Вероника Иванова - (На)следственные мероприятия Страница 41

Попалось даже интервью с неназванным лицом, приближенным к мафиозному двору. Из него – интервью в смысле, можно было почерпнуть информацию о том, что в город потихоньку съезжаются главы различных преступных кланов, чтобы короновать своего нового коллегу. Что интересно, об Элисабет речи не шло вообще, даже намеками, зато фамилия Арагона попалась. Применительно к какому-то молодому человеку, мельком заснятому папарацци на улице: судя по ракурсу снимка и размытости кадра, ловец удачи вряд ли дожил до получения гонорара.

Обрывочные сведения позволяли предположить, что вьюноша опасной наружности – еще один претендент на вакантное место, и это усугубляло сложившуюся ситуацию еще больше. С другой стороны, мне и не полагалось ничего знать о сопернике инфанты: я ведь вообще должен был убрать ее подальше, а не ввязывать в состязание. Но все равно хорошо, что Барбара нашла способ установить контакт! Еще совсем чуть-чуть потерпеть осталось, и все закончится…

Крышка багажника резко прыгнула вверх.

– Смотри, чтобы не зашибло, – предупредил Диего, и на меня свалился еще один нежданный «подарок».

Он был намного больше всех предыдущих, тяжелее, мягче и… теплее. А еще он дышал. Правда, очень тихо и медленно, как и положено в состоянии искусственно вызванного сна. И конечно, я его знал.

При резкой смене освещения зрение восстанавливается не мгновенно, но торопиться все равно было некуда. Особенно после того, как багажник наполнился ароматом одеколона, который успел надоесть мне еще на прошлой неделе. А когда в глазах перестали прыгать чертики, свет фонаря показал, что капитан Сэна и в самом деле спит. Только не по собственной воле. А вместе с ним уснули мертвым сном и все мои надежды на скорое возвращение к нормальной жизни.

Амано Сэна

– Как вел себя подозреваемый?

– Отвратительно! Грубо! Непристойно! И собственно… Почему только подозреваемый? Обвиняемый!

– Обвиняемым он станет, когда похищенное будет найдено и документально связано с действиями этого человека, – устало пояснил офицер полиции, битый час выслушивающий стенания мистера Недвижимость и мои чрезвычайно редкие реплики, которые иногда удавалось вклинить в поток информации, проистекавшей от блондина.

Такого яростного злопыхательства я, пожалуй, еще никогда не слышал: обычные клиенты нашего Отдела почему-то почти всегда оказывались намного сдержаннее в выражениях. Может быть, нам просто везло? Элита все-таки, на откровенную ерунду не бросают… А вот полицейскому не позавидуешь. Конечно, есть вероятность, что, судя по безмятежно спокойному выражению лица офицера, проводящего дознание, подобные истерики довольно быстро перестают производить впечатление, на которое сам истерик рассчитывает. Но вот лично я, наверное, не смог бы продержаться долго. А уж Морган – тем более! Здесь поблизости, правда, нет ничего, похожего на крюшон, но, учитывая эпизодически фонтанирующую изобретательность моего напарника, с Дональдом Томасоном капитан Кейн разобраться смог бы. Вряд ли столь же блистательно, как полосатый индеец, но…

– А вы что скажете, детектив?

О, полиция решила сменить волну?

– По поводу?

– О поведении подозреваемого.

– Вполне аутентичное.

– Какое? – На меня посмотрели слегка недоуменно.

Ну понятно, поздний вечер, уши, звенящие от криков отвергнутого воздыхателя…

– Он вел себя в полном соответствии с… Проще говоря, он и не мог вести себя иначе.

– Вы думаете?

– Ну, это все равно как при встрече с вами пещерный человек, весь такой волосатый, низколобый, в кошмарных шкурах, вдруг отвесил бы поклон и начал изъясняться в стиле высокопоставленного чиновника на дипломатическом приеме. Так вот, слова и действия подозреваемого с его внешним обликом ничуть не расходились. В отличие от… – Я многозначительно скосил глаза на мистера Недвижимость.

Офицер понимающе вздохнул и захлопнул свой электронный блокнот:

– Все материалы по делу будут оформлены в ближайшее время. Дня через два-три ждем вас в участке. Для заверения показаний и прочих официальных мероприятий.

– Я буду общаться только через адвоката! – угрожающе заявил Дональд.

– Как вам будет угодно, – разрешил полицейский и с видимым облегчением покинул наше скромное по размерам, но совершенно нескромное по поведению общество.

– Я полагал, что от вас будет больше толка, – процедил сквозь зубы мистер Недвижимость, как только мы остались наедине.

– Я не давал вам никаких гарантий.

