Александр Лаврентьев - Неформал Страница 32

Но все оказалось просто. Я за руль сел, ключ повернул, смотрю, лампочки на приборной панели загорелись, потом на педаль тормоза ногой нажал, чтобы он у меня сразу не поехал, на кнопку стартера пальцем надавил, газу добавил: движок и затарахтел. Ну я тормоз отпустил, скутер поехал, только непривычно, конечно, руль все время от коляски в сторону ведет. Я на шоссе выехал, кое-как вырулил, чтобы не по кругу ездить, а направо, к Игнатово, газу еще немножко поддал и поехал. А Жулька следом бежит. Бежала, бежала, а потом отставать начала, я сперва этого не видел, все искал, где фара включается, а потом смотрю: нет собаки. Ну я газ сбросил, остановился, подождал.

Она упрашивать себя не стала, сразу, как к скутеру подошла, в коляску запрыгнула и села там, как заправский гонщик. Ну и поехали мы. Скорость сначала маленькая была. А потом я ниче, осмелел. На первой же заправке я бензину раздобыл и масла для скутера, бензин пришлось с машин скачивать. Я полный бак заправил, и мы снова в путь тронулись. Вскоре справа от шоссе железная дорога появилась. А за ней, видать, Московский канал шел. Я самого канала так и не увидел, потому что темно было, да и на дорогу все время смотреть приходилось, чтобы ненароком в фуру какую-нибудь не врезаться. Но чувствовал, что вода близко: и холоднее стало, и туман на дороге появился.

Вскоре я совсем освоился, газу начал добавлять. На спидометре скорость уже за пятьдесят перевалила, уши мерзнуть стали. А потом я прямо перед собой яму увидел, обрулить решил, и меня вдруг так закидало по дороге, что я сразу понял: скутер с коляской – это тебе не мопед! Чтобы с коляской справится и привычка нужна, и сила. Скутер я тогда чудом на шоссе удержал, а потом газ сбросил и дальше покатил. Решил, что лучше я больше времени на дорогу потрачу, зато целым доберусь. Я ж не на минуту не забывал, что за Маришкой еду, она же без меня взаперти умрет.

А на дороге туман все гуще, и у меня ощущение такое появилось, что я вроде бы еду, а вроде бы и не я это совсем… Фара светит, а поверх нее тонкая такая пелена тумана висит. Голова у меня над туманом, а фара – под ним светит. Жутко немного, но ехать можно, правда, все время в дорогу всматриваться надо. В общем, ехал я, вперед смотрел. Сначала мне жалко стало, что со мной Длинного нет и Шнурка, что они оба погибли, а потом я вдруг подумал, что Длинный где-нибудь уцелеть мог. Почему нет? Я же выжил. Может быть, и он где-нибудь отсиживается. Знать бы только – где? А еще я понять не мог, почему все умерли, а я в живых остался? За что? Для чего? Непонятно. И Маришка вот, если жива, то тоже непонятно – почему? Ведь конец света – это когда все-все уже закончилось! Для всех. А тут еще несколько человек в живых осталось…

Ну ладно, будем считать, что я в живых остался, чтобы Маришку из централа выручить, она же из-за меня туда попала… Ну ладно, будем даже считать, что Маришка осталась в живых, чтобы я из Москвы, например, уехал… А дальше? Непонятно. А почему тогда Борис этот странный жить остался, когда все уже погибли? Чтоб помереть через пару дней в пасти монстра? Нет, тут должен быть какой-то смысл, только я еще пока не понял, какой.

А потом я вспоминать стал, как мы интернате жили да как дни рождения последние справляли на крыше, как Шнурок один раз упаковку пива украл, и мы, дураки, всю ее выпили, так что потом вернуться в интернат не могли: боялись, что Ромберг нас пьяных застукает и в карцер посадит…

А потом я в какое-то состояние впал, как в гипноз. Все слышу, все вижу, а спроси меня, как я проехал последние два километра, не вспомню. Я тогда останавливаться стал почаще, чтобы отдыхать. Непривычно все-таки было ехать так долго, да и сиденье неудобное. А быть может, просто не было рядом никого, вот и давило на меня одиночество. На дороге ведь ни огонька, ни звука, тишина кругом и сумерки. Света мало. В общем, спать мне под конец захотелось, спасу нет, но я держался.

А потом я указатель с названием «Карманово» увидел и понял, что Дубна рядом, и точно, минут через пятнадцать справа какие-то дома показались, а потом дорога в горку пошла и с горки на поворот. И холодом меня обдало, значит, вода близко. И тут я дальше еду и вижу, что дорога прямо в черную яму тоннеля ныряет.

