Алексей Жарков - 99942 [СИ] Страница 42

– Дурачки, – сказала Маша про героев фильма и, положив голову Максиму на живот, принялась возиться с пуговицей его брюк. Та сопротивлялась.

Максим возненавидел эту пуговицу. А потом и вторую, такую же упрямую. И третью, которая оказалась покладистей, смирилась с поражением, но всё-таки была.

А потом, когда пали все преграды, и ещё немного времени спустя – простил их всех.

Целую неделю он жил так, словно остановилось время. Песок вечности забил механизмы, умертвил стрелки, даровал безвременье. Позабытое, обновлённое чувство вернулось к Максиму, прихватив с собой друзей: невиданные цвета, запахи и ощущения. Будто и не было ничего до, только – сейчас. Возможно, всегда.

Неделя. Лучшая в его жизни. Маша не задавала неудобных вопросов, не спрашивала ни про работу, ни про семью, ни про машину. Просто жила рядом. Спокойная и жизнерадостная, иногда немного грустная. Её не интересовали его планы. Впрочем, как и собственные. Иногда это казалось странным, едва ли не болезненным.

Однажды, прижимая телефон плечом к уху, Маша договаривалась о встрече. Звонивший собирался забрать котёнка не раньше следующей недели. Маша бросила взгляд на календарь – он висел на стене и помимо даты показывал детальный прогноз погоды на ближайшие семь дней – и сказала, что готова доплатить, если кота заберут до шестнадцатого июня.

"А лучше всего сегодня".

Шестнадцатое июня имело для Маши какое-то особенное значение. Её планы упирались в эту дату, как кучевые облака в область пониженного давления, выше их просто не могло существовать, и Маша мгновенно теряла интерес к событиям, теоретически возможным после экватора первого летнего месяца.

Тринадцатого июня Максим обнаружил, что Маша ездит на зимней шипованной резине, а в салоне "Ниссана" устало пульсируют датчики смены масла, износа рекуператоров и батарей резервного питания. Визит в сервис был вопросом нескольких часов, но нет – она словно и не собиралась. Расхлябанность Максим отмёл сразу – в доме всегда был порядок, а аккуратность и собранность укоренились в Маше на уровне рефлексов.

На этом странности не заканчивались. Всё это время, пока Максим жил в её доме – прятался от Пеликана – она стремительно избавлялась от домашних животных. За неделю до загадочной даты ей удалось найти новых хозяев всем котам и даже пристроить собаку – кобель Барбарис перебрался в какой-то хозяйственный магазин. "Ещё бы не взяли, с таким-то приданым". Новое место для пса обошлось в приличную сумму, и заставило Максима в очередной раз задуматься о загадочной женской логике.

Момент для решения загадки таинственного шестнадцатого июня был выбран, как считал Максим, идеально: утром, в кровати, где они наслаждались тишиной и свободой.

Он подготовил аккуратный вопрос, но не успел…

– Максим! Расскажи что-нибудь. Не делай вид, что ты скучный.

Скучный? Вопрос подождёт, меньше всего ему хотелось быть скучным. Не с ней. Скука после утреннего секса – приговор отношениям.

– Был случай. С кулинарным уклоном. Пришли хозяева квартиры домой, а там что-то не так. Все вещи на месте, вроде ничего не пропало, но… И тут до хозяйки доходит. Она снова в холодильник, глянь – кастрюля с борщом пустая. А ведь наварила утром, ещё не ел никто. Позвонили в милицию. Приехала группа, стала осматривать. По-прежнему вроде как всё на месте. Только борща нет, вылакал кто-то. Откатали с кастрюли отпечатки, пробили по базе и в тот же день взяли "голодного" вора. Тут и другая пропажа обнаружилась – украшения товарищ подбрил, просто это не сразу заметили. А уходить голодным не захотел, решил подкрепиться…

– Забавно.

– Не забавно, а чёткая и слаженная работа следственных органов, – с наигранной серьёзностью сказал он.

Она рассмеялась и попросила ещё.

– Есть и ещё. Долгоиграющий случай. Свидетелем у меня как-то проходил чёрт один. Телефон не брал, тогда я поехал к нему. Издалека вижу, водку с компанией пьёт во дворе. В лицо я его знал, а он меня нет. Подхожу, по форме, разумеется, представляюсь, а чёрт этот как припустит – догоняй. А у меня туфли новые, замшевые, только купил. Думаю, на кой фиг за этой козлиной в новых туфлях по грязи и пылюге бегать? Плюнул, даже не пытался догнать.

Улыбнулась, глазами.

– Это не профессионально…

– Это нормально. Суровые будни и новые туфли. Так вот… Я потом месяц на заднице наручники таскал, чуйка была, так обычно не беру. Даже ржавчиной штаны испачкал. И вот как-то пошёл на обеде в магазин, глядь, свидетель мой, с пакетом сосисок стоит. Подошёл к нему сзади и клац наручниками: Ну что, Безгубенко, добегался?

