Олег Дивов - Настоящие индейцы Страница 33

И это открытие заставило меня иначе посмотреть на Макса. Любил ли он меня? Сомневаюсь. Если мужчине настолько безразлично, с кем спать, он не способен любить. А слова… я тоже их много знаю. И умею составлять в красивые фразы. Макс относился ко мне как к вещи. Как к своей собственности. Неважно, каковы ее свойства — лицо, характер, жизненные цели, — Максу важно держать ее при себе. И только. Потому что, как большинство мужчин такого типа, он больше всего боялся оказаться брошенным.

А я? Любила ли его? Сейчас я сомневалась уже и в этом. Мне было неполных девятнадцать, когда мы поженились. Макс был самым красивым и самым желанным из всех. Наверное, я была увлечена им, увлечена до слепоты. Но разве это любовь?

Почему-то мне подумалось, что даже Дик Монро, гордившийся своим бездушием, по-своему любит меня. Любил тогда, когда вчерашняя школьница оказалась в его постели, любит сейчас. Дорожит мною. Сочувствует, старается помочь. Мы долго не виделись, мне донесли, что Дик очень-очень мною недоволен, я ведь бросила его. Но при встрече он сказал: «Делла, у меня есть кое-что интересное для тебя». И то, что он поведал, было не просто интересно — крайне важно. Макс считал, что меня должны интересовать только наши отношения, причем в определенном ключе — когда мы снова обвенчаемся. Ругался, когда выяснялось, что у меня другие приоритеты. Но ничего не менял. А Дик твердил — Делла, я к тебе хорошо отношусь, мы были друзьями, это ценно, — но ни разу не заговорил о возобновлении романа. Притом давал понять, что я нужна и интересна ему. А ведь он знал сотни женщин, половина из которых была намного красивее меня. А что Макс? Ничего. Его не волновало, чем я дышу.

Зря я понеслась через всю галактику спасать его. Проклятье, когда ж я научусь слушать Августа… Мне стало больно, когда я вспомнила его. Очень больно. Наверное, Август с его гениальными мозгами с самого начала понял, что Макс жив и превосходно может выбраться сам. Не сказал мне — как обычно, потому что не было доказательств. Август терпеть не может делиться предположениями. И неважно, что его предположения, как правило, совпадают с истиной на сто процентов. Август не мог знать, что здесь есть старый, но исправный корабль. Но зато он знал, что мне здесь делать нечего. Мне нисколько не было обидно из-за того, что Август намного умнее меня. Мне было стыдно, что я так поступила с ним. Я ведь его предала. Вот его — предала. Я же знаю, как он зависим от ближайшего окружения, как тяжело переносит малейшие перемены. И пусть он не видит во мне женщину. Ей-богу, когда в тебе видят человека, совершенно неважно, хотят ли тебя.

Я дура, я просто дура. Рядом со мной был прекрасный человек. Очень сложный. Очень глубокий. Один из немногих, кто действительно заслуживал — быть понятым, принятым и одобренным. Если кто и стоил душевных усилий, так это Август Маккинби. А я променяла его на иллюзорную мечту. Обиделась, как школьница, что меня отвергли. Притом, что меня толком и не отвергли. Просто объяснили, что мной дорожат, но это не любовь. Это дружба. А я не умею дружить. Права была Мелви, сказав, что я слишком маленькая. Не умею еще понимать ценность дружбы. Верю в романтические сказки. Ищу какой-то неземной страстной любви. И того не понимаю, что любовь определяю по словам и позам. А ведь истинные чувства очень негромкие. Зато сильные и надежные. Как Август…

Из-за угла, куда потащилась Ида, донеслись странные звуки. Кажется, ее рвало. Но как-то натужно, неестественно. Санта подняла голову, прислушалась, потом вернулась к домашним хлопотам.

— На ранчо у моего деда служил объездчик, — ровным тоном сказала я. — Старый и мудрый. Он в таких случаях говорил: не хочешь срать — не мучай жопу.

Санта согласилась.

Ида, придерживаясь за стену, вышла к крыльцу. Выглядела она еще хуже, чем пять минут назад. Но на лице появилось странное выражение — то ли злорадства, то ли торжества.

— Мне было плохо, — объявила она. — И вчера тоже. И позавчера. Просто я ничего не говорила, не хотела беспокоить. Я поняла: наверное, я беременна. От коммандера. Он благородный человек и не бросит женщину, которая носит его ребенка. Пойду, скажу ему об этом.

И быстренько шмыгнула в дом. Мы с Сантой переглянулись.

— Не повезло тебе, — только и сказала индианка. — Если беременна, ей надо замуж. Коммандер должен найти ей мужа или жениться сам.

— Она не захочет другого мужа, ты же слышала.

— Да мало ли чего хочет она? Ты можешь запретить своему мужу жениться на ней.

