Магистр Войны - Дэн Абнетт Страница 33

Армадюк снова замедлился. Его двигатели реального пространства начали уменьшать обороты, их сияние уменьшилось, и грохочущий звук от корабля слегка уменьшился. Гравитационные системы и маневровые двигатели включились, заставив медленно зависнуть невообразимо массивный объект над башнями Элтата. Звук от корабля, даже уменьшенный, эхом отдавался от стен города. Окна дрожали в своих рамах.

Эскорт из Фаустов устремился прочь, моргая фонарями в качестве отдания чести, когда они рванули в космос на форсаже. Хеликсидские Удары Молний стались с замедлившейся громадой Армадюка немного дольше, снизив скорость почти до нуля. Затем они тоже разлетелись, выстроившись в ленты, и полетели назад к своему родительскому кораблю.

Буксиры, медленные, как черепахи, появились в зоне видимости, прикрепляя магнитные линии и тяжелые кабели к боевому кораблю, и потащили его в последний путь. Армадюк теперь крался, проходя мимо высочайшими шпилями города, так близко, что человек мог выйти из люка сразу на балкон.

Начали звучать горны и сирены.

Южный конец крытого дока номер восемь, гигантские ворота, стонали, когда широко открывались, открывая интерьер дока – обширную ребристую полость, открытую небу. Ряды направляющих огней моргали вдоль нижней части дока. Воздух покалывал, так как мощная гравитационная колыбель работала. Воздух завыл и затрещал, когда гравитационное поле ползущего корабля стало тереться о гравиметрический буфер дока. Армадюк отключил двигатели. Направляющие буксиры, подобно тучным стивидорам, протащили корабль последние несколько сотен метров.

Связи отсоединились. Буксиры поднялись из дока и повернулись. Врата дока закрывались, снова формируя заднюю стену похожего на гроб дока, в котором находился корабль.

Армадюк замер, медленно отключая свое гравиметрическое поле, пока системы дока принимали на себя его вес. Корпус и каркас застонали, и распределение веса сместилось. Плиты трещали и изгибались. Местами, заклепки отлетали от давления, а швы на корпусе рвались, и из них вырывался газ и грязная жидкость, которая лилась на пол дока.

С последней, вымученной дрожью, Армадюк прекратил двигаться и замер, поддерживаемый монолитными колоннами и гравиметрической чашей дока. Массивные гидравлические балки выдвинулись из стен дока, чтобы поддерживать корабль с боков. Их усиленные торцы грохотали по корпусу со стуком тяжелых магнитов, закрепляясь.

Наконец, наступила тишина. Пульсация двигателей и гудение корабля исчезли. Единственными звуками были сирены в доке, скрежет выдвигающихся пешеходных мостиков, грохот погрузочных машин, катящихся на своих платформах, и расплескивание жидкостей, вытекающих из корпуса в дренажные системы неосвещенного пола дока.

С долгим выдохом, Армадюк открыл свои люки и воздушные шлюзы.

Затем разразилась буря. Гром грохотал над заливом, над Элтатом и над Урдешским Дворцом. Над Крытым Доком Восемь, небо превратилось в раннюю темноту, и начался дождь. Он виделся, как белый веер в лучах прожекторов дока, освещавших корабль. Он шипел на охлаждающемся корпусе, превращался в пар, когда попадал на обтекатели двигателей. Он гудел, как звуки тысяч крошечных бубнов, когда попадал на невидимую подушку гравитационного поля, и превращался в туман.

Он стекал по залатанному и шероховатому корпусу Армадюка, смывая копоть и ржавчину в таких количествах, что вода превращалась в красную до того, как упасть.

Для некоторых в доке и на рампах, это выглядело так, как будто дождь промывает боевые раны старого корабля, купает его уставшие кости, и совершает помазание за его очень запоздалое возвращение. Сильный дождь грохотал по брезентовым крышам металлических мостиков, которые вытянулись к воздушным шлюзам корабля. Гаунт вышел наружу на один из пешеходных мостиков, чувствуя, как его металлическая конструкция слегка закачалась. Он увидел дождь в лучах прожекторов дока, которые освещали Высочество Сир Армадюк. Он ощущал свежий воздух. Он пал грязью и сыростью, но это был свежий воздух, воздух планеты, а не воздух на корабле – первый, который он вдохнул за год.

Десять лет, поправил он себя… Одиннадцать.

У начала пешеходного мостика была активность. Он начал идти вниз по узкому пешеходному мостику, игнорируя темную бездну дока, которая разверзлась внизу.

Собиралась группа приветствия. Гаунт видел чиновников Муниторума, окруженных охраной с легкими пиками. Почетная гвардия из восьмидесяти Урдешских штурмовиков стояла на платформе дока идеальными рядами в безукоризненной стойке «смирно».

Гаунт сошел с мостика на платформу дока. Мокрый рокрит захрустел под его сапогами. Сейчас, когда он уже не был под брезентовой крышей мостика, дождь падал на него. На нем была его униформа и длинный плащ.

Кто-то выкрикнул приказ, и Урдешские солдаты резко и синхронно встали, держа свои винтовки вертикально перед собой, отдавая честь. Офицер вышел вперед. На нем был белый с черным Урдешский камуфляж, а его отличительные знаки обозначали его, как полковника.

— Сэр, добро пожаловать на Урдеш, — сказал он, сотворив символ аквилы.

Гаунт кивнул и сделал официальный жест в ответ.

— Я – Полковник Казадер, — сказал человек, — Семнадцатый Урдешский. Мы чтим ваше возвращение. Как вы и приказали, агенты ордоса и Механикус ожидают, чтобы забрать ваш груз.

— Я проконсультирую их напрямую, — сказал Гаунт. — Есть специфические вещи, которые я не включил в свое сообщение. Вещи, упоминание о которых не должно содержаться ни в одной передаче, даже зашифрованной.

— Я понял, сэр, — сказал Казадер. — Служители ордоса так же готовы забрать ваш актив под охрану. Если, он, конечно, все еще жив.

— Он жив, — сказал Гаунт, — но не будет никакого перемещения заключенного, пока я не встречусь со служителями и пока сам не убежусь в их пригодности.

— Их…?

— Что они не собираются убить его, полковник, — сказал Гаунт. — Многие пытались, и они включали в себя людей, носящих розетту.

Казадер слегка поднял брови.

— Как пожелаете, полковник-комиссар, — сказал он. — Вы, явно, осторожный человек.

— Это, вероятно, объясняет, почему я прожил так долго, — сказал Гаунт.

— На самом деле, сэр, мы предполагали, что вы мертвы. Давно мертвы.

— Десять лет мертв.

— Да, сэр, — сказал Урдешец.

— Я никогда не терял веру.

Гаунт повернулся. Голос шел из теней неподалеку, из-под навеса дока. Фигура вышла в дождь, окруженная помощниками и персоналом. Охрана с легкими пиками пошла шаг в шаг,