Алексей Калугин - Планета смертной тени Страница 35

– Верно, только на чем?

– У нас есть Лабиринт, – принялся загибать пальцы Дик. – Есть транги. Значит, уже есть из чего выбирать.

– Еще у нас есть уурсины, – добавил Александр.

– А они-то тут при чем? – удивился Дик.

– Мне кажется, я понял, почему на этой, вполне комфортной для жизни планете обитает всего несколько сотен, никак не больше тысячи уурсинов. Они пришли сюда через Лабиринт.

– Зачем?

– Об этом Юм-Памарака стоит спросить.

– Старый хитрец не ответит, – усмехнувшись, покачал головой Дик. – Или начнет говорить так, что и грешник не поймет. А вот Ут-Ташан, помнится, говорил, что они прячутся, когда приходят транги.

– Это еще не значит, что транги терроризируют уурсинов. Если бы они захотели, то могли уничтожить всех местных жителей. Я бы даже рискнул предположить, что уурсины как раз и являются тем, что так тщательно оберегают транги. Они – первопричина возникновения Грешного Треугольника.

– Что-то я совсем запутался, – потряс головой Дик. – Лабиринт, транги, уурсины… Почему ты непременно хочешь увязать все воедино?

– Все и без меня складывается. Мы видели открытый вход в Лабиринт?

– Видели, – подтвердил Дик.

– Что само по себе уже невероятно. За тысячелетие, прошедшее после гибели Старой Земли, никто не находил вход в Лабиринт. Хотя искали целенаправленно и со знанием дела. А мы вот так, запросто, свалились на эту планету, поболтались здесь с полгодика, и, на тебе – Лабиринт. Вход – это, по всей видимости, что-то вроде внешнего сенсора, через который в Лабиринт поступает непрерывный поток информации. И одновременно ворота для трангов, которые обеспечивают изоляцию планеты от внешнего мира. Что есть на этой планете такого, чего нет больше нигде?

– Нас, как я понимаю, в расчет брать не следует?

– Верно понимаешь.

– Тогда – уурсины? – высказал саму собой напрашивающуюся догадку Чики.

– Точно! Удивительный народ, который понятия не имеет о времени. Отдельные представители уурсинов, как мы сами могли убедиться, обладают феноменальными знаниями о мире и природе всего сущего. Однако знания эти облечены не в строго научную, а мифологизированную форму. Они живут, не ведая печали и сомнений. Делают только то, что считают нужным. Так, словно получают удовольствие от каждой прожитой минуты… Как некие высшие существа, для которых в мире не осталось тайн.

– Я не хотел бы быть уурсином, – сказал Дик.

– Почему?

– Я люблю неожиданности и сюрпризы.

– А как насчет смерти?

– А что смерть?

– Ты и ее относишь к разряду неожиданностей?

– Нет, Смерть – это вполне прогнозируемая вещь. А неожиданность… Да вот же она!

За разговором они незаметно добрались до выхода из прорезанного в скальном массиве прохода. По другую сторону горной гряды крутые отроги образовывали нечто вроде котловины, попасть в которую можно было только через проход. Густая зеленая трава, с вкраплением мелких желтых цветов, покрывала склоны и дно котловины. Быть может, цветы и представляли какой-то интерес для ботаников, но Дика с Александром заинтриговали не они, а расположенная на самом дне котловины явно искусственная конструкция, состоящая из нескольких разрозненных элементов. Место в центре конструкции занимал огромный металлический диск с подъездным трапом. Вокруг него в правильном симметричном порядке размещались сотообразные сегменты, вознесенные на толстых металлических опорах метров на восемь над землей. Вся система имела внушительный и весьма серьезный вид.

– Ну, что ты теперь скажешь? – с видом победителя посмотрел на приятеля Александр.

– Теперь я знаю, как транги выходят на орбиту, – с невозмутимым видом ответил Дик. – Мне как-то раз довелось присутствовать при испытании похожей системы на Втором Денвере. Это планета-полигон, где проводятся испытания новейшего вооружения. В тот раз эта штуковина не сработала, и финансирование проекта было закрыто. Судя по всему, напрасно.

– Так что же это такое? – не выдержал Александр.

– Это система для доставки грузов на орбиту с помощью антигравитационного луча. Энергии жрет немерено. По крайней мере в том варианте, что я видел.

– Значит, для того, чтобы узнать, когда транги собираются атаковать военный корабль, нам нужно следить за этим устройством?

– Ну, в общем, да. Вряд ли транги используют его просто ради забавы… Слушай, у меня родился гениальный план! Нужно договориться с трангами, чтобы, захватив корабль, они не уничтожали его, а отдали нам. Мы же и сами отсюда уберемся, и корабль уведем.

– Шутишь?

