Дмитрий Казаков - Война призраков Страница 36

Люди, которые вскоре окажутся по разные стороны учебных «баррикад», сегодня общались самым простым образом, как будто были старыми друзьями. Со стороны доносились взрывы хохота – там работал уникальный аттракцион. В кресло, установленное над небольшим бассейном, спиной к зрителям садился кто-то из преподавателей, а желающие из числа студентов могли попробовать попасть мячиком для тенниса в довольно большую красную кнопку. В случае удачного броска кресло опрокидывалось и преподаватель падал в воду, не зная, кто именно подстроил ему такую пакость.

Среди тех, кто веселился на пикнике, обязательно выискивались любители покидать мячик, и сухим обычно не уходил никто, даже ректор.

– Сидите? – К Рышарду приблизился Вильям Кокс, один из коллег по департаменту.

Улыбка на его круглом лице выглядела слишком радушной, чтобы быть естественной. К тому же Крачковский хорошо помнил, что рядом с ним не просто преподаватель, замеченный в связях с «Белым Возрождением», а доктор психологии.

– Ага, – ответил он непринужденно, – садитесь рядом! Будем разглядывать это безобразие вместе!

– Нет уж, я постою! – ответил Кокс со смехом. – Опасаюсь испортить одежду. Она несколько сыровата после купания, и не хватало еще и грязи! Как вам наш коллектив?

– Я мало кого знаю, – пожал плечами Рышард. По мимике и жестам собеседника он догадался, что тот подошел не просто так, что у него есть какой-то скрытый интерес. – Разве что был в гостях у профессора Фонти и пил пиво с Ральфом…

– И что вы скажете о Роберте?

– Он крайне оригинальный мыслитель, – ответил Рышард, – а вообще, этично ли обсуждать коллег за глаза?

– Не стоит беспокоиться. – Вильям улыбнулся, но чуть напряженно. – Они вам наверняка все косточки перемыли.

– Вот почему я чувствую себя таким чистым! – Шутка получилась не очень смешной, но позволила адекватно отыграть ситуацию.

– Как хотите. – Кокс улыбнулся. – Пойду, поболтаю с кем-нибудь еще. До встречи!

– Пока, – ответил Рышард, ощущая себя так, словно только что беседовал с акулой.

Поднявшись, он двинулся к палатке, где разливали пиво. Взял полный бокал и отправился к Джефферсону – за сосиской.

– Ага, вот и наш молодой друг! – Тот уже изрядно набрался пива. – Давай, бери тарелку!

На плоское картонное блюдце плюхнулась истекающая жиром поджаристая трубочка. Рышард прижал ее пальцем и собрался было вернуться на прежнее место под деревом, когда кто-то толкнул его в спину.

Сосиска соскользнула с тарелки и исчезла в траве. Крачковский с трудом сдержал ругательство, готовое сорваться с его уст.

– Прошу прощения, – сказал виновник происшествия пьяным голосом, который был полон чего угодно, но только не раскаяния, и на плечо Рышарду бухнулась тяжелая рука. – Сейчас все исправлю!

– Ральф, ты пьян! – Декан слегка нахмурился, но это не оказало никакого воздействия на шатавшуюся громадину. Обойдя Рышарда с таким креном, что становилось непонятным, как он вообще удерживался на ногах, доктор философии Ральф Эрлингмарк ухватил две сосиски прямо с пышущей жаром решетки. Одну сунул в рот, а вторую протянул Рышарду.

– Э, благодарю, – ответил тот.

– Ральф, прочь с глаз моих! – сказал декан с напускной суровостью.

– Есть, сэр! – Эрлингмарк заглотил сосиску, точно лягушка – муху, и даже не подавился. – Пойдем, приятель, побеседуем…

Последняя фраза была обращена уже к Рышарду. Положительно, сегодня он пользовался просто удивительной популярностью.

– Пойдем, – не стал сопротивляться Крачковский. Любой контакт с членами «Белого Возрождения» ему сейчас только на пользу.

– Что за жизнь! – рявкнул Эрлингмарк, брякнувшись на лавочку, прятавшуюся в тени акации. – Скоро начнется семестр, и вновь – семинары, лекции, курсовые работы – тоска, одним словом…

– Тебе не нравится преподавательская работа? – Вопрос был риторическим, но Рышард его все же задал. Когда нет иного способа поддержать разговор, то сгодится и этот.

– Скажу по секрету! – Лицо Ральфа рассекла кривая усмешка. – Нет! И дай-ка мне пива… А то от болтовни в горле сохнет…

Рышард не сразу понял, что профессор обратил внимание на пластиковый стакан в его руке.

– Да, конечно, – сказал он, отдавая посудину.

