Горящее небо Аорна - Анатолий Федорович Дроздов Страница 4

Так и вышло. Через полчаса машина прибыла. Макс залез в салон, и авто помчалось по асфальту. По пути Максим перебирал в уме легенду, продиктованную ему Смитом. Ее авторы сочли, что автокатастрофа роняет реноме героя Коалиции. Но быть сбитым при штурмовке вражеских позиций не прокатит тоже — вылетают-то звеном. Значит, есть свидетели, нужно открывать секрет другим пилотам. Те возьмут, сболтнут по пьяни… Потому придумали другое. Борюш вызвался на легкомоторном аппарате вылететь к позициям противника на разведку. Там попал под вражеский огонь, получил ранения, аппарат был поврежден, только Борюш дотянул его до аэродрома. Сообщив командованию ценные сведения, летчик потерял сознание, был доставлен в госпиталь, где и проходил лечение. Эту информацию скормили прессе, объяснив тем самым долгое отсутствие героя. Ну, легенда как легенда…

В Шардаше Максим, отныне — Борюш, ощутил себя путешественником в машине времени. Он как будто прилетел лет на пятьдесят назад. Столица Кашпирра, воинственного государства восточного материка планеты, напоминала земной город страны третьего мира за несколько десятилетий до рождения летчика. Что-нибудь в Латинской Америке или в Иране до свержения шаха. На Земле Максим видел эти снимки в интернете. Колониальная архитектура… Не лишенная шарма.

Приставленный к нему для сопровождения офицер в звании, соответствующем майорскому, был не осведомлен о деталях операции. Знал лишь только, что кинозвезда попала в переплет и лечилась от ранений в голову. Вражеские пули распороли личико актера, оставив шрамы. Справа — на скуле и слева — на виске. У него вдобавок амнезия — пусть частичная, но все же неприятная. Так что нужно помогать Борюшу, не высказывая удивления, что тот чего-то позабыл.

Шаруш из кадрового управления ВВС выглядел как типичный панк. То есть уроженец Панкии, главной державы Коалиции, занимавшей северную часть западного материка. Был худым, чернявым и высоким. В переводе на земные мерки — под метр семьдесят. Этим обстоятельством Шаруш гордился.

Обстановку на фронтах Макс немного знал — просветили по пути к Аорну. Если бы вооруженные силы Кашпирра сражались в гордом одиночестве, то Союз давно бы овладел Шардашем — просто в силу многократного численного превосходства. Однако панки не позволили. Поставками оружия Кашпирру они не ограничились. Практически все управление армией, авиацией и флотом воюющего государства они сосредоточили в собственных руках, не считая чисто номинальных должностей — военного министра и командующего второстепенным фронтом. ВВС Кашпирра возглавлял военный летчик и панкийский гражданин. Пилоты в авиаполках — опять же панки, как и верхушка инженерного состава. То же самое — и в ПВО, в ракетных, танковых войсках. Среди флотских офицеров если затесались аборигены, то чисто для проформы, да и то в береговых частях.

Естественно, Борюш был тоже панком, причем, аристократом. Из рода Аюшей, довольно древнего, известного задолго до установления республиканской власти в Панкии. Сохранись в стране монархия, он был бы графом, ну, а так — «всего лишь» кинозвезда и миллионер. Но о его происхождении все знали, и это сказывалось на отношении к Борюшу простецов, которым не свезло попасть в графья. И офицер Шаруш был из таковых.

— Тарх (майор)! — сказал Максим посланцу, когда тот прибыл к нему в номер и представился. — Я впервые в Шардаше, потому хотел бы его осмотреть. У меня еще неделя отпуска. А с главкомом ВВС я встречусь завтра, раньше он меня не ждет.

— Как прикажешь, сарх[4]! — вытянулся тарх, забросив руки за спину и сцепив их там, как установлено приветствовать начальника панкийским строевым уставом.

Максим-Борюш, имевший звание на уровне земного лейтенантского, невольно улыбнулся, позабыв, что оно сейчас не к месту. Его улыбка свела с ума десятки миллионов женщин, но не слишком нравилась мужчинам. Экранным донжуаном грезили их жены и подружки. Неприятно сознавать, что в постели твоя партнерша стонет, представляя себя в объятиях героя сериала «Цветы любви».

— Шаруш, не следует тянуться майору перед лейтенантом, — сказал Максим, произнеся их воинские звания на местном языке.

— Мне приказали отнестись к тебе, как к высшему по чину, — сообщил майор. — И мне приятно оказать услугу герою Коалиции.