– Безгубенко?

– Ага. Реальная фамилия. Чего ты бегал, говорю, ты же свидетель у меня, помнишь? Дурочка твоя телефон ворованный продавала? А он глаза таращит: Только поэтому ищешь? Я его в управление, к вешалке наручниками пристегнул и розыску передал. Оказалось, что на Безгубенко этом куча краж висит. Оперативники сразу аж расцвели – спасибо, говорят, забираем!

– Весело там у вас.

– Не то слово, – Максим поёрзал и поправил одеяло. – Кстати, а что у тебя шестнадцатого?

– А? – повернулась Маша.

– Ну, – Максим дёрнул бровями, – послезавтра.

– Ничего, – ответила Маша после паузы, – а почему спрашиваешь?

– Да так, интересно…

– Много будешь знать, скоро состаришься, – попыталась пошутить Маша, но Максим не мог не заметить, как она внутренне напряглась.

Маша отбросила одеяло в сторону и встала:

– Ты на сегодня в сервис записан, помнишь?

– Да? – искренне удивился Максим. – Чёрт, и правда, ты смотри…

2

Механик в синем заляпанном комбинезоне открыл капот и замер, как мышь перед удавом.

– Слышь, Болотин, ты глянь чего тут есть!

К нему подошёл другой, помоложе, и тоже застыл, вытянув лицо в театральном удивлении.

– Глянь, это всё движок, вот отсюда и досюда – всё-ё-ё это движок, прикинь?

– Да-а-а… – протянул Болотин, недоверчиво задирая брови.

– А это, – механик в синем комбинезоне постучал отвёрткой по грязному пластику, – это трамблер, а это (цок-цок по металлу) – генератор, ремень ГРМ, туда коробка передач уходит, редуктор, а здесь у нас свечи…

– Гы, свечи! Чё, реально так и называется? Свечи?

– Ну!

– Прико-о-ол… А это чё?

– Это? – синий комбинезон злорадно усмехнулся, – это инжектор, словами не передать до чего глючная хреновина.

"Не инжектор, а впрыскиватель", – мысленно поправил Максим, вспоминая тягу Маши подбирать замену иностранным словам.

– Мужики, – прервал он механиков, – хорош, а? Устроили тут смотрины, кончай под капотом шарить.

– Ладно, закрывай, – толкнул старого механика Болотин. – Инжектор-хренектор… хрен мне инжектор, ты мне декодер на "Тесле" когда разлочишь?

– А?

– Бэ, Тесла вон, ё, – Болотин махнул рукой в сторону небольшой синей машины, сиротливо вжавшейся в угол бокса.

– Э! Так это не ко мне… к Жиге. – Механик в синем комбинезоне снова повернулся к Максиму. – Слышь, хозяин, не продашь колымагу?

– Тебе? – сказал Максим, начиная раздражаться исходящим от механика запахом – смесью пота, одеколона и сигарет.

– Не мне, контора тут есть, гонки на выживание.

– Пускай сами выживают, – посоветовал Максим. – Она же не битая, на ходу, работает, как часики.

Он попытался вспомнить, когда последний раз чувствовал запах сигарет: неделю, две недели назад?

– Угу, – мотнул головой механик, – как часики… а то смотри, визитку могу дать.

Максиму почему-то захотелось сказать что-то грубое, но он сдержался, неожиданно осознал, как сильно изменилась его жизнь за последние дни. И он изменился, стал другим. Он словно взглянул на себя со стороны.

Вот он: в автосервисе, посреди рабочего дня, спешить некуда, не надо корпеть над рапортом или обзванивать свидетелей. Он живёт с девушкой, которую… Нахлынули мысли, воспоминания. Десять дней как он не прикладывал ключ к замку домофона, не входил в сыроватый подъезд, не поднимался в душном лифте, не проникал в пустую квартиру, не смотрел на двор с высоты девятого этажа. Десять дней он просыпался под звуки лета – шум деревьев, шелест листьев, щурился от прикосновения солнечных лучей, мягких и добрых, от прикосновений Маши. Живя на земле, он стал ближе к небу, гораздо ближе, чем в городе, на дырявом пьедестале бетонных этажей.

Максим взял телефон и повертел в руках – выключен, мёртв со дня бегства от Пеликана. Сим-карта? Он не мог вспомнить, куда её положил или спрятал. Может, выкинул?… Память будто снова разгладилась, очистилась от листвы, сброшенной на обочины дороги, ровной, уходящей за горизонт, чистой и свободной, лежащей у самых его ног. Один шаг, первый, затем второй, третий, ему надо снова привыкнуть к движению и идти. Вперёд.

Его охватила лёгкая мелодичная эйфория. Он понял, что улыбается.

– Это займёт час или два, – сообщил механик, рассматривая инструкцию к новому зеркалу. – Вы это, наверху подождите, там кофе есть, телевизор.