки плакали? Сознавайся…

От этой мысли Торн, несмотря на боль, развеселился. Отстранил девушку и, заставив себя сконцентрироваться, прочел заклинание. Рану, конечно, не залечит, но ощущения частично снимет и кровь остановиться заставит. Боль резко ослабла, зато взамен нахлынуло чувство легкой эйфории, стандартное побочное действие обезболивающего заклинания. Быстро замотал рану оторванным от рубахи куском ткани. Заклинание заклинанием, а повязка все равно надежнее. Оперся на поврежденную конечность – терпимо.

– Все, уходим. И из города тоже.

Кира с готовностью подхватила его под локоть. Вышло достаточно своевременно, во всяком случае, ковылять так было куда легче, чем самостоятельно. Вот только у входа в гостиницу их уже ждали.

– Ну, вот и они, – тот самый мутный тип, который предупреждал о грядущих неприятностях, стоял, довольно противно улыбаясь. – Представляете, убили сына герцога – и пришли как ни в чем не бывало.

– Да уж, как есть мерзавцы. Закоренелые, – прогудел его собеседник, высокий, толстый мужчина с лицом, украшенным толстыми, как морковки, завитыми усами. На объемистом брюшке едва не трещал по швам богатый малиновый камзол, негнущийся от золотой вышивки. Торн даже удивился, зачем одеваться в парадные одежды, когда их все равно ни один человек рассмотреть не сможет. – Бросайте оружие.

М-дя… И послать бы его далече, да как-то боязно, все же позади этого клоуна человек двадцать, и все с арбалетами. Будь Торн в нормальной форме, не раненый хотя бы, и без спутницы за спиной, стоило бы попробовать трепыхнуться и вытрясти их всех из собственных шкур, но сейчас – без шансов, сожрут и не подавятся.

– У меня оружия нет. Разве что вот это, – кинжал со звоном упал на камни. От Торна не укрылось, как напряглись на миг арбалетчики – и расслабились. Опытные, четко определили, что он им сейчас не опасен.

– Очень хорошо, – усач кивнул, беззлобно покачал головой. – А у вашей дамы?

Кира молча развела руками. Торн вздохнул мысленно – хотя под платьем вампирки можно было бы спрятать много чего интересного, она оружие с собой не брала. Это он точно знал, безо всякой магии, просто по отсутствию запаха металла и кожи. Интересно, а вообще что под ним? Мысль неуместная, но интересная, вызвавшая невольную улыбку. К счастью, в темноте незаметную.

Обыскивать Киру не стали. На взгляд Торна – глупость несусветная. Впрочем, и его тоже лишь охлопали по бокам, убедились, что оружия больше нет, и оставили в покое. Поинтересовались только, в каких комнатах вещи. Скрывать не было смысла, оставалось лишь досмотреть представление до конца.

Эффектно получилось, весьма. Через какую-то пару минут в окнах полыхнуло беззвучно, а долю секунды спустя на улицу, со звоном вынеся на плечах раму, вылетел какой-то умник, судя по неприметному виду, шпик. Брякнулся на камни и остался лежать – шею свернул, бедолага. Торн остался бесстрастен, лишь плечами пожал. А вот нечего к чужим вещам лезть, особенно если они защищены соответствующей силы заклинанием от воров и прочих непрошеных гостей. И на вопрос, как снять его, лишь плачами пожал. Да никак, настроено таким образом, что к вещам подойдет или он (ну, и Кира, но только к своим), либо никто. А лет через десять само развеется. Естественно, пускать его туда никто не собирался, и потому, ограничившись парой хороших ударов по лицу (они потом обязательно войдут в счет, решил оборотень), препроводили в городскую тюрьму.