– Нынешняя наука выхолощена в силу того, что существует множество интеллектуальных табу, – продолжил Эрлингмарк, одним глотком опустошив стакан и отшвырнув его в сторону, – о которых никто не говорит, но все прекрасно знают.

– Например?

– Да их полно! – махнул могучей ручищей профессор. – Генная инженерия – как ее запретили в середине двадцать первого, так и все, даже вспомнить не смей о геноме человека! Расовый вопрос – поднимать его просто неприлично… А ведь со времен Розенберга и Этьена Балибара никто не занимался даже философией этой проблемы, не говоря уже об изучении реальных отличий между людьми разных рас, культурных, социальных и биологических! Как же, как такое можно? – воскликнет разгневанная общественность. Это неприлично! Тьфу!

– А ты бы взялся за это изучение? – осторожно поинтересовался Рышард.

– Мог бы, – пожал плечами Ральф. – Правда, моей подготовки не хватит. Тут нужен целый институт, да только кто его создаст…

– Профессор Эрлингмарк! Ральф! – Из-за деревьев появился Вильям Кокс. – Дуй к бассейну! Студенты требуют тебя!

– Еще и это на мою голову! – преувеличенно тяжко вздохнул Эрлингмарк, но с лавки поднялся. – Но надо идти! Счастье, что тебе, приятель, купание сегодня не грозит!

И профессор удалился, оставив Рышарда наедине с собственными мыслями.

10 сентября 2219 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

– Ну что, куда ты меня поведешь? – спросила Инга, улыбаясь настолько ослепительно, что Рышард пожалел о том, что не взял с собой солнечные очки.

– Гулять, – ответил он, предлагая подруге руку. – Точнее, поведешь меня ты, поскольку город я знаю еще плоховато! Походим, нагуляем аппетит, а потом поужинаем где-нибудь!

– Ты странный, – вздохнула она, – большинство мужиков сразу же хотят затащить меня в койку! Или это у вас в Европе все такие галантные?

– Не все, – вымученно улыбнулся Рышард. Уломать секретаршу декана на совместную прогулку было несложно, труднее оказалось выбрать время, которое устроило бы обоих. Ингу отвлекали многочисленные поклонники, а Крачковский был занят своим исследованием, да и преподавание отнимало у него немало времени.

Аэротакси отвезло их в центр города, который сохранялся неизменным с середины двадцатого века. Деловой район с его гудящими магистралями и похожими на муравейники небоскребами остался в стороне, а тут можно было спокойно гулять по тихим улицам, где запрещено любое движение, кроме пешеходного. Старинные желтые фонари на столбах создавали впечатление, что они оба перенеслись в прошлое.

– Год назад праздновали юбилей города – пятьсот лет, – сказала Инга, когда Рышард, на самом деле знающий Сан-Антонио до последней канавы, в очередной раз выбрал улицу, ведущую к бульвару Звезд, – так тут все было забито народом так, что просто не протолкнуться! А какой был фейерверк! Потрясающий!

– И хорошо, что народу мало, – сказал Рышард, – что за удовольствие гулять в толпе! А фейерверк – по сравнению с тобой это бледное и безобразное зрелище!

– Ох, льстец! – захихикала Инга.

– Зайдем? – предложил Рышард и ткнул пальцем в светящуюся вывеску, с которой прохожим подмигивали три койота, наряженные в широкополые шляпы и ковбойские сапожки.

– А почему сюда?

– А дальше мне лень идти! – совершенно искренне ответил Рышард.

Внутри их встретила приятная мягкая музыка. Обслуживание в «Трех койотах», судя по возвышающимся на столах металлическим колпакам, было автоматизированное, но бармен за стойкой выглядел вполне живым.

– Добрый вечер! – пропел колпак, когда парочка заняла места за одним из свободных столиков. – Чего желаете?

Над голой блестящей макушкой выросло виртуальное меню. Напитков в нем не было, только блюда.

– Выбирай пока, а я пойду закажу выпить, – сказал Рышард, хорошо знающий нравы в таких заведениях.

– Здравствуйте, сеньор, – поприветствовал его бармен. – Чего изволите?

– Две текилы со льдом, – ответил Крачковский, выкладывая на стойку свернутый лист пластика. – А это передайте от Локи сеньору Флоресу.

– Всенепременно, сеньор. – Зашифрованное донесение для майора Загоракиса исчезло со стойки со скоростью спешащего фотона. – Две текилы со льдом. Возвращайтесь за столик. Напиток вам принесут.

В век средств связи, позволяющих в считанные секунды обмениваться сообщениями между самыми далекими друг от друга уголками Земли, никому и в голову не придет, что можно использовать настолько архаичную вещь, как письменное донесение.