Виктор Бурцев - Не плачь по мне, Аргентина Страница 32

– Почему?

Мендес пожал плечами.

– Дело в том, что один из них как раз от ребят Эрнеста, а два других пришли… Я их видел с немцем. С этим… С Куртом! Вот.

– Хорошо сделал. Молодец. – Бруно встал, пальцами погасил свечу. – Скажи мне, кто пришел от Эрнеста?

– Доминик, ты помнишь, такой лысый?

– Хорошо. Скажи Доминику, пусть сидит, отдыхает. Дай ему что попросит. Кофе… Виски… Покорми… Скажи, что у меня срочное совещание. Я сначала отпущу парней Курта.

– Я понял.

Бруно стремительно вышел из темной комнаты.

Карл двинулся было за ним, но почему-то остановился. Замер. Обернулся.

Пустая, темная комната, что располагалась под самой крышей, почти на чердаке, пользовалась дурной славой. Иногда тут скрипели половые доски. Иногда раздавался звук, будто двигалась мебель. Хотя никого в комнате не было…

Мендес внимательно осмотрел все углы. Через приоткрытую дверь проникало достаточно света, чтобы разглядеть все. Комочки пыли в углах, старые, обшарпанные доски стен.

Внезапно Карл понял, что света в комнате становится все меньше и меньше. Он обернулся и увидел, что дверь медленно и бесшумно закрывается.

Это простое событие наполнило его ужасом. Он кинулся вперед. Что-то ударило его по лицу, хлестнуло, словно крылья летучей мыши. Мендес замахал руками, попал ладонью в паутину. Споткнулся о старый ботинок, лежавший на полу, и упал. Дверь с негромким хлопком закрылась у него перед носом.

Когда Кристобаль вошел, двое парней в зеленой военной форме встали.

– Сидите, ребята, сидите.

Бруно пожал обоим руки.

– Мигель, – представился один.

– Хозе, – кивнул другой.

Кристобаль сразу же выкинул их имена из головы. Важно было не то, кто они есть, а зачем пришли.

– Нет, наверное, нужды говорить о том, что я скорблю о смерти Курта Вольке. Это был хороший товарищ, и его потеря – это серьезный удар по нашему движению. – Кристобаль сел в кресло, следом за ним присели на диван гости. – К сожалению, наша полиция умеет только ловить воров на рынке, большее ей, увы, недоступно. А убийство Курта – это… – Бруно развел руками. – Очень непростое убийство.

– Мы пришли с трудным вопросом, Кристо…

– Что угодно!

– Дело в том, что после смерти Курта осталась небольшая, но все-таки действенная организация. Мы с Хозе должны принять решение о том, что делать теперь. У нас есть люди. Они доверили нам свои жизни. Они готовы бороться. Но мы понимаем, что без лидера нам нечего делать в революции. Мы верили Курту, но его с нами нет. Ты наиболее яркий деятель из всего движения. Все остальные так или иначе вынуждены считаться с твоим мнением.

– Просто я действую, тогда как остальные только говорят.

– Перед нами встала проблема, Кристо. Что делать?

– Я понимаю…

Наконец вскинулся второй. Кажется, Хозе.

– Мигель несколько удлинил прелюдию. Прости нас, Бруно. Но я спрошу сразу. Мы и наши ребята хотим влиться в твою организацию. Присоединиться к тебе. Что скажешь?

Кристобаль прикрыл лицо ладонями. Потер лоб.

– Я скажу, что мне нужны люди. Но у нас есть определенные правила…

– Говори.

– Прежде всего мы действуем. Мы не говорим. Мы не убеждаем. Я считаю, что наилучший плакат – это испуганные лица полицаев, а самая лучшая агитация – это правительство, которое идет на попятный. Если вы не готовы взрывать, поднимать толпу на митинг, подчинять революции каждый час и минуту своей жизни, то лучше оставайтесь в стороне. Наша революция – это поезд! Это огромный бронепоезд, который идет полным ходом, и любого, кто встанет на его пути, он сомнет. Человеку, который не готов отдать жизнь в борьбе за наше дело, нечего делать на бронепоезде. И более того, я скажу так: человеку, который не готов отнять чужую жизнь, в нашей борьбе тоже нечего делать! Так вы со мной или нет? – Кристобаль выставил руку перед собой. – Погодите! Я не хочу, чтобы вы принимали решение за себя и за своих людей, не подумав. Если ваши люди готовы к дисциплине, готовы к борьбе, готовы не к болтовне, а к действию, то приходите завтра. Мы обсудим ваше предложение детально. Если же вы предпочтете действовать самостоятельно… я пойму.

С этими словами Кристобаль поднялся. Протянул руку для прощания.

Выйдя из кабинета, он столкнулся с Карлом Мендесом.

