Александр Шакилов - Армия древних роботов Страница 41

Нижнее помещение было в десяток раз просторнее верхнего – в ширину, в длину и в высоту. Неподалеку от лестницы, оставшейся на месте, располагалось аж шесть диванов, обтянутых черной кожей, такой блестящей, будто ее только что смазали жиром. Зил хлопнул себя ладонью по щеке. Бурая гниль, да он едва удержался от того, чтобы свалиться на диван и, облегченно выдохнув, захрапеть! Он, промокший напрочь после купания в подземных водах Моса, устал так, что едва стоял: его шатало, колени предательски дрожали и подгибались, обглоданная файером рука онемела. Да от усталости, простите за интимные подробности, у него даже чувство голода притупилось! Лишь нестерпимый зуд родимого пятна не давал лешему расслабиться, намекая, что ничего еще не закончено, что тут, в резервной Ставке, небезопасно и нужен глаз да глаз!..

Усилием воли заставив себя пройти мимо таких мягких и уютных с виду диванов, он прошел между большими столами из черного пластика, на которых покоились различные древние приборы, неизвестно для чего предназначенные, – черные, белые и серые штуковины с надписями и без, и хоть буквы были знакомые, смысла написанного Зил разобрать не смог, как ни прищуривался и сколько ни шевелил губами.

Все вокруг было ужасно древним, но в то же время новеньким, будто бы только вчера сделанным. А еще, что поражало больше всего, вокруг было безупречно чисто. Зил почувствовал ветерок – значит, система вентиляции и очистки воздуха до сих пор работала безукоризненно, без сбоев, ничего в ней даже не скрипело и не шуршало. Сколько еще годков минует, прежде чем остановится автономный генератор и все здесь превратится в кишащее креветками болото, пристанище для белянчиков и хряцарей всех мастей и размеров?..

Позади раздался едва слышный шлепок, за ним последовало радостное хихиканье. Зил резко – хрустнули шейные позвонки – обернулся.

Это Крыця не удержалась – запрыгнула-таки на диван:

– Ух, как мягко!

Ну прямо как маленькая девочка! Неужели не понимает, что она не в княжеских покоях резвится с любовником, пока хозяин не видит, а в тайном древнем бункере под Мосом, где девять веков тому назад самые главные военные руководили уничтожением миллионов людей?! Да они рискуют жизнью, просто заглянув сюда!.. Зил с неудовольствием уставился на мокрые грязные ноги Крыци, не признававшей обуви. Взяла вот так просто и испачкала обивку дивана. И почему Даль не следит за своей подругой, не делает ей замечаний?..

– Девушки вообще-то должны вести себя скромнее, – буркнул леший.

– Ты просто мне завидуешь, тебе же самому хочется поваляться, – Крыця так резво вскочила с дивана, что Зубастик едва успел отпрыгнуть, чтобы не погибнуть под ногами карлицы. Она подбежала к столу и потянулась к черной прямоугольной штуковине – ящику, в нижней части которого светилось ярко-красным пятнышко размером с ноготь большого пальца: – А это что такое?..

– Не трогай! – крикнули одновременно леший и говорец.

Но карлица, конечно же, их не послушала – разве мужчины ей указ? – и ткнула своим детским пальчиком в светящееся пятнышко. Тотчас что-то щелкнуло и загудело внутри черного ящика, и на всей поверхности другого прибора древних, стоявшего рядом с ящиком, вспыхнул свет, замелькали какие-то буквы, слова, цифры, стрелочки, черточки…

– Ну вот, а вы боялись! – радостно заявила Крыця, с улыбкой глядя на то, как одни символы сменяются другими и тут же пропадают, чтобы уступить место следующим непонятным значкам.

Конечно же, она рано обрадовалась, и ничем хорошим ее выходка не закончилась.

Оглушив троицу, взвыла сирена.

Зубастик ощерился и поджал хвост.

В горле пересохло, и язык раздулся от постоянных разговоров с потерянной Карой и просьб простить его за разлуку.

Еще до полудня, пошатываясь и подволакивая ноги, шаря по сторонам голодным взглядом, вошло в столицу существо, объединявшее в себе Сыча, лучшего следопыта всех Разведанных Территорий, и Мора, самого бездарного и ненавистного князя за всю историю Моса. Первого сюда привел след Кары, его обожаемой боевой секиры, – он был такой сильный, что Сыч уже чувствовал отполированную рукоять у себя в руке! А второго толкало в спину и заставляло переставлять ноги желание удовлетворить свою страсть к настойке из спор Древа Жизни, бутылочка которой наверняка завалялась где-нибудь в его покоях в замке – может, под креслом из панциря? или в будуаре? или под кроватью второй жены?.. Пока что Сычу и Мору было по пути, а потом Сыч подавит лишнюю сущность и полностью возьмет контроль над телом. У Мора были такие же планы.

