Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.) Страница 42

— Да ладно! — сказал Боровский. — Ты его лучше спроси, почему Москва не верит в слезы.

— А почему? — тут же спросил Эссекс.

— Когда-нибудь я туда съезжу, — мечтательно произнес Рашен. — Там, говорят, уже чисто. Правда, мало осталось от былой красоты, но все-таки… Очень жестокий был город, Фил. Прямо в центре помещалось место публичных казней. Какие уж тут слезы.

— Дикари, — заключил Эссекс.

— А вы, американцы, лучше, что ли? Как будто у вас в Лондоне негров не линчевали!

— Сам ты американец, — надулся Эссекс — Лондон был, есть и будет столицей великой империи. И пусть разрушен Стоунхендж. Но в сердце каждого этнического британца…

— Короче говоря, евреи нас победили, — перебил Рашен.

— Так вам и надо, — заключил Боровский.

— Дуракам, — добавил Рашен. — Кстати о евреях! Слушай, ты, победитель! Нам сейчас зам по боевой на фиг не нужен. Поэтому с «Тушканчика» я тебя не отпускаю. Понял?

— Есть, сэр! — Боровский просветлел лицом и расправил плечи.

— Почему это на фиг не нужен? — взвился Эссекс. — А кто…

— Боевых действий не будет, — отрезал Рашен.

Эссекс и Боровский переглянулись и от удивления встали посреди коридора. Охрана, пытаясь выполнять уставные обязанности, заметалась вокруг. Рашен уходил все дальше.

— Господин адмирал! — деревянным голосом позвал Боровский.

Рашен поднял руку, звонко щелкнул пальцами и небрежно поманил отставших за собой. Начальник штаба и старпом переглянулись вновь. Потом дружно уставились на суетящихся охранников.

— Бегом в конференц-зал! — рявкнул Эссекс.

Охрана мгновенно испарилась. Эссекс и Боровский кинулись вслед Рашену и схватили его за бока.

— Ты что? — выдохнул Эссекс в лицо командиру.

— Вы это, драйвер… — пробормотал Боровский. — То есть, это совершенно не мое дело, но…

Рашен улыбнулся, легко сдернул подчиненных с места и поволок за собой.

— В штаны наклали? — довольно спросил он.

Эссекс бросил на старпома ошалелый взгляд. Тот ответил ему тем же.

— Сволочь русская!!! — взвыл Эссекс. Боровский, в свою очередь, весьма натурально схватился за сердце.

— Хреновые шуточки, драйвер, — заметил он. — Сдается мне, что мы такого обращения не заслужили.

— Пиратская эскадра, — сказал Рашен, печально качая головой. — Никакой дисциплины. Что, гады, совсем обнаглели?! — внезапно заорал он. — Кто здесь главный? А?! Коммандер Боровский, вашу мать!

— Я-а!!! — в полный голос крикнул Боровский.

— Контр-адмирал Эссекс!

— Ну? — отозвался Эссекс, еще не осознавший патетику момента.

— Смир-р-рна-а!!!

Старшие офицеры выстроились во фрунт, Эссекс — недоверчиво улыбаясь, Боровский — с каменным лицом.

Рашен заложил руки за спину и прошелся вдоль импровизированного строя.

— Значит, так, — сказал он. — Вы, паразиты, совсем разболтались, как я посмотрю. Две войны беспардонно просидели у меня на шее, а теперь возомнили о себе. Ладно, я вам напомню, кто хозяин Attack Force. Я вам объясню сейчас, кто здесь принимает решения. Кто?

— Вы, господин адмирал, сэр! — доложил Боровский.

— А ты как думаешь? — спросил Рашен, наступая на Эссекса.

— Алекс… — начал тот проникновенно.

— Не слышу ответа!

— Ну ты, успокойся, ты…

— Кто?!

— Здесь принимаете окончательные решения только вы, господин адмирал, сэр!

— Наконец-то! — делано обрадовался Рашен. — Вот именно — о-кон-ча-тель-ны-е! А у вас, дорогие мои… Боровский! Команды «вольно» не было!

— Виноват, сэр! — Боровский подобрал живот и встал прямо.

— Так вот, дорогие мои боевые товарищи и близкие друзья, мать вашу… Можете так запомнить, можете записать для памяти. Негодяи! Если вы по-прежнему считаете меня своим командиром, то и ведите себя как положено. Ясно? Право голоса у вас, разумеется, как было, так и есть. Но это право совещательного голоса. Осознали? Не слышу ответа!

— Да, сэр! — отрапортовал строй.

— Ваше блядское мнение для меня очень ценно. Но не более того. Что?!

— Да, сэр!

— Вам очень стыдно, господа офицеры?

— Да, сэр!

— Или еще не очень?

— Никак нет, сэр!

В коридоре появились Мозер и начальник связи «Гордона». Вид у них был озабоченный. «Назад!» — рявкнул адмирал, и обоих тут же словно ветром сдуло.