– Послушай… – Кристо взял Карла за руку и удивился. Ладонь была холодная и твердая, как у мертвого. Мендес смотрел перед собой пустыми, как стекляшки, глазами. – Карл…

– Да! – Мендес вздрогнул.

– Все хорошо?

– Да.

– Там ребята… – Кристобаль кивнул в сторону кабинета. – Проводи их…

И только тут он увидел, что у молодого еще мужчины совершенно седые виски.

Карл молча скрылся за дверью.

Бруно проводил его взглядом, встряхнулся и поднялся по лестнице этажом выше.

Там в просторной гостиной его ждал Доминик. Эту лысую башку Кристо помнил отлично еще по студенческим волнениям. Тогда этот парень по своей инициативе смастерил целых два ящика коктейлей Молотова и раздал всем желающим.

Они дружески обнялись. Кристобаль достал из бара бутылку и разлил по бокалам виски.

– Не надо говорить про Эрнеста. Я все знаю, – тихо сказал Бруно.

Доминик вздохнул и выпил залпом.

– Я слышал, его выдали? – проговорил Кристобаль, наливая снова.

– Иначе никак. – Доминик никогда не отличался говорливостью. Этим он особенно нравился Кристо.

– И ваших много полегло?

– Много. Нам был звонок.

– От кого?

– Не знаю.

– Может, провокация?

– Мы проверили, прежде чем ехать. Я знал, что он действительно там.

Доминик помолчал немного, а потом добавил:

– Хотя, может, и провокация. Никто не думал. Все любили Эрнеста. Ты знаешь.

– Да. Понимаю. Что собираешься делать? Искать того, кто его сдал?

Доминик мотнул головой.

– А что тогда?

– Мстить хочу. Они его убили.

– Полиция? Власти?

– Да.

– Я могу помочь. Сколько у тебя людей?

41

Все то же здание, все тот же длинный коридор.

Все тот же человек сидит на диване и курит. Терпкий сигаретный запах.

«Дым отечества», – подумал Антон, присаживаясь рядом и доставая «Мальборо».

– Все курите эту отраву? – поинтересовался Яковлев.

– Ничего другого тут не продают, – ответил Антон. – Но если быть честным, то мне нравится.

Шеф понимающе кивнул.

– Ну, что там у вас, Антон Яковлевич? Почему потребовалась такая срочная встреча?

Антон затянулся.

– Дело в том, Юрий Алексеевич, что сложилась довольно дурная ситуация. Кто-то последовательно и довольно прямолинейно убирает всех сколь-либо заметных лидеров подполья.

– Факты?

– Да фактов… одновременно и навалом, и вместе с тем кот наплакал.

– Я вас не понимаю, Антон Яковлевич. – Шеф выпустил струю дыма в потолок и заинтересованно посмотрел на Антона. – Как это сочетается?

– С одной стороны – цепь случайностей. С другой – откровенные бандитские налеты. С третьей стороны…

– А есть и такая?

– Да. С третьей стороны, многие из этих лидеров уже отошли от официального подполья. Убивать их не имело смысла.

– Зря вы так думаете.

– Зря?

– Да, конечно. Человек, который отошел от официального движения, скорее всего сделал это по каким-то причинам. Он может, во-первых, утащить с собой людей. Во-вторых, выдать какие-то связи, в-третьих, просто начать переть против течения. Люди есть, опыт есть, связи, опять же, есть. Такой человек опасен, как ни крути. Убивать не знаю, но на карандаш таких всегда брали. И внимательно за ними следили. А кое-кого потом случайно ледорубом… Ну, вы понимаете.

– У нас до ледорубов не дошло. Но Курта Вольке застрелили прямо перед моим приходом. Мартина Гонсалеса расстреляли какие-то безбашенные парни в серых плащах. Про Леонору вы знаете. Недавно погиб Эрнест Крепкий.

– Согласно официальной версии, он пронес в автомобиль взрывчатку.

Антон скорчил физиономию.

– Сомневаюсь. Местные полицейские не такие идиоты, чтобы проморгать взрывчатку. И вряд ли они решили взорвать себя, чтобы укокошить этого Эрнеста. Достаточно было случайной пули в перестрелке. Его убрали. И не власти, а кто-то со стороны. Да еще Рауль Ловега в коме. Сердечный приступ. Очень удачно! Все движение, получается, обезглавлено. Или это захват власти, или их просто уничтожают. Может быть… Коллеги?

Яковлев покачал головой и затушил окурок в пепельнице.

– Нет. Про коллег наших не думайте. Этим направлением занимаются другие. И пока ничего определенного сказать не могу. Ясно только, что извне вмешательства нет. Если кто-то и действует, то изнутри. Давно и плотно. Нам в данном случае все равно, разведуправление там воду мутит или кто-то другой. Нам важно найти, выяснить, откуда идет угроза.