Олег Дивов - Настоящие индейцы Страница 30

Я посмотрела на Тана.

— Дальше что?

— Жди.

— Будет какой-нибудь знак?

— Обязательно. Я сказал Духам, что мы привели для них плохих людей. Мы услышим, когда Духи их возьмут.

— Сдается мне, надо будет помочь Духам взять их.

— Не-ет. Но если плохие люди быстро бегают, они могут прибежать сюда раньше, чем Духи возьмут их. Тогда мы будем защищаться. Это можно.

Я огляделась. С двух сторон от входа были удобные ниши. Похоже, именно ими и пользовались стражники лет пятьдесят назад, прячась, чтобы убить путника. Повозила мыском ботинка по каменному полу. Грязно, и вполне возможно, что от крови.

— Первых берем по-тихому, ножами, остальных валим как получится. Но помни, что здесь кошмарное эхо.

Тан кивнул.

Мы встали в ниши, зажав ножи.

Было тихо.

Я закрыла глаза и сосредоточилась. Глупость, конечно, но что мы знаем о работе мозга? Духи, мысленно шептала я, отдайте Макса. Если надо, я вам приведу еще жратвы, там ее полным-полно.

В абсолютной, могильной тишине вдруг раздался вопль, второй, потом сочный чвак — и снова тихо. Только издали донеслось нежное «кап, кап». Я скосила глаза на Тана. Он стоял бледный, зажмурившись.

— Тан, — шепотом позвала я.

— Они взяли их.

— Духи?

— Да.

— Как?

— Там ловушка есть. Колодец. И плита над ним. Они вступили на плиту, она качнулась, кто-то закричал. Тогда плита опрокинулась и раздавила их. Это были настоящие мерзавцы. Только совсем плохих людей Духи берут так.

— Надеюсь, что стоили они как обычные подонки. А то сейчас выяснится, что они идут по шесть за одного и кого-то из нас не выпустят.

— Тогда я попрошу Духов подождать, а ты приведешь из лагеря еще таких. На машине съездишь. Это быстро.

Где-то высоко над головой грохнули два выстрела.

— Это снаружи, — сказал Тан. — Звук приходит через окно в потолке. Значит, в Храм вошли не все. Но Духи взяли и тех, кто остался снаружи. Я говорил тебе, что Духи не отпускают.

— Какие-то они у тебя слишком прогрессивные. Нет чтоб кровь высосать или отравить — стреляют!

— Может быть, они заставили двоих выстрелить в себя или друг в друга.

В зале внезапно стало темно. И я услышала чье-то дыхание. Шумное, глубокое. Жуть взяла такая, что я до боли сжала кулаки.

— Эй, вы! — крикнул потолок. — Живые есть? Двое, кто бежал от машины! Вы с Земли? Сейчас у алтаря? Ждите там, я вас выведу!

И опять стало светло. И тихо.

— Тан, по-моему, это не Духи. Это самый обычный человек, даже не индеец.

— Как знать.

— Да как ни знай. Он на федеральном говорит без акцента. Как бы это не была ловушка… Мы ж не знаем, сколько человек из погони погибло, а сколько выжило.

— Никто не выжил. Я… я слышал этот голос. Раньше.

Я заметила, что Тана трясет. Подумала, что надо бы как-то успокоить парня. А как успокоишь, если его охватил религиозный ужас?!

Шаги я услышала минуты через три, а Тан еще раньше. Потом по полу запрыгал светлый кружок — пятно от фонаря. У самого входа пятно застыло.

— Вы тут? — позвал голос. — Выходите.

У меня остановилось сердце. Я тоже слышала этот голос. Раньше.

— Да выходите же! Я с Земли. Застрял на этой чертовой планете. Мое имя — Максим Люкассен.

Тан глядел на меня, в его глазах сиял священный восторг. Чудо! Духи отдали мертвеца!

— Слушайте, парни, если боитесь — оставайтесь там. Выход завалило. Второй выход вы в жизни не найдете. Не верьте, оставайтесь. Вы сдохнете через несколько дней от жажды.

Я крепко зажмурилась. Наверное, я сплю наяву. Ну и хрен с ним, буду спать дальше.

Я отклеилась от стены и вышла в проход.

— Максимиллиан ван ден Берг, тебя когда в последний раз били по морде?

Он был похож на чудовище. На грязное, заросшее бородой до глаз чудовище. На басмача, какого-то душмана. Абрека. Душегуба. Только глаза остались прежними. Изумленные голубые глаза, сиявшие на медной от загара коже.

— Делла? — переспросил он хрипло. — Господи, Делла?!

Тан с ужасом поглядел на меня. Кто-то произнес мое настоящее имя! Быть беде.

Со всей любовью, какая была в моем сердце, со всей силой истосковавшейся души я заехала Максу по роже.