Обилие тонжерра вокруг – а тонжерр был везде, целые сугробы его высились тут и там – Мора ничуть не возбуждало, ведь князь попросту не воспринимал нужной для себя зеленую дрянь, устлавшую город от бордюрных камней до кончиков шпилей на крышах. Разве этот мусор мог быть тем, что дарило ему наслаждение и давало возможность быть собой, только собой и больше никем?!

Только собой?.. Сыч никак не мог понять, что князь имел в виду, и это его немного беспокоило. Впрочем, пускай, ведь скоро князя не станет окончательно, Сыч уничтожит его, так что не стоит вникать в проблемы мертвеца.

Он шел по улице, и в воздухе витала зеленая дымка. Однако, как у всякого следопыта, у Сыча был иммунитет ко всем известным на планете ядам и боевым отравляющим веществам, он должен был выжить в таких средах, где обычному чистяку и полукровке не продержаться и мгновения. Да он бы пару-тройку дней прекрасно себя чувствовал в кипятке и без воздуха! Поэтому какие-то зеленые споры – а следопыт уже имел с ними дело, – не могли ему навредить и, даже проникнув в его дыхательные пути, попав на слизистые оболочки и просто на кожу, они были для него всего лишь сродни пыли, от которой у него даже в носу не зачесалось бы. Иммунитет этот был не в теле – мясо мало что значило для следопыта, – и даже не в мозге, который Сыч пересадил в черепную коробку князя. Иммунитет содержался в сознании, он являлся информацией, контроллерами, определяющими опасное для организма вещество и тут же блокирующими воздействие этого вещества на нервы и мышцы. И то, что новое тело еще не стало для Сыча родным, плохо подчинялось и не успело приобрести все свойства, которыми обладала та ничтожная часть извилин, что была внесена в него извне, конечно, ослабляло следопыта, но не настолько, чтобы он, вдохнув пыльцы, по приказу Родда радостно двинул к замковой площади вместе с колоннами чистяков. Он сделал это исключительно по собственной воле – затерявшись среди рабов Родда, среди его послушных кукол, лишенных разума и способности сопротивляться, Сыч был практически незаметен – и это при минимальных затратах на маскировку. Он мог бы пройти незаметным и по пустым улицам, но зачем тратить энергию – а затраты в таком случае предстояли немалые, – если можно сохранить ее для предстоящей битвы? Когда Сыч вернет Кару (сделать это будет несложно), он сразится с Роддом; тому нечего делать в Мосе, ведь Мос – вотчина Сыча, его наследство, его… Сыч мотнул головой. Опять сущность князя прорвалась в ход его мыслей, уж больно велико было возмущение Мора тем, что столицу княжества кто-то захватил, пока он был в завоевательном походе, окончившемся крахом и спешным беспорядочным отступлением. Видимо, князь считал коварство и подлость исключительно своей прерогативой, остальным жителям Разведанных Территорий вменялось в обязанность быть искренне честными и беспредельно благородными.

Сыч был уверен, что встретит нынешнего временного обладателя Кары на замковой площади, ведь у вора наверняка нет иммунитета к пыльце Родда, и потому следопыт искренне огорчился, когда добрался до могильника, в который превратилась прекрасная некогда площадь, и не обнаружил там даже намека на след Кары. Впрочем, смрад тут был такой, что… м-да… Летняя жара не церемонилась с нагромождениями трупов, а полчища жужжащих мух и их личинок, копошащихся в опустевших глазницах, ничуть не украшали побоище. Сыч много чего повидал за свою жизнь, но такое…

Внимательно глядя по сторонам и надеясь обнаружить вора до того, как с ним расправится Родд, Сыч медленно двигался в колонне марширующего на убой мяса, только лишь видом своим напоминающего людей. Передние ряды – в основном старики и женщины, – достигнув края площади, тотчас подвергались атаке частей тела Родда, похожих на древесные корни. Эти «корни» протыкали насквозь несчастных обитателей Моса, затем, будто иголка ткань, прокалывали следующие в колонне безмолвные тела, потом – следующие, и следующие, и так пока нанизанных не становилось достаточное, одному только Родду известное количество, и тогда унизанные еще живыми окровавленными телами «корни» – будто шампуры с кусками мяса на них – уползали на площадь, а их место занимали другие «корни», еще свободные от бремени.