– Надеюсь, вы понимаете, что при подобном исходе дела не может быть никакой речи о… – Он многозначительно потер подушечками пальцев друг о друга.

Ками, какие все-таки люди скучные! Все время думают о деньгах. И мой напарник, увы, в данном случае – не исключение. Но с ним-то все ясно и понятно, а вот когда человек, явно обеспеченный и не считающий каждую монету, начинает мелочиться…

– Если бы вы даже что-то мне заплатили, я бы с удовольствием пожертвовал всю сумму в фонд подозреваемого. Скажем, для выплаты залога, если понадобится. А знаете… Даже свои собственные деньги заплачу. Ради того, чтобы увидеть ваше вытянутое лицо, ничего не жалко!

Он проглотил обиду. Наверное, побоялся, что может получить адекватную сдачу, как физическую, так и юридическую. Но уходя бросил:

– Я этого так не оставлю!

– Буду рад новой встрече! – помахал я ему на прощанье.

Пока продолжались полицейские мероприятия, наступила ночь, и единое и неделимое днем пространство улицы превратилось в редкие островки света под фонарями. Впрочем, поскольку я припарковал «маверик» как раз в одном из таких уютных и хорошо просматриваемых местечек, то, возвращаясь к машине, еще издалека понял: оказаться наедине с мыслями у меня пока что не получится.

Она стояла, прислонившись к капоту, скрестив руки на груди и меланхолично глядя куда-то в темную даль. Даже мое приближение не заставило Барбару хоть как-то оживиться: наоборот, мрачности в выражении лица заметно прибавилось.

– Капитан, у вас появились проблемы со слухом?

– Не замечал, мэм.

– А может быть, с соображением? Помнится, приказ звучал ясно и четко: вы больны, значит, должны болеть. Дома. В постели.

– Мои дела не настолько плохи. Или настолько?

– Наверное, вас следовало поместить в больницу. И не выпускать до полного выздоровления.

Она не ругала, не выговаривала: голос Барбары звучал скучно и бесстрастно.

– Я очень признателен вам за такую трогательную заботу о моем здоровье…

– Но?

– Но? – Я попробовал изобразить удивление. – Разве я произнес это слово?

Полковник фон Хайст устремила разочарованный взгляд к небесам, скрывающимся где-то за ярким ореолом помещенного на фонарный столб светильника.

– Говорите уже! Потому что моя вечерняя прогулка должна принести если не пользу для самочувствия, то хотя бы информацию к размышлению.

Я подошел и присел рядом. На капот. «Маверик» что-то простонал, не слишком довольный таким простецким с ним обращением.

– Моргана еще не нашли?

Барбара внимательно посмотрела на меня, снова перевела взгляд вдаль и коротко ответила:

– Нашли.

– Где он?!

– Это неважно. Главное, что капитан Кейн в относительном порядке, и если все пройдет без эксцессов, скоро присоединится к нам снова.

– Что пройдет?!

– Многие знания – многие печали. Помните эту простую истину?

– Он влип во что-то серьезное, да?

На этот вопрос я конечно же ответа не получил. Но молчание в таких случаях всегда звучит красноречивее любых слов.

– Почему вы оставили его без…

– Без помощи? – Барбара склонила голову набок.

– Да!

– Морган – взрослый мальчик. Ему по силам справиться со многими вещами. Самостоятельно.

– Вы же прекрасно знаете, как его иногда переклинивает! Что, если прямо сейчас…

– Я же сказала: капитан Кейн в относительном порядке, – повторила полковник фон Хайст. – А вот вы, судя по вашим последним реакциям, успешно выполняете несвойственную вам роль моего племянника. Хотите попасть на освидетельствование, капитан Сэна? Я могу устроить это в два счета. И вам придется припоминать всю вашу жизнь, начиная с рождения и заканчивая… Вы этого хотите?

Я привычно напрягся, ожидая волну отчаяния и боли, обычно накатывающую на меня даже не при самих воспоминаниях, а одном только намеке на их необходимость, но почему-то ничего не случилось. Так, легкий ветерок рябью прошелестел по поверхности сознания, но глубины остались незыблемыми. Спокойными и… надежными. А это значило, что прошлое наконец-то осталось в прошлом. Навсегда.

– Как прикажете, мэм.

И вот тут Барбара удивилась. Когда эту женщину посещает искреннее непонимание происходящего – а случается подобное ох как прискорбно редко! – она становится похожа на дикую кошку, изготовившуюся к прыжку. Не самое приятное ощущение оказаться целью смертоносного броска пантеры, но и это меня почему-то не ввело в панику, которую я чаще всего успешно маскирую шутками.