Горящее небо Аорна - Анатолий Федорович Дроздов Страница 5

поклонниц — он видел эти ролики на корабле. Козел похотливый! Но деваться некуда: мужчины в кабинете вытянули шеи, и Айиша смотрит умоляюще. Он кивнул и улыбнулся. Перманентных маркеров здесь пока не изобрели, и Максим взял предложенный ему фломастер. Вывел на нежной коже то, что написал бы и его предшественник, кремированный в военном госпитале: «Хотел бы прикоснуться губами к этому великолепию».

Уже на выходе, надевая маску, он обнаружил у себя в кармане квадратную визитку банка с припиской: номер телефона и имя Айиша. Девица так ловко всунула ее, что он и не заметил. Сто процентов, дала шанс и в самом деле прикоснуться к ней губами и не только.

— Бедная девочка, сколько же дней она не будет мыться, чтоб не исчез автограф? — хохотнул майор снаружи.

— Не знаю, — Максим пожал плечами. — Наверно, пока дезодорант способен перебить другие запахи. Всевышний с ней. Шаруш! Веди меня в приличный ресторан, но только чтоб с отдельной кабинкой. Иначе я до вечера буду заниматься росписью молочных желез.

Откровенно говоря, бывший капитан, пониженный до лейтенанта, при виде обнаженных грудок испытал такое возбуждение, что запульсировала кровь в ушах. И ниже пояса напряглось. Все ж последний раз у него случилось с женщиной давно — за две недели до последнего полета. Потом он вообще не ощущал ту область тела. Но как только на корабле ему отремонтировали организм, эрекция вернулась и напоминала о себе обычно по утрам.

Шаруш, для которого очевидные мужские чувства подопечного секретом не являлись, был изумлен сдержанностью Борюша. Ну, не хочешь светиться перед обычными девицами, так денег предостаточно, чтобы вызвать фемину высшего разряда. Из числа обслуживающего персонала сенаторов, министров. Те умеют держать язык за зубами, за что получают гораздо больше, чем за секс. Обслужат прямо в кабинете, в перерыве между блюдами. Что он и предложил Борюшу. Но тот и от высокооплачиваемой шлюхи отказался.

— Шаруш, не торопи меня, — сказал устало. — Я перенес клиническую смерть. Кое-что обдумал и понял, возвратившись к жизни. В том числе, что не обязательно совать конец в первую же подвернувшуюся щелку. Даже если у тебя свербит. Мы — не животные, не рабы своих желаний.

«Мы не готы и не панки, все мы дети обезьянки», — вспомнился ему стишок, который совсем юный Макс умудрился продекламировать в церкви, куда его водила мама. Она смутилась, а священник рассмеялся и сказал: «Дарвинист у вас растет». Человек тем отличается от обезьяны, что может управлять собой, а не инстинкты управляют им.

Несмотря на невеликий рост и несхожесть с Пирсом Броснаном, с девушками на Земле у Максима проблем не возникало. Курсанты, а потом и офицеры-авиаторы у белорусских барышень слыли хорошей партией. Авиабазы в Беларуси расположены в местах хороших: в Мачулищах под Минском, возле Гомеля и у Баранович. Летчики — это не ракетчики и не пограничники. Тех после обучения отправляют на точки или на заставы в глухомани. Словом, девушки охотно откликались на внимание со стороны парней с эмблемами ВВС. И вот тут крылась важная деталь, из-за которой желание совокупиться с какой-нибудь красоткой из Кашпирра, подтверждая репутацию Борюша, не привело к немедленным действиям.

Максим всегда был честен с девушками. Предупреждал: жениться не спешит. Если отношения дойдут до ЗАГСа, так тому и быть. Если нет — разойдемся без обид. Такая прямота не всем, конечно, нравилась. У многих девушек желание окольцевать пилота являлось целью. Несколько романтических приключений сорвалось из-за этой прямоты. Но молодой летчик впитал с детства: женщин обманывать нельзя. Ну, а любовь продажная… Он ею брезговал.

Теперь на Аорне он обманом занимает место мертвого Борюша. Да, не хорошо. Но сделка честная. Лишенный неба, перспектив на Родине, здесь он это все обрел. Потому и выполняет то, на что недавно дал согласие. Но обязательств спать с местными, уверенными, что делят койку с Борюшем, он не давал.

Поэтому обед, к разочарованию майора, прошел без женщин. А Максим-Борюш искренне радовался, что шлюшка, пусть даже молчаливая, не наблюдает за его позором со столовыми приборами. Еда, которую им принесли, была похожа на земную. Мясо — это мясо. Пусть овощи другого вида, вкуса, но от земных не слишком отличаются. Вот только резать надо, удерживая нож в левой руке, а вилку — в правой, причем кромсать всю порцию, а после есть все той же вилкой. Куски рыбы полагалось накалывать на шпажку, неудобную, потому что те соскальзывали. И почему его не научили этому на корабле? Наверное, «Смит» счел не обязательным. К тому же по пути к Аорну Макс питался пищевыми концентратами, напоминавшими разваренную овсяную кашу. На вкус — дерьмо, но если жрать захочешь, слопаешь.

