Иар Эльтеррус - Иная терра Страница 44

— Если бы ты знал, как мне хочется сейчас тебя уничтожить! — прошипел немец, с ненавистью глядя на крылатого.

Коста покорно снес этот взгляд и принял обращенную к нему ненависть. Он понимал, что Теодор вправе. Но в то же время он знал, что страшнее, чем он сам себя карает, его не покарает никто.

— Довольно, Теодор, — негромко проговорил он, поднимая безразличный взгляд. — Жить мне, или умереть — решать не тебе. Потому давай перейдем к делу. Три месяца прошло. Ты нашел того, кто по твоему мнению сумеет заменить Братство и выполнять в полной мере его первоначальную функцию?

— Да, нашел. Но его следует подготовить — юноша на многое способен, но еще слишком неопытен и слишком мало повидал, хоть судьба его и не из легких.

— Хорошо. Я согласен ждать. Но пока ты не докажешь мне его способность взять на себя ношу, изначально полагавшуюся Братству, я не стану их уничтожать.

— Согласен.

— Больше того, я буду и сам искать кандидатуру. И пусть Кейтаро-дону утвердит ее.

— Согласен.

Коротко кивнув, Коста взмыл в небо. Говорить с немцем было более не о чем, и он желал как можно быстрее покинуть это место.

Негромкий, тревожный крик черного, как смоль, ворона, разорвал тишину ночного города. Захлопав крыльями, птица опустилась на плечо венчающей конек старого дома статуи, расправила перья и замерла.

Если бы гипотетический наблюдатель, удивленный присутствием статуи на крыше такого дома, и в самом деле существовал бы, то последующее повергло бы его в шок. Крылатый мужчина шевельнулся, по телу прошла крупная дрожь — комья мокрого снега полетели в разные стороны.

Коста провел руками по лицу, отгоняя злое марево воспоминаний, и только после этого перевел взгляд на ворона.

К лапе птицы была прикручена свернутая в трубочку бумага. Едва крылатый отцепил послание, как ворон еще раз хрипло каркнул и взмахнул крыльями, уносясь прочь от мокрой и снежной ночи. Посмотрев ему вслед, мужчина развернул записку и при неверном, слабом свете показавшейся из-за туч луны принялся вчитываться в затейливую вязь письмен.

Прочитал — и, не поверив увиденному, перечел еще раз. Но знаки складывались все в те же слова, слова — в фразы. Инструкция предельно проста — и так же предельно… невозможна. Да-да, именно невозможна. Просто потому, что такого не могло и не должно было быть.

Но тем не менее, несмотря на всю невозможность, она была. И Коста обязан был ей следовать. Подделать это письмо не смог бы никто, да и ворона он узнал.

Что ж, задание было хоть и странное, но вполне выполнимое. Не сегодня, но выполнимое.

Крылатый бросил взгляд на небо, пытаясь примерно определить время. Получилось, что от полуночи прошло уже часа три. Поднявшись на ноги, он подошел к краю крыши, посмотрел вниз — и, распластав крылья, бросился вперед, чтобы взмыть над самым асфальтом, укрытым мокрым снежным покрывалом.

— Это какая-то неправильная зима. Она делает неправильный снег, — проворчал Стас, выгребая из-за шиворота очередной мокрый и слипшийся снежок, соскользнувший с козырька над крыльцом корпуса и устроивший весьма недовольному этим фактом студенту неожиданный прохладный душ прямо в одежде.

Встряхнувшись, юноша шагнул под противный недодождь-недоснег, натянул повыше воротник куртки и спрятал руки в карманы. Нет, он был вовсе не против теплой зимы, но не до такой же степени! Интересно, если бы не установки климат-контроля, какая бы сейчас стояла температура? Или у специалистов «Overtown» опять какие-то неполадки? Уж больно тепло для середины декабря. Даже выпавший на днях снег торопился растаять, мокрые комья валились с ветвей и крыш, причем каждый второй ставил своей целью попасть именно за воротник стасовской куртки. А может, сегодня просто такой день.

Стасу не везло. Не везло с самого утра, и не везло категорически. Начиная с того момента, как он проснулся — на час позже, чем должен был. Из дома юноша вылетел не поев, только ополоснул лицо и схватил сумку с вещами, собранную с вечера. У метро долго рылся в карманах, пока не убедился точно, что кошелек с проездной картой и деньгами остался мирно лежать на письменном столе в комнате. К счастью, в кармашке сумки нашлась монета номиналом два евро — как раз на две поездки в метро.

Купив пару разовых билетов, Стас шлепнулся на подогреваемое сиденье и погрузился в изучение истории катастрофы — на обществознании уже третью пару мусолили эту тему, а она никак не могла закончиться. Естественно, увлекшись, он пропустил свою остановку — пришлось возвращаться.