Я пожала плечами:

— Санта, у нас другая мораль. И в ней я — его бывшая жена. Мы развелись много лет назад. Он вправе жениться на ком захочет.

— А зачем тогда ты ходишь к нему в постель?

Я помолчала. Потом рассмеялась:

— Хороший вопрос. Действительно — зачем?

Санта собрала еду для завтрака.

— Индианки такие же, — негромко обронила она. — Ты не думай. Мы не умнее вас. Моя сестра пошла с парнем до свадьбы. А он не сдержал обещания. И что? Мой отец срочно искал ей мужа. Не успел найти. Она уехала на другую планету, где вообще индейцев не было, никаких. Родила сына. Так и живет там. Ни с кем из родственников не общается. Я была молодая, думала — ей стыдно. Потом поняла: это нам должно быть стыдно. А она не простила нас, потому что мы ее бросили. Коммандер рассказывал про тебя, еще когда мы были на базе. Называл женой, говорил, что любит. По-нашему — он дал слово. Если он женится на Иде, значит, он нарушил данное тебе слово. Мы не будем уважать его за это.

— Санта, прекрати. Вы не родня ему, вы его подчиненные и должны судить о нем по тому, как он командует, а не как обращается со своими любовницами.

Санта пофыркала. Потом заглянула мне в глаза:

— Ты умная женщина, Делла. Ты знаешь: если мужчина плох с женщинами, он и с подчиненными будет жестоким. Дома, на базе, у коммандера не было женщин, никаких. Он дружил с Идой Рафферти, но не ходил к ней ночью. Другие офицеры унижали индейцев, говорили, мы обезьяны. Еще одни называли нас говорящими медведями, из-за шерсти на спине. Хотя наши лица — такие же, как ваши, они совсем не похожи на медвежьи морды. Коммандер Люкассен был не из таких. Он говорил одинаково с людьми и с индейцами. Он не смеялся над нашими обычаями. Но он никого не жалел, никогда. Когда Кер согласился лететь с ним, я сказала: хорошо, мы сильные, мы сумеем. Зато мы получим рекомендацию для службы в богатом доме. У нас закончился контракт, пока мы были в рейде. Сейчас мы без службы. Коммандер сказал, что даст рекомендацию, когда мы вернемся. Мы хотим служить у вельможи. Тогда Кер пошлет нашего сына в колледж и даст хорошее приданое для нашей дочери. Мы уже служили в армии много, у нас есть пенсия. Надо думать о детях. Если у нашего сына будет диплом, он найдет себе хорошую службу и не будет десять лет жить в армии. Он получит гражданство. Поэтому мы согласились. И что же? Коммандер в пути якшался с пассажирами, а нам сказал, что они бандиты, нам с ними не нужно. Потом нам пришлось стрелять в них. Мы прилетели сюда. Кер сказал: надо сходить в деревню, к почтарю, — пусть сообщит за небо, что мы здесь. Индейский почтарь есть в любой деревне, и за небом тоже. Да, почтарю запрещено говорить с людьми. Но он скажет другому индейцу, или полукровке, или даже квартерону. Тогда тот доложит генералу Рублеву, что мы здесь, и генерал пришлет корабль. Генерал Рублев — хороший человек и хороший офицер.

— Да, я видела его.

— Но коммандер сказал: нет. Он сказал, что мы должны больше узнать про людей с Большого Поля. Мы с Кером пошли говорить в деревни. А он полетел в горы, с Идой. Потом вернулся, сказал, что мы застряли на Саттанге и надо устраиваться, спасатели придут не скоро, если придут. И тогда я поговорила с родней. Я нашла Керу младшую жену. Потому что выжить здесь без большой семьи — нельзя. Я боялась, что, когда мы пойдем на свадьбу, коммандера узнают. А ведь его искали. Но он не пошел на свадьбу. Вместо того он снова полетел в горы. Мы вернулись, привели Монику и Гая. И он вернулся, с Идой. Он ничего не сказал нам. А вчера я услышала, что они нашли корабль. Он далеко, но мы взяли бы кобыл у родни Моники и уже прошли бы половину пути. А то и весь. А мы сидели здесь. Ради чего? Кер говорит, коммандер готовится отнять краденое у банды, что на Большом Поле. Но, Делла, я похожа на глупенькую? Да, я просто стюард, но с военного корабля. В случае потери интенданта я должна временно заменить его. Поэтому стюарды изучают все нормативы по личному составу, вооружению и расходу боеприпасов. Я точно знаю, сколько нужно людей и оружия, чтобы решить задачу. Нашими силами — не решается. Мы не можем ничего отнять у банды. Так зачем мы сидим тут? А ты говоришь — хороший офицер. Глупый он офицер. Умный не пойдет на опасность, если точно знает, что не сможет одолеть ее.

— Значит, вы не все знаете о его ресурсах.