Здесь, на дороге, были сумерки, но в тоннеле – просто мрак! Я заранее притормаживать стал и правильно сделал, потому что как только я вплотную к тоннелю подъехал, так сразу вижу: все, Шурыч, приехали! Слезай с мопеда! Там, в тоннеле, в свете фары вода черная блестит, в общем, затоплен он, да хорошо так затоплен! Я к воде поближе подъехал, со скутера слез, придержал его, чтобы он в воду не укатился, канистру с маслом вытащил из коляски, да под переднее колесо ее подложил. Жулька сразу же из коляски выпрыгнула да к воде – пить давай. Напилась, снова под ногами крутиться стала. А я фару так настроил, чтобы в тоннель светила, и вижу, воды много, а затоплен тоннель под самый потолок или нет, не видно. Фара слишком слабая, свет до середины не достает. Я постоял у края воды, потом из тоннеля вышел, по насыпи наверх поднялся и на берег Волги пошел. Хотел посмотреть, можно там через реку переплыть или нет? Оказалось, что река здесь неширокая, и берега бетонными плитами выложены. Короче, если в воду спрыгнешь, обратно уже не выберешься, надо будет выплывать ниже по течению, а кто знает, что там – ниже?

Хотел было я туда пройти, посмотреть, пошел вдоль берега по самому краю, а вдруг из воды как выпрыгнет на меня что-то серое! А у меня уже рефлекс выработался: я еще ничего сообразить не успел, а ноги меня уже сами подальше от воды унесли! А серое это на бетонные плиты плюхнулось, хрюкнуло так на меня сердито и обратно в воду свалилось. У меня сердце в пятки ушло! Я как-то и не подумал, что теперь и в воде могут быть такие твари! А Жулька-то где? Я оглянулся, а Жулька по своим делам гуляет, на меня и на тварь эту – ноль внимания. Хороша подруга! Но и я хорош – расслабляться теперь нельзя. С другой стороны, может, этих тварей в тоннеле нет, если там трещины, по которым вода поступает, небольшие? А были бы большие – там бы точно все уже затопило! Короче, что делать? На карте моста нет. На карте – тоннель единственный путь сообщения с тем берегом. Значит, мне в тоннель.

Пошарился я по коляске, пакет нашел вроде бы целый да раздеваться начал. Решил так: зажигалку и карту заверну в тельник, тельник – в балахон, балахон – в пакет, пакет надую и завяжу, чтобы, если че – наверху остался. А сам пойду в куртке и в штанах. Если какая тварь меня под водой схватит, пусть за штаны кусает, а не за голую ногу. Автомат повыше держать буду. Ну все сделал, потом Жульку подозвал, из кармана поводок достал и ее на поводок взял. Ошейник проверил, чтобы она, тварюшка, его опять не скинула. Руль у мопеда туда-сюда отрегулировал, чтобы светило мне, как следует, ну а потом натурально перекрестился да и в воду пошел. Страшно мне было, сил нет, а деваться-то некуда, идти надо.

А вода холодная… Ну я в нее зашел по колено, а Жулька на берегу осталась, ни в какую дальше идти не хочет, а я уже знаю, что тащить ее не надо, надо с ней ласково. Я ее позвал несколько раз, рукой по бедру похлопал:

– Жулька! Ко мне!

А потом и думаю: вдруг она чует, что не надо туда идти, а я ее силком тащу? Пусть уж лучше я один сгину, а она живет. Вернулся я к ней, поводок отстегнул, а сам снова в воду пошел. А вода, скажу я вам, ледяная! Она мне как до груди дошла, так я и понял, что такое «в тисках холода», даже вздохнуть лишний раз не хочется. А вода все выше и выше под потолок подбирается. А потолок темный, и рисунок на нем такой, словно соты, и лампы там висят, не работающие, а кое-где провода вдоль стены идут. А в середине, где воды больше всего, грузовик стоит. Из воды только крышу кабины видно да тент. У меня как бетон из-под ног уходить стал, я сначала за провода на стене хватался, а потом они закончились, и мне плыть пришлось. Я левую руку сквозь ручки пакета просунул, автомат взял, а правой греб кое-как. Ну до грузовичка этого доплыл, за тент сзади зацепился, отдышался. А потом вдоль тента и поплыл. А в тоннеле тихо, только плеск воды да резонанс. И тут вроде слышу: зовет меня кто-то. Я сначала даже не понял ничего, думал – померещилось. Говорят, бывает такое с людьми, когда звуков мало, человек сам себе придумывать начинает. А потом снова слышу:

– Шурыч… Сюда плыви!..

Я оглянулся, а толку-то! Кругом темно, сзади фара еле светит, до нее метров двадцать пять уже. Получается, я на самой глубине сейчас нахожусь. Я руку вверх вытянул, а потолок – вот он! Рядом совсем. Ну я еще несколько метров проплыл, до кабины грузовика добрался, а там окно с водительской стороны приоткрыто чуток, ну я и ухватился за него – отдышаться. И тут чувствую – меня за руку из кабины вдруг как кто-то схватит! Я руку вырвал и от страха с головой в воду окунулся, вынырнул, отплевался, гляжу, а из кабины рука человеческая появилась – такая белая, что ее и в темноте хорошо видно, а еще вижу, что там, в кабине, сидит кто-то. Я даже не поверил сперва, кто же может выдержать сидеть здесь столько в холоде? И, главное, зачем? И тут Жулька от кромки воды как завоет! Мало мне того, что холодно, еще и дрожь бить начала. Я пытаюсь остановиться, а не могу, потому что вдруг понимаю, что и рука эта, и глаза, которые на меня из тьмы сверкают, знакомы мне до боли. Шнурка это глаза, и рука его!