— Две войны подряд вы делали, что я говорил, — продолжил. нотацию Рашен. — Когда вы давали мне хорошие советы, я вас слушал. Когда давали плохие советы, не слушал. В итоге все мы живы. Вам это что, не нравится? Так и скажите.

— Никак нет, сэр! — проорали воспитуемые.

— Будете меня слушаться?

— Так точно, господин адмирал, сэр!

Рашен сунул палец в ухо и потряс головой.

— Отвык, — признался он миролюбиво. — Хорошо орете, сволочи. Прямо как в училище на плацу. Вольно… бунтовщики несчастные.

Несчастные бунтовщики слегка расслабились, но двинуться с места не рискнули.

— Я вытащу группу, — сказал Рашен, наставительно тыча пальцем Эссексу в нос. Сказал это с такой силой, будто убеждал и себя заодно. — Сто раз вытаскивал и теперь вытащу. Без боя, поняли? Нельзя нам сейчас воевать. Даже отбиваться нежелательно. Проклянут нас, если будет еще хоть одна смерть, понимаете? Окончательно проклянут. Так что пока есть хоть малейший шанс восстановить наше доброе имя, воевать мы не будем. Все, я сказал. Верите мне, вы, отщепенцы?

— Без вопросов, драйвер, — выразил общее мнение Боровский.

— Тогда за мной, — скомандовал Рашен. — Эй, Мозер, где ты там?

В воротнике адмирала звонко щелкнул триггер переговорного устройства. Это умный Мозер, решив на всякий случай не показываться шефу на глаза, задействовал местную связь «Гордона».

— Ну? — спросил Рашен, прижимая контакт на груди.

— Есть информация от Файна, сэр! — пропищал наушник.

В малом конференц-зале «Гордона» собралось человек тридцать — командиры судов и верхушка штаба. Людей в звании ниже капитана здесь не было. Выглядели лихие вояки непривычно подавленными и растерянными, как дети, у которых поотбирали любимые игрушки.

— А что, господа, может, по стакану? — предложил командир «Роканнона», глядя на соблазнительно торчащую из-под стола канистру. — Хрен ли нам, молодым пиратам?

Заявление встретили нервным хохотом.

— Не, — сказали юмористу. — Надо бы, да нельзя. Патрон обидится, что без него.

— Ты сначала пушки свои почини, — вставил кто-то сзади. — А потом возникай.

Командир «Роканнона» приподнялся, высматривая обидчика.

— А-а… — сказал он разочарованно и сел.

— Вот именно — «а-а». Где это видано: чтоб облом системы прямо на заходе в атаку?

— У меня это видано, — сказал командир «Роканнона», заливаясь краской. — А ты вообще на моем корыте был хоть раз?! — неожиданно разозлился он. — Давай, заходи, приглашаю на экскурсию… Это ж не дестроер, а самоходная беда.

— А у меня реактор греется, — напомнил командир «фон Рея», который во время атаки на Марс вынужден был помимо собственных целей обработать еще и квадрат вышедшего из строя «Роканнона». — Давай махнем не глядя твою посудину на мою. Слушай, кроме шуток! У меня там хорошо. Рабочая зона громадная, коридоры широкие. Опять-таки, бассейн. Девчонки красивые… Хотя нет, девчонок не отдам.

— Да иди ты… — огрызнулся «Роканнон».

— Ну и зря, — не унимался язвительный коммандер. — Ты подумай, тормоз, кто еще такой бартер предложит — махнуть твою мандавошку на здоровенный круизер. Вполне пригодный для житья. Правда, с герметичностью проблемы, и вообще ресурс на нуле, но в остальном… Ты, главное — реактор сразу катапультируй — и летай в свое удовольствие.

— Он что у тебя, ремонту уже не поддается? — спросили из первых рядов.

— Только на замену. Рубашка сгнила. Протечки теплоносителя, повышенная радиация, перегрев… Короче, не соскучишься. В реакторный отсек без скафандра — ни-ни. Технари просто кипятком писают. Уж не знают, как и благодарить тех, кто профилактику делал. Здорово, да: по всем документам судно как новое…

— А что наш доблестный ремонтник?

— Дает полезные советы. Типа водой сверху поливать.

— А как же ты…

— Водой поливаю.

— Водой… Тьфу! Да я серьезно!

— Если серьезно — понятия не имею. На честном слове.

— Ты Заднице докладывал?

«Фон Рей» злобно фыркнул и от ответа воздержался.

— Я, например, докладывал, — пожаловался «Роканнон». — Он говорит: чинись. А как я буду на ходу чиниться, если у меня облом системы?!

— То есть стрелять ты по-прежнему не можешь…

— Почему не могу? Могу уже. Только плохо и недалеко.

— И кто же это нас так подставил, а, господа офицеры? — сказал горько капитан с целым блоком орденских планок на груди. — Впереди старина Рабинович, позади, мать-перемать, дорогая родина…