После третьей пощечины он попятился, закрылся свободной рукой — во второй был автомат.

— Ах ты мерзавец, — с невыразимой нежностью шипела я, оскалив зубы. — Ах ты скотина.

— Делла, прекрати, — бормотал Макс. — Делла, ну пожалуйста.

Ага, щаз, уже прекратила. Я, может, столько лет мечтала отлупить его как щенка. Сдачи он мне, конечно, не давал. И даже не отбивался. Только начал хохотать. А потом бросил автомат и сгреб меня в охапку, поднял и закружил. Наверное, смотрелось глупо — два человека, грязных и потрепанных, ликуют у подножия индейского алтаря…

— Делла. Делла, — повторял Макс. — Господи, Делла. Как я тосковал по тебе… Делла.

— Паршивец, ты хоть знаешь, что тебя уже похоронили?!

— Да наплевать…

— И в измене обвинили!

— А-ай, какое мне до всего этого дело…

В нише у входа стоял Тан, опустив руки и вытаращив фиолетовые индейские глаза. Молчал, боясь упустить хоть мгновение чуда. Подлинного чуда.

— Пойдем отсюда, — наконец сказал Макс.

— А то поедем? — предложила я. — Мы сюда десяток бандитов заманили, вроде все сдохли, надо бы стволы и машину забрать.

— Машину туда не подгонишь. Ничего, сюда все равно никто не сунется. Гиблое место, — Макс рассмеялся. — Как ты догадываешься, я позаботился, чтобы репутация гиблого места у этого храма укрепилась.

— Ты придурок, тебя ж индейцы порвут, если поймают здесь.

Макс отмахнулся:

— Они сюда даже носу не кажут. Сюда могут залезть только отморозки вроде твоего парня. Как его зовут?

— Тан.

— А отморозки нам лучшие друзья. Ну, идемте. Здесь два шага буквально. Если знать дорогу.

Макс повел нас в подземелье. Тан оглядывался и стискивал зубы, но вскоре заинтересовался: снизу было отлично видно устройство ловушек. Поплутав по подвалам, Макс в полной темноте безошибочно нащупал лесенку, поднялся и распахнул низкую дверь. В глаза ударило солнце.

Мы были на заднем дворе. У каждого храма есть задний двор — там жрецы размещают свое хозяйство, которое стоит прятать, чтобы оно не затмевало блеск религиозных церемоний. Двор окружала высокая каменная стена, что мне понравилось. Мы обогнули главное здание, и нашим глазам открылся домик. Деревянный, старый, чуть покосившийся, но достаточно просторный, чтобы принять под крышу несколько человек.

Нас уже ждали. Широкогрудый, казавшийся даже немного коренастым индеец лет сорока, белокожая и беловолосая индианка чуть помоложе. Совсем юная яркорыжая индианка, очень смущенная. Бородатый худой мужчина неопределимого возраста. И некрасивая, грубо сложенная, с тяжелым низом женщина.

— Делла, — коротко представил меня Макс. — И Тан, ее помощник.

Женщине я не понравилась сразу. Ну понятно почему: зачем ей соперница? Тут двое таких шикарных мужиков, а она единственная женщина их крови. В этих условиях многие думают: плевать на внешность, когда выбирать не из кого. Любая корова за красотку сойдет. И нате вам, появляюсь я.

Макс прошел в дом мимо нее, хлопнув по плечу чисто дружески, словно она была бесполая. Беловолосая индианка улыбнулась мне, по-земному протянула руку:

— Я Санта. Это Кер… — она показала на коренастого индейца, потом на юную девушку: —…и Моника. Кер мой муж, Моника — его младшая жена. У нас есть фамилии, нам помещик придумал, когда отпускал служить в армии. Если ты захочешь их знать, скажи.

— Гай Верона, — представился мужчина. — Адвокат.

Удивительный народ эти юристы. Ты его из навозной ямы достанешь, и он первым делом представится: здрасте, вы только что вытащили из дерьма не кого-нибудь, а целого адвоката.

— Наслышана, — кивнула я и пояснила: — Я знакома с Диком Монро.

— Да, неприятная история с ним вышла, — согласился Гай Верона.

— Не знаю, успокоит вас или взволнует, но Дик вас не забыл.

Мужчина ответил короткой улыбкой. В улыбке радости было больше, чем страха. Черт, а Дик отлично разбирается в людях…

В избе все выглядело обыденно — большой стол посередине, углы отгорожены занавесками, хлипкой стенкой из сплетенных прутьев выделена комнатушка. Готова спорить, что в комнатке спал Макс. Князь может жить в казарме, но — в офицерской. А от солдат он постарается дистанцироваться. Хотя бы символически.

Молчаливая Моника принялась таскать с уличной кухоньки горшки, пока Санта расставляла тарелки. Я с изумлением унюхала запах каши.