Глаза его горели рвением. «Штабной, — сообразил Максим. — Боевой пилот не стал бы так тянуться перед каким-то лейтенантом, пусть даже и звездой экрана. Наверное, потом расскажет всем направо и налево, как сопровождал великого Борюша, о чем с ним говорил и, возможно, подружился. Ладно, подыграем».

— Спасибо. Но все же попрошу вести себя со мной не по уставу. В конце концов, мы оба офицеры и можем быть приятелями. Согласен?

— Да! — поспешил майор расправить плечи. Предложение ему пришлось по сердцу.

— Вот и хорошо. Тогда такая просьба. Вследствие ранения у меня есть затруднения в движениях. Немного изменилась подпись. Предлагаю начать с банка. Там попрошу тебя удостоверить мою личность. Иначе выписанный мной чек не станут принимать. За это угощу обедом.

— Там будут женщины? — расцвел майор.

«Да, репутация… — мысленно вздохнул Максим. — Как Борюш да без баб?»

— Пока что нет, Шаруш. Женщина меня узнает и тут же сообщит подругам, а те — своим. О том, что Борюш прибыл в город, услышат все. А у меня приказ: никакой огласки до официальной пресс-конференции. Не знаю даже, как мне показаться в городе.

— Это не беда — наденешь маску, — сообщил майор.

— Точно! — хлопнул себя по лбу собеседник Максим. — Я о ней забыл. Вот она, в кармане. Все, пошли!

Маска защитного цвета на пол-лица, формой напоминавшая земные медицинские, на Аорне считалась проявлением гордыни. Заносчивые панки не желали, чтоб местный плебс рассматривал их лица. К тому ж они думали, что загрязненный воздух столицы государства-сателлита оставляет копоть на благородных ноздрях панкийской аристократии.

…В здании крупнейшего коммерческого банка, помпезном и тяжеловесном, будто подготовленном сдержать штурм с применением ракет, Борюш снял маску, чтобы предъявить банкирам свой «новый» вид — со шрамами и ежиком седых волос. И сделал это в присутствии управляющего, операциониста и сексапильной секретарши, наливавшей боссу и важным посетителям крепкий брауш — напиток, заменяющий на Аорне кофе. Секретарша первой и подтвердила его личность, завизжав, как будто кто-то ущипнул её за попку.

— Всевышний, это ж Борюш!

И тут же спохватилась

— Простите, господа. Не смогла сдержаться… У нас герой! Про него писали, что ранен, лечится, а тут он прибыл к нам. Какое счастье! Я так его люблю!

— Угомонись, Айиша! — рявкнул управляющий, в противоположность летчикам — рыхлый, пожилой, но тоже панк. — Господин Борюш не желает, чтоб о его визите к нам узнали посторонние. Если проболтаешься, уволю. И нигде, кроме борделя, работы не найдешь.

Клерк, затянутый по самое горло в форменный мундир лилового цвета, при этой сцене промолчал, сохранив невозмутимость, хотя глаза его смеялись.

— Понятия не имею, что они во мне находят, — слукавил Макс и с хрипловатым придыханием, максимально точно передавая интонацию своего персонажа, произнес: — То, что вы называете любовью, — это немного неприлично, довольно смешно и оч-чень приятно[5].

Мужчины, которых дома жены, матери и сестры лишали спортивных матчей, потому что по телевизору шел сериал «Ничего, кроме любви» — их проще было убить, чем заставить переключить канал, шутку оценили. Киношный Борюш проповедовал только «высокую ах-любовь» и никогда бы не пошутил бы над святым чувством перед камерой.

— Вот что такое — настоящая медийная личность, — пророкотал банкир. Его немного отпустило после восторженной истерики секретарши. — Найдет общий язык с кем угодно.

С его подачи все проблемы решились моментально. Клерк принес в начальственный кабинет новенькую чековую книжку и толстую пачку наличных — не менее полугодового содержания майора ВВС. Управляющий заверил, что для банка — огромная честь обслуживать героя из героев, славного представителя династии Аюшей — и так далее, и тому подобное, а яркой улыбкой банкира можно было освещать подвалы.

Финальный штрих в прощании с банкирами оставила все же секретарша. Внезапно она сорвала свою форменную банковскую блузку, продемонстрировав опешившим гостям красивой формы грудь с торчащими сосками.

— Борюш, дорогой! Оставь автограф для своей поклонницы!

Макс мысленно ругнулся. У Борюша была манера писать автографы на груди своих