На первую часть пары по общей психологии Ветровский опоздал. Минут так на двадцать пять. Решив, что идти в аудиторию на оставшиеся двадцать — не самая лучшая идея, да и Галина Викторовна не оценит, юноша устроился на широком подоконнике в коридоре и вернулся к учебному файлу. Файла хватило минут на пять.

Убрав электронную книгу в сумку, Стас задумался, чем бы еще занять время. Ко всем сегодняшним предметам он был готов, просто так сидеть не хотелось. Прикрыв глаза и запрокинув голову, он попытался повторить про себя подробную историю катастрофы по датам и времени, но в голову лезли совершенно другие мысли.

Он учился в ВИПе всего три с половиной месяца — но за это время успел привыкнуть к совершенно новой, незнакомой и непонятной раньше жизни. К жесткому графику, к пяти часам сна в сутки, к бесконечной учебе, которую приходилось совмещать с работой — увольняться Стас не желал уже просто принципиально, хотя Вениамин Андреевич не раз предлагал ему бросить малоприбыльную должность. Но на учебу времени хватало, как хватало и на все остальное — кроме сна, разумеется. Но им юноша готов был жертвовать: в конце концов, многие из великих людей прошлого всю жизнь обходились и меньшим количеством сна. И он тоже вполне неплохо жил по графику институт — дела — работа — учеба — сон, и по кругу. Иногда удавалось урвать пару часов на встречи с Грандом, но друг тоже был постоянно занят, он хотел побыстрее избавиться от навязанных отцом домашних учителей и усиленно грыз гранит расширенной школьной программы, желая в следующем году уже сдать экзамены. Учитывая то, что ему только должно было исполниться четырнадцать лет — результат впечатляющий.

Мысль об упорной учебе Гранда плавно перетекла на мысли о собственной «школьной программе». Открыв глаза, Стас посмотрел в зеркало и подмигнул своему отражению. Кто бы мог подумать, что за каких-то полгода человек может так измениться? Он вспомнил, каким был: загнанный волчонок, озлобленный на мир, готовый на многое ради своих сиюминутных целей, наркоман, бандит — тощий, бледный, со спутанными волосами, в своей вечной куртке из псевдокожи и драных, потертых джинсах. Сейчас же, встреть его на улице кто-нибудь из прежних знакомых, они бы не узнали бывшего главаря мелкой уличной банды. Теперь это был высокий, стройный юноша с длинными, чуть ниже плеч волосами, в черных брюках и белоснежной рубашке. Из темно-карих глаз исчезла вечная настороженность и скрытый страх, черты лица разгладились, взгляд стал спокойным и уверенным. Речь Стаса и его манеры изменились еще кардинальнее — канули в прошлое грубые, жаргонные, нецензурные фразы, которые были когда-то неотъемлемой частью Стека, движения стали плавными и более четкими. Вениамин Андреевич сумел в рекордно короткие сроки сделать из трущобного бандита хорошо воспитанного и образованного молодого человека.

Юноша вспомнил первый месяц жизни у инженера и вздрогнул. Это было очень тяжело — учиться каждую секунду жизни, с момента пробуждения и до самого сна. Приемный отец учил его говорить, двигаться, вести себя за столом, обращаться с дамами — последнее оказалось тяжелее всего, в первую очередь потому что Вениамин Андреевич был старомоден, как прадедушкин сюртук, и когда Стас опробовал новоприобретенные навыки на соседке Насте, которая понравилась ему с самого первого дня, девушка разве что не в открытую над ним посмеялась.

— Я понимаю, этот старый хрыч — но ты-то парень нормальный, нафига тебе все эти заморочки? — непонимающе спрашивала она.

Он тоже этого не понимал. И в конце концов стал вести себя с Настей в ее манере. Вот только никак не мог понять интересов девушки, которую считал своей. Не мог понять учебу спустя рукава, однообразную дурацкую музыку с бессмысленными текстами, глупые книжки про одинаковые парочки, которые с приключениями обводили всех вокруг пальца, убивали своих врагов, крали миллион и через каждые десять страниц занимались сексом. Стас только постепенно понимал, что эти самые парочки — идеал для Насти, пример для подражания и образец «настоящей жизни».

— И что, если бы представилась возможность, ты бы украла этот самый миллион? — спросил он как-то раз.

— Ясное дело, украла бы! Такой подарок судьбы, такие деньги! Ты себе только представь, если бы у тебя был миллион! Не надо ни работать, ни учиться в этом идиотском универе, и от предков можно не зависеть! Ничего не надо было бы делать! Эх, если бы у меня был этот миллион, как бы я зажила!