Станислав Буркин - Волшебная мясорубка Страница 36

– Не надо, – глухо повторил человек.

Наконец, «врачи» закончили приготовления, повернулись в объектив камеры и поклонились. Дракон вытянул к ним лапу и щелкнул пальцами.

И что тут началось! Хлестала кровища, лопались жилки, лились истошные крики, перекрывающие неумолимый писк и визг сверлящих дрелей и дисковых пил. Даже Тариэлу, который на своем коротком веку уже видывал виды, стало не по себе. Пытали человека долго и страшно, но таким образом, чтобы он оставался жив как можно дольше. Когда прекратились даже слабые стоны, и человек начал терять сознание, «профессионалы» сделали какой-то укол, и тот снова ожил. Они надели на головы защитные маски, взяли небольшой серебряный баллон и вышли из кадра. По креслу ударила огненная струя, и человек заполыхал большим костром. Кинооператор приблизил изображение, и несчастный долго еще горел крупным планом.

Дракон щелкнул по кнопке, пламя слегка поменяло цвет и вновь оказалось заставкой.

– Ну как? – повернулся дракон к Тариэлу.

– Здорово, – из вежливости ответил тот.

– Может, пойдем вниз? – затейливо прищурив глаз, предложил дракон. – Поупражняемся. Есть у меня там парочка лишних каджей.

Тариэл замялся.

– Впрочем, ладно, тебе это еще успеет наскучить, – странно, как бы сам себе пробормотал дракон. Тариэлу было страшно неловко оттого, что он заставляет Великого властелина заботиться о его досуге. – Та-ак, – древний Дэв задумчиво почесал кончик хвоста. – Чем бы нам еще заняться-то? – Он с лиричной грустью в глазах посмотрел на юношу. – Вообще жизнь драконья небогата праздными радостями, – признался он. – А вот забот хоть отбавляй. Одно у меня утешение – кинофильмы. Смотрю, как видишь, все чаще о пытках. Врагов, конечно. – Юноша натянуто улыбнулся, а дракон продолжил: – Люблю посмотреть про войну. Чаще хронику. А ты любишь войну, мой юный друг?

– Да, я люблю отвагу и славные приключения, – искренне признался Тариэл.

– Да, да, и они любят тебя, мой храбрый воитель, – улыбнулся дракон. – Ну, пойдем, покажу тебе свои скромные апартаменты.

Они спустились с кресла и пошли вдоль каминной стены. Впереди была дверь, за которой оказался глубокий и светлый коридор.

– Может быть, ты знаешь какие-нибудь стихи? Я страсть как люблю поэзию. Особенно это, помнишь, – припомнил классику змей: – Клокочет фронт, шуршат знамена…

– Да-да, – Тариэлу строки показались до боли знакомыми, и он напрягся, чтобы блеснуть эрудицией:

– Э… Завет нас в бой труба ядрена! – выпалил он фронтовую переделку.

Дракон удивленно покосился на юношу, но промолчал, вероятно, из соображений корректности.

– Да я и сам неплохо пишу стихи, – откровенно похвастался Тариэл.

– Ну, надо же! – восхитился дракон, хлопнув в ладоши. – Как же мне повезло! Что за день! Ну, может быть, ты прочтешь мне что-нибудь из своих самых сокровенных строк?

– Может быть, как-нибудь в другой раз? – начал отлынивать Тариэл, внутренне коря себя за болтливость.

– Ну, дружище, не обижай старика, – взмолился змей, – ну, пару строчек. Ну, я прошу.

– Ладно. Только вы сильно не смейтесь.

– Ну что ты, – возмутился дракон. – Обижаешь!

Тариэл остановился и задумчиво вскинул глаза:

– Та-ак. Ну, к примеру, вот это, – Юноша лирично, как учили в школе, сложил руки и опустил глаза.

Не видел зверей я лесных в своей жизни,Погибли зверушки от рук дэвиан,Не кушал с деревьев я спелые вишни,Ни разу не встретил живых обезьян.

Но знаю я точно – наступит мгновенье,Победу нам даст лучезарный дракон,Которого мыслей одно мановение,Наносит врагу величайший урон.

И верю! В тот день, когда мир мы получим,Пройду по леску, как когда-то во сне,И снова услышу за дубом могучим,Лисячие слезы в ночной тишине.

Поэт закончил и посмотрел на дракона. Тот стоял, сдвинув надбровные дуги, из его носа доносились прерывистые хлюпающие звуки. Тариэл решил, что змей отчаянно сдерживает смех, и смущенно пожал плечами, мол, я же говорил.

Вдруг дракон моргнул, и из его выпуклых зеленых глаз выкатились слеза. Он, не в силах более устоять, рухнул на пол головой под стену и принялся, вздрагивая, истошно рыдать в сложенные перед собой лапы. Юноша так растерялся, что тоже бросился на пол, поймал нервно ерзающий хвост, зажал его под собой и принялся успокаивать, гладя руками.

– Пожалуйста! Пожалуйста, я не хотел, – умолял юноша хвост.

