Сергей Слюсаренко - Новая Зона. Коллективное сознательное Страница 4

Хрусталев, немного ошалев, осмотрелся, ища тот самый сквер. До него от мотоцикла было метров тридцать.

— Вы хотите сказать, что она убежала в тот скверик?

— Что сказала, то и хотела. — Женщина, видимо, приободрившись своей общественной значимостью, заговорила уверенно. — Взяла и прыгнула.

— С дороги в сквер? — Лейтенант скептически задрал к фуражке светлые брови.

— А что? Я читала в журнале «Наука и жизнь», что один булгалтер в пожар сейф на себе вынес. А в сейфе том было четыре тонны. Когда такие страсти, и не так скакнешь, — с глубоким назиданием в голосе ответила свидетельница.

— Бухгалтер, — автоматически поправил Хрусталев. — Куда вынес?

— Не куда, а как! Спасал имущество. А вот, говорят, одна мамочка грузовик подняла руками, чтобы ребенка спасти. — Женщина, заметив, что ее слушает не только полицейский, но и стоящие рядом зеваки, вошла в ораторский раж. — Я считаю, что мотоциклы надо запретить. А то напокупали тут, а ездить не умеют. Позор! Вот из-за таких и баню на Ибрагимова закрыли!

— Какую баню? — Хрусталев, который вообще рядом с растерзанным трупом чувствовал себя не очень хорошо, перестал понимать эту разговорчивую женщину.

— А такую! Эти на мотоциклах таких страшных париться приезжали. И грохот был. Кто-то властям настучал, и закрыли баню. А я работу потеряла! Вы в протоколе так и напишите!

Тирада о бане почему-то возбудила толпу, и народ негодующе заворчал.

— Женщина, сейчас к вам подойдет сержант Петров и запишет ваши показания, хорошо?

— Я ничего не видела! — неожиданно с истеричными нотками взвизгнула банщица.

— А я лично походатайствую, чтобы баню снова открыли, — добавил Хрусталев, понимая, что с этой безработной будет очень сложно работать.

И хотя опрос свидетелей не входил в обязанности сержанта, Хрусталев попросил молодого сотрудника записать все слова нервной тетки. А сам занялся формальностями. Он достал из машины полосатую пластиковую ленту. Закрепил ее конец, обмотав несколько раз вокруг фонарного столба. Потом окружил лентой место происшествия, отодвигая зевак подальше. Яркая полоска перегородила проезжую часть, но на другой стороне пришлось примотать ее к старому «жигуленку», так как столбов там не было. Хрусталев обмотал лентой ближайшие деревья. Скоро место катастрофы было окружено со всех сторон.

Собравшись с силами, инспектор наклонился над погибшим и сканером считал чип на запястье. Накрыл останки мотоциклиста металлизированным лавсаном, придавив по краям пластик кирпичами, которые принес кто-то из зевак. Процедуру пришлось повторить на всех разбросанных по асфальту кусках трупа. Лейтенант не глядя устало поблагодарил его. А тут как раз подоспели прокурорские и прочие шишки, и Хрусталева мягко оттеснили от дел. Но лейтенант все-таки не успокоился, а пошел в тот самый скверик, куда, по словам свидетельницы, убежала девушка… За низким заборчиком, отгораживающим сквер от тротуара, росла неухоженная трава с остатками прошлогодних листьев. Именно по этой листве и удалось найти место, куда прыгнула странная девица. Хрусталев хоть и служил в ГАИ, но учился на юрфаке хорошо и обладал достаточными знаниями по криминалистике. Такие следы на траве мог оставить человек, если бы прыгнул с высоты шести-семиэтажного дома. И конечно, переломал бы себе ноги. А эта прыгунья, судя по всему, не только не переломала ноги, но и ушла в глубину сквера странными прыжками длиной метра три. Как кенгуру.

Хрусталев вернулся на дорогу и попытался рассказать о том, что он увидел в скверике, но никто из прокурорских не стал с ним разговаривать. Лейтенант составил рапорт о происшествии, приобщил к нему схему места ДТП со всеми промерами и деталями инцидента и, приложив копию показаний банщицы, передал все это прокурорским.

