Дмитрий Казаков - Война призраков Страница 37

В век средств связи, позволяющих в считанные секунды обмениваться сообщениями между самыми далекими друг от друга уголками Земли, никому и в голову не придет, что можно использовать настолько архаичную вещь, как письменное донесение.

Никому, кроме сотрудников СЭС, которым важна не срочность, а то, чтобы информация не была перехвачена.

– Ну что, выбрала? – спросил Рышард, вернувшись за стол.

– Ага. – Инга ткнула пальцем в виртуальное меню, и помеченный пункт засветился ярче. – Смотри, что у них есть! А я и не подозревала, что на бульваре Звезд может быть такое приятное местечко!

Вечер прошел великолепно, Рышард проводил Ингу до дома, но заходить не стал, чем вызвал новую вспышку удивления.

– Странный ты, – повторила девушка, погладив Крачковского по щеке, – любой мужик, услышав мое приглашение, одурел бы от счастья!

– Мы, европейские мужчины, ужасно старомодны в таких делах. – Поймав руку подруги, Рышард поцеловал ее. – В следующий раз обязательно соглашусь!

– Если он будет!

– Будет, – уверенно шепнул Рышард в спину удаляющейся секретарше и потянулся к мобибуку – вызвать такси.

24 сентября 2219 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

– Мистер Крачковский, мистер Крачковский!.. – Шагавший по коридору Рышард наконец услышал, как его зовут, и остановился.

– Слушаю вас, мисс Ленгли, – сказал он запыхавшейся студентке, которой, чтобы догнать преподавателя, пришлось изрядно ускорить шаг. – Что заставило вас так спешить?

– Ах, мистер Крачковский! – Ресницы (длинные и темные) над глазами (большими, синими и выразительными) затрепетали, и Рышард ощутил себя под самым настоящим обстрелом. – Ваш рассказ о теории Зинделла-Керра показался мне сегодня не совсем понятным! Я надеялась, что вы мне все объясните!

– Прямо здесь? – Виктор Зеленский, несомненно, был бы смущен той любовью, почти поклонением, которым он пользовался среди женской части аудитории, но Рышард Крачковский относился к подобному совершенно равнодушно. Обольстить привычного к любовным победам варшавянина было сложнее, чем сбить с пути носорога. – В понедельник, с трех до пяти, и в среду, с часу до трех, у меня приемные часы! Жду вас в помещении для консультаций!

Мисс Ленгли очаровательнейшим образом покраснела.

– Я надеялась, что вы уделите мне внимание! – сказала она.

– Обязательно уделю, – улыбнулся Рышард, и от его улыбки девушка пошатнулась, – если вы придете в понедельник с трех до пяти!

Попытки совратить преподавателя городской социологии начались чуть ли не с первой лекции и не прекращались по сей день. Похоже было, что настойчивые девицы намеревались взять крепость измором.

Если честно, то Рышарда вся эта суета не особенно волновала, хотя ему все же приходилось прилагать некоторые усилия по уклонению от излишне назойливых поклонниц.

– Всего хорошего, мисс Ленгли, – холодно процедил он. – До встречи на следующей неделе.

И, изящно развернувшись, зашагал дальше по коридору. Несколько торопливее, чем того требовала ситуация.

– Осторожнее! – воскликнул Ральф Эрлингмарк, на которого Крачковский едва не налетел, завернув за угол. – Куда так бежишь?

– Извини! Спасаюсь от влюбленных студенток, – со смешком ответил Рышард. – Того и гляди, изнасилуют прямо тут!

– Да, женщины – страшная сила, – покачал головой Ральф. – Ты идешь на футбол?

– Какой футбол?

– А сегодня наша команда играет с Хьюстоном, – удивился Эрлингмарк. – Пойдем! Отдохнешь, развеешься! А то кроме своих студенток и исследований, ничего в жизни не видишь!

– Не пойду я, – ответил Рышард мрачно. – Чего там смотреть? Как куча чернокожих здоровенных парней в шлемах и доспехах будет мутузить друг друга из-за мячика, похожего на дыню? Никакого удовольствия!

– Ты предпочитаешь виды спорта, где соревнуются белые? – Голос Ральфа стал серьезным, а взгляд – пристальным. – Тогда тебе придется идти на шахматы! В остальных давно правят бал выходцы из Африки!

– Увы. – Рышард кивнул: – Вон, посмотри…

Мимо беседующих преподавателей, приплясывая и дергаясь, точно припадочный, двигался чернокожий парнишка лет девятнадцати. Его яркой рубахой можно было отпугивать птиц от взлетно-посадочных полос, а широченные штаны вызвали бы горячее одобрение у запорожских казаков.