– Как ты мог?! – отчаянно вставлял между всхлипами дракон. – Как ты мог так поступить со мной, несчастным. О-о-о!

– Простите, я же не знал, что вы так ранимы, – умолял Тариэл. – Простите меня, ради Великого дра… дра… то есть ради Вас, простите меня!

Наконец, змей сел, прикрыл одной лапой глаза и протянул Тариэлу другую, требуя чего-то пальцами. Тариэл принялся шнырять по карманам, но платка не нашел. Тогда он быстро стянул с себя школьную шерстяную жилетку и сунул ее в лапу.

– Благодарю, – шмыгнув носом, сказал дракон, утер слезы и смачно высморкался.

Он вздохнул и посмотрел на Тариэла страдальческими глазами, только не зелеными, а красными, как смородины, размером с детский мячик.

– Чудесно, – вдруг сказал он. – Что может быть лучше трагической лирики?

– Так вы не расстроились? – робко удивился Тариэл.

– Ну конечно нет, – улыбнулся дракон, все еще шмыгая носом. – Я просто пропустил через себя весь эмоциональный накал, вложенный в твои строки, и испытал катарсис. Великолепные строки. Я запишу их в свою тетрадь. Если ты, конечно, не против?

– Не против, конечно! – радостно воскликнул Тариэл. – Ведь этот стих я и так посвятил вам.

– Как мило, как мило, – заблеял змей. – Но все же прошу, будь впредь поаккуратней. Иначе когда-нибудь я просто не перенесу накала эмоций и погибну от твоих душераздирающих строк. А для юдолян это, знаешь ли, чревато. Можете и проиграть. – Он на секунду замер. – И я ведь еще так молод.

– Я больше никогда не буду читать вам стихов! – зарекся Тариэл.

– Ну, зачем же так категорично! – возразил дракон. – Я ведь жить не могу без хороших стихов. Но более мягких, более скромных. Если кровь – то не больше стакана, если слезы – то парочка капель. Есть две области, ради которых следует жить – это лирика и борьба, борьба и лирика. И нужно, чтобы жизнь была наполнена этими двумя стихиями. – Дракон на секунду замер с поднятым пальцем. – Ну что ж, пойдем уже, а то засиделись мы тут.

Они поднялись и пошли дальше по парадному коридору с бесконечной красной ковровой дорожкой.

– Люди – цветы Юдолии, – делился по пути своим мыслями Дэв, – и я неустанно забочусь о них, не перестаю одаривать благами и полезными советами. А они все воюют, воюют, убивают друг друга… Кошмар. Ах, когда же это, наконец, прекратится… Ты можешь мне не верить, но иногда я думаю о людях перед сном и начинаю плакать. И все плачу и плачу, пока не усну. Сны мне снятся плохие, чаще всего – о древних войнах. О тех легендарных временах, когда драконы воевали так же, как вы, между собою. Но в те далекие времена люди еще не ходили по этой земле. Кругом было полно динозавров, и ящеры летали меж стометровых древ. Вот, помню, выйду по утру из этой пещеры (тогда она была не так обустроена), гляну кругом. Красота! Цветет Юдолия и пахнет. И дышится так легко-легко. Да вот одно несчастье. Врагов у меня было много. Подойдут к пещере моей и дразнятся: мол, что, белый, скучно одному в пещере сидеть?

– Кто дразнится?! – удивился Тариэл.

– Как кто? Другие драконы. Знаешь, сколько их тут раньше было? Как каджей. А кругом еще эти динозавры бегают, скалятся, покоя не дают. Ну, надоело мне это все, припомнил я парочку заклинаний, да и навел сюда комету покрупнее. Чтоб как жахнуло, так мало не показалось. А сам поглубже в пещеру забрался. – Дракон вздохнул. – Сначала, конечно, тяжко было и одиноко. Круглые сутки ночь, круглый год мороз лютый – ядерная зима, дело скверное, знаешь ли. Раскаялся я тогда, конечно, думая: что ж я, змей, наделал: ни себе, ни зверям жизни не дал. Тоже плакал, все плакал. А потом, глядь, а миллион лет и пролетел, как один вечер. Глазом моргнуть не успел! И все прошло. И снова лето настало, и птички запели, и животные забегали. Только другие – милые, пушистые. И зажил я на земле господином. – Дракон цокнул. – Да вот появились занозы. Сколько тысяч лет выковырять не могу! – он помотал головой.

– Какие занозы? – не понял Тариэл.

– Ну как какие, – улыбнулся дракон. – В школе учишься, а что такое занозы, не знаешь?

– Ну, почему, знаю, – стал оправдываться Тариэл.

Они поднимались по винтовой лестнице. Дракон ступал по полуметровым ступеням ловко, а юноше приходилось скакать. Через какое-то время они вышли наружу и оказались на каменной башне, нависающей над темным ущельем, по дну которого бежала бурная речка.

– Ах, если б ты только знал, – говорил дракон, опираясь на зубцы ограды и глядя вдаль, – как я томлюсь в этом мире. Когда же вновь зацветут поляны и произрастут леса? Когда же я вновь увижу свой дивный и бескрайний мир, в котором я вновь буду хозяином?