– Отчасти.

– С трангами невозможно договориться.

– Для нас – да. Но, может быть, уурсины смогут?

– Уурсины сами боятся трангов.

– Нет, они сказали только, что прячутся от них.

– Зачем же прятаться, если не боишься?

– Может быть, они в прятки играют?

– Очень смешно.

– А я не шучу. Давай поговорим с Юм-Памараком.

– Поговори, кто тебе мешает.

– Да у меня с ним как-то отношения не складываются. А ты со стариком вроде как ладишь.

Странно, но почему-то именно в этот момент Александр вспомнил, как, орудуя грубым самодельным ножом, он ковырялся в теле несчастного Дика-14. Насколько ему удалось разобраться, никаких принципиальных изменений в анатомию живого мертвеца экспериментаторы вносит не стали. Они лишь нашпиговали его тело микрочипами, искусственно стимулирующими работу внутренних органов. Ничего подобного Александр никогда прежде не видел. По сути, это была миниатюрная система искусственного жизнеобеспечения. Центр, контролирующий всю систему, располагался не в мозге, как мог бы предположить далекий от медицины человек. Небольшая плоская коробочка была вшита в желудок – с учетом того, что зомби питались лишь полужидкой смесью, свободного места там было предостаточно. Александру удалось вскрыть блок-контролер, но для того, чтобы понять, как работают его настройки, нужен был специалист совершенно иного профиля. На вид Дику-14, когда он еще был жив, хотя и безумен, можно было дать не более шестидесяти лет. Но, взглянув на него изнутри, на его внутренние органы, изношенные сверх всякой меры, любой врач сказал бы, что покойный был, по крайней мере, вдвое старше. Значит, либо экспериментаторы взяли в работу совершенно негодный материал, либо с того самого момента, как его оживили, организм зомби работал на износ, в режиме жесточайших перегрузок. Для того чтобы понять истинную причину случившегося, Александру нужен был еще один образец. Еще один труп колониста, который он мог бы препарировать. Одно из двух. Либо, заставляя организм работать в форсированном режиме, имплантаты всем им сулят скорую смерть. Либо вживленным устройствам каким-то чудом удавалось в течение полугода поддерживать жизнь в одряхлевшем и давно уже ни на что не годном теле Дика-14. Пока у него не было ответа на этот вопрос, Александр решил ничего не говорить своим товарищам по несчастью. Блок-контролер в желудке тоже можно было считать неплохим результатом вскрытия.

– Так как, поговоришь с Юм-Памараком? – снова спросил Дик.

– Поговорю, – кивнул Александр.

А собственно, почему не поговорить?

Глава 17. День 201-й

– Он перерезал горло… – Гюнтер провел тыльной стороной ладони по щеке. Грязные пальцы оставили на влажной коже три серых полосы. – Сам… Я даже не думал, что осколком глиняной чашки можно… Ну, так сильно… Так глубоко…

– Просто так? Без всякой причины? – нервно спросил Чики.

Его раздражало то, что Гюнтер рассказывает медленно, постоянно сбиваясь на совершенно несущественные детали.

– Без причины такое никто не сделает, ага, – кивнул стоявший чуть позади Гюнтера шаман.

– Так что же случилось?

– Он прошел хашцак мицерик, ага.

– Я тоже прошел хашцак мицерик. Но я-то себе горло не перерезал!

Юм-Памарак усмехнулся и головой качнул, дивясь наивности человека.

– Видимо, он вспомнил то, о чем предпочел бы навсегда забыть, – сказал Александр.

Дик с подозрением посмотрел на шамана. Ему все же казалось странным, что ни с того ни с сего, без всякой видимой причины, человек вдруг взял да и перерезал себе горло.

– И что же это могло быть?

Ну, никак не верилось ему в то, что человека могут убить одни лишь воспоминания.

– Теперь мы этого уже никогда не узнаем, ага, – развел руками шаман. – Он даже имени своего сказать не успел, ага.

– Двадцать Первый… Он, как только вышел из транса… – Гюнтер снова провел ладонью по щеке. – Как в себя пришел, сразу схватил стоявшую рядом глиняную чашку… Я решил, он напиться хочет… А Двадцать Первый шарахнул чашку об пол и как закричит… Нет, не закричал даже, а взвыл… Как будто ему нож в живот всадили… «Да что ж это за мир такой грешный!..» Ага… И сразу одной рукой себя за подбородок схватил… А в другой у него осколок чашки… Ну, он им по горлу… Сначала с одной стороны, потом – с другой…Черепок в сторону отбросил. Смотрит на меня и ухмыляется… Странно так… И страшно… У него вся грудь кровью залита, а он ухмыляется… А потом еще ладонь подставил, и в нее кровь… Струей…