Капитан московской полиции Иван Андреевич Дмитриев, участковый уполномоченный ОВД Академического района, считал дни до пенсии. Молодые коллеги про него говорили, что он лох. Никогда не крышевал наркоторговцев, каленым железом выжигал азиатские микрообщежития по двести человек в типовой трешке и никогда не брал взятки. В итоге к пенсии он два раза попадал на ножи таджикских дилеров, хромал на левую, простреленную ногу и ничего, кроме уважения от жителей своего участка, не имел. Небольшая зарплата позволяла ему скромно жить в однокомнатной квартире, оставшейся после развода с женой. На мир он смотрел грустным взглядом, такой бывает у человека, прошедшего войну. А вселенское спокойствие и кристальная честность помогли капитану продержаться на такой непростой должности. Хотя недоброжелателей у него поначалу было много. Но когда стало совсем невмоготу, Дмитриев порылся в рабочем столе и нашел адрес своего комполка. Тот уже был генералом и работал в очень больших верхах. Но, клятву данную Дмитриеву, когда тот был еще сержантом, выполнил. После этого звонка ни один чиновник и ни один бандит даже в кошмарном сне не мыслили обидеть скромного участкового. Спецназ на улицах тихого московского микрорайона они запомнили надолго. Да и московская мэрия получила шанс гордиться самым некриминальным микрорайоном города.

Годы брали свое, пенсия приближалась неотвратимо. Обойти максимальный для такого поста возраст никто не мог, и Дмитриев, понимая, что на пенсии умрет от тоски, даже однажды малодушно подумал о яде. На дачу в ближнем Подмосковье он не заработал, вернее, поначалу он об этом даже не задумывался, а потом стало поздно. Старая «Хонда-Пилот», которую капитан использовал в основном для служебных поездок, дышала на ладан и вряд ли справилась бы с поездками в Смоленскую область, где еще можно было купить на скромные сбережения маленький домик в селе. В общем, пенсия не сулила обычных простых радостей отставника. Рыжий кот Валенок, единственный настоящий и верный друг Дмитриева, был его отрадой и надеждой на неодинокую старость.

Иван Андреевич как раз рассказывал коту политическую ситуацию момента, почерпнутую из газет, когда зазвонил телефон. Капитан вздохнул. Звонить могли только по делу. Опять кто-то где-то честно жить не хочет.

Звонила жительница дома двадцать по Профсоюзной, она жаловалась на нечеловеческий шум в соседней квартире. Дмитриев терпеливо объяснил ей, что надо звонить не ему, а в дежурную часть района, и те пришлют наряд. Но жительница резонно ответила, что участковый сам всем свой телефон давал и просил, если что, звонить. А наряд пока приедет, так там всех поубивают. А ведь она была права. Именно так и говорил Дмитриев гражданам во время регулярных поквартирных обходов. Тяжело вздохнув, поймав сочувственный взгляд Валенка, капитан натянул форму, поколебавшись, все-таки взял пистолет и не спеша пошел по указанному адресу, в квартале от него. Что делать, даже пьяные ссоры — это именно его парафия. А в том, что шумят какие-то алкаши, видимо, гости, у Дмитриева сомнений не было. Перед самым выходом капитан все-таки проверил со своего домашнего компьютера по базе данных жильцов в этой квартире. И поморщился. Владелец — мутный человек. Один из тех, кто заработал деньги в сомнительных авантюрах в далекой чернобыльской Зоне. Не любил Дмитриев этих ловцов удачи.

Стоя на пороге квартиры сталкера, участковый прислушался. Изнутри не доносилось ни звука. Дмитриев уже было поднес руку к кнопке звонка, но потом передумал и, оглянувшись, позвонил в дверь той самой соседки, что вызвала его. После сложных манипуляций с запорами и цепочкой дверь приоткрылась, сухонькая старушечья рука схватила участкового за рукав и затянула в прихожую. Быстро и неотвратимо, как язык геккона сдергивает с ветки насекомое.

— Вот спасибо, — зашептала старуха. — Я уже натерпелась. Сначала они там тихо пили, даже не слышно было.

— Почему пили?

— А что будут делать два мужика в однокомнатной квартире? — изумилась женщина. — Пили они, пили. Я сама видела, как они пришли с пакетами из «Перекрестка». Уж бутылку я сквозь пакет увижу!

— Вы их в окно увидели? — спросил Дмитриев.

— Зачем в окно? Я что, за людьми из окна слежу? — гордо возмутилась старуха. — У меня глазок в двери есть! Для бдительности. Времена-то непростые. Сосед, странный такой, всем говорит, что его зовут Завал, и какой-то с ним собутыльник. Тоже странный. В очках, а водку пить пришел.

Дмитриев привычно слушал поток слов, извергаемый старухой. За годы службы участковым он привык, что из такой лавины бдительного сознания хотя бы одно слово будет нести полезную информацию.

— Почему вы меня позвали, что случилось? — вклинился он в возникшую в монологе старухи паузу.

— Так потом такое началось, такое! Мне ведь все равно, если пьют, то пусть культурно, нынешние все пьют, но вот так чтобы… я не слыхала.

— Что случилось? — терпеливо повторил участковый.

— Так сначала все задрожало, словно у них стиралка к стене прислоненная, а потом такой вой, как будто кто-то… ну, как волк на луну. — В голосе старухи капитан услышал искренние нотки. Она и вправду была безумно напугана.