– Прыгает под свою дурацкую музыку, которую слушает через эти новомодные имплантаты, – подпустив в голос немного отвращения, сказал Крачковский, – а включи ему Баха, или Генделя, или хотя бы «Битлз» – что будет?

– Они предпочитают тамтамы, – негромко добавил Эрлингмарк, – и трудно их за это осуждать… Ладно, ты как хочешь, а я все же схожу на матч! Поболею за наших!

– Удачного вечера.

– И тебе тоже. – Шагая в сторону выхода, Рышард знал, что Ральф смотрит ему вслед. Он знал, что так и должно быть. Наживка в этот раз была выбрана самая толстая – если уж «Белое Возрождение» не клюнет на нее, то не клюнет больше ни на что.

12 октября 2219 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

– Здравствуйте, коллега!.. – С профессором Фонти Рышард столкнулся в тот момент, когда зашел на кафедру выпить кофе. У того как раз были приемные часы, но, судя по пустующему стулу и скучному виду самого профессора, студенты не спешили к нему с вопросами.

– Добрый день, – ответил Рышард, пытаясь совладать с кофейным автоматом. Тот был самой последней модели, электроники в нем водилось больше, чем в ином самолете, и, несмотря на это (а может быть, и благодаря этому), агрегат отличался вредным и строптивым характером.

– Вот она, власть техники над человеком, – вздохнул Фонти, наблюдая за мучениями молодого социолога. – Садитесь, коллега, побеседуем о жизни.

– Спасибо за приглашение, – кивнул Рышард, наполнив чашку кофе после пяти минут сражения с несложным автоматом, который на горе всем гуманитариям наделили зачатками искусственного интеллекта.

– Ну, как ваше исследование? – спросил профессор, когда Крачковский уселся.

– Неплохо, – ответил тот, прихлебывая кофе, – война со статистикой близится к концу, скоро отправлюсь в поле.

– Полевая работа – вершина всякой социологии, именно там проверяется любая теория, – глубокомысленно заметил Фонти. – Вы уже сформулировали гипотезы?

– В процессе. Как они будут готовы – обязательно покажу вам.

– Ладно. – Профессор на мгновение замялся, лицо его отразило нерешительность. – Вы, коллега, кажетесь мне заслуживающим доверия молодым человеком.

«После того, что тебе донесли обо мне Кокс и Эрлингмарк, ты и не можешь считать иначе», – подумал Рышард, а сам ничего не сказал, лишь изобразил польщенную улыбку, приличествующую случаю.

– Да, заслуживающим доверия, – повторил профессор, – и оригинально мыслящим. Не желаете ли посетить наш дискуссионный клуб?

– Что за клуб?

– Неофициальное собрание. – Фонти неопределенно помахал рукой. – Мы встречаемся у меня и дискутируем на тему развития современной науки и общества.

– Хорошо, почему бы и нет? – Рышард вновь улыбнулся, показывая нетерпение. – А когда приходить?

– В ближайшую субботу, в пять, – сообщил профессор и добавил: – И учтите, что у нас обсуждаются весьма необычные идеи, те, которые в силу разных причин отвергаются официальной наукой. Будьте готовы ко всему и… не говорите никому, куда и зачем вас пригласили!

– Почему? Вы не в ладах с законом?

– Что вы! – Фонти рассмеялся, но смех его звучал излишне напряженно. – Просто нам нравится играть во что-то, напоминающее тайное общество! Все мы, старые научные сухари, в глубине души немного романтики!

– Хорошо, – кивнул Рышард, допивая кофе. – Я обязательно приду! И сохраню тайну!

Глава 10

НОВЫЙ КУ-КЛУКС-КЛАН

15 октября 2219 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

– Вы как раз вовремя, коллега. – Дверь в дом Фонти распахнулась, как и в прошлый раз, раньше, чем Рышард дошел до нее, и хозяин возник на пороге. Глаза его возбужденно блестели, лицо выдавало нетерпение. – Все уже собрались.

Вслед за профессором Крачковский прошел через уже знакомый ему коридор с картинами и очутился в довольно большом зале. Стены здесь были затянуты темной тканью, а окна закрывали тяжелые занавеси. Вместе со стоящим посередине столом из мореного дуба и деревянными же стульями все это создавало впечатление глубокой древности.

Но куда больше, чем обстановка, Рышарда интересовали собравшиеся тут люди. Примерно полтора десятка отпетых расистов, основателей «Белого Возрождения».