— Борюш! У тебя же пальцы плохо слушаются, — заметил его неловкость спутник. — Как ты собираешься летать?

— Пока на тренажерах, — сообщил Максим. — Врачи сказали: через несколько недель все будет в норме. Я же штурмовик. Водитель небесного грузовичка, подвозящего ракеты в точку пуска. Совсем не истребитель, где от моторики пилота зависит результат воздушного сражения.

Объяснение Шаруша успокоило, а Максим взгрустнул из-за отсутствия «агента Смита». С роботом ему б пришлось комфортнее. Тот деликатно указывал пилоту на ошибки, советуя, как их исправить. Обращался к летчику на «вы». Как узнал Макс позже, это обращение исчезло на Аорне после ликвидации монархий и осталось только «ты». Кадровик из штаба ВВС замечает его промахи, но говорит, наверно, не о всех. Внезапно горло сжала сильная тоска. Он одинокий на другой планете. В чужой личине, без друзей. Так будет постоянно. Никому и никогда он не расскажет, кто же есть на самом деле. А тем, кто знают, на него плевать с высокой колокольни. Для них Максим — всего лишь пешка в политической игре, которой в случае нужды пожертвуют… На Аорне он как шпион, внедрённый в чужое государство и реализующий свою легенду. Но без возможности связаться с «Центром» и когда-нибудь «вернуться с холода».

Предыдущая жизнь была другой. В академии и в летной части он находился на виду, его все знали. Друзья, от которых не требовалось ничего скрывать, ну, кроме разве что подробностей свиданий с подругами. И вот приплыли. Стать Борюшем белорусский летчик готовился на корабле, но реальность оказалась тяжелее, чем это представлялось. Будь Максим актером, ему б, возможно, и понравилось отыгрывать здесь Штирлица. Но он пилот…

Ел Максим без аппетита, хотя еда и оказалась вкусной. Щедро сдобренное специями жареное мясо, легкое вино, овощи и фрукты на десерт. Вот только порции подавались до смешного маленькие. Причину Борюш знал. В Панкии началась волна ожирения от фастфуда и прочей углеводной жратвы. Раньше даже, чем в США в его истории, где ожирением страдает примерно каждый третий. Скромная и здоровая пища, одновременно дорогая — привилегия обеспеченных.

Официант деликатно положил счет перед майором. Тот, в парадной синей форме с фиолетовыми нашивками, выглядел здесь главным. Борюш, надевавший маску, когда официант входил, был фигурой непонятной. Общевойсковой армейский комбинезон выдавал в нем офицера, но смотрелся Борюш в нем куда скромней Шаруша. Тем не менее, Борюш расплатился, положив на стол купюру в сотню толеров и не взяв у официанта сдачу, хоть и в счёте значилась цифра девяносто семь. Шаруш изумленно зыркнул. Чаевые здесь давать не принято.

На улице Максим почувствовал прилив энергии. От стимулирующих напитков или от ощущения здорового тела, которому позволено расхаживать по планете, а не по крохотной каюте космолёта — он не стал вникать. Тоска ушла.

— Шаруш! — сказал он спутнику. — Удивлю тебя одним чудачеством. Ты можешь мне организовать экскурсию в бедные кварталы Шардаша?

Сотрапезника перекосило, как будто собирался исторгнуть весь обед обратно — настолько отвратительно для него прозвучало предложение Максима.

— Лейтенант… При всем, конечно, уважении. У меня с собой пистолет. Но если попадемся на глаза какой-то местной банде, он не поможет. У них есть пистолеты-пулеметы. Для них мы сладкая добыча: два панка с деньгами в карманах. Так что извини: сам не пойду и не пущу тебя.

— Пусть так, — Максим кивнул. — Давай поступим проще: возьмем такси и там прокатимся. Потом я возвращусь в гостиницу и тебя больше не тревожу. Отдыхай.

— Ну… Хорошо… — со вздохом промычал майор. — Но маршрут я выбираю сам.

— Заметано! — кивнул Максим. — К тому же я совсем не знаю город. Но постарайся показать мне злачные места. Кончится война, возможно, этот опыт мне пригодится при съемках следующего фильма.

Зачем ему смотреть трущобы, Максим и сам не знал. Внезапно засвербело. Майор остановил такси. Жест он при этом применил довольно странный. Шаруш направил на водителя свой палец,