Иар Эльтеррус - Иная терра Страница 45

— И что, если бы представилась возможность, ты бы украла этот самый миллион? — спросил он как-то раз.

— Ясное дело, украла бы! Такой подарок судьбы, такие деньги! Ты себе только представь, если бы у тебя был миллион! Не надо ни работать, ни учиться в этом идиотском универе, и от предков можно не зависеть! Ничего не надо было бы делать! Эх, если бы у меня был этот миллион, как бы я зажила!

— Ну и что бы ты с ним делала, с этим миллионом?

— Для начала — переехала бы из этого клоповника в отдельную квартирку в районе попрестижнее. Потом тачку клевую купила бы. Ну и шмотки, само собой. А то прикинь, у меня всего три пары туфель! Короче, купила бы всего, чего хочу. Утерла бы нос этим так называемым подружкам — какие у них были бы рожи, если бы я приперлась на пару в платье от Векато?

— А потом?

— А потом отрывалась бы в клубах целыми ночами. Вот это была бы жизнь!

— Но деньги рано или поздно закончились бы, — резонно заметил он.

— Это фигня! Главное, что у меня было бы время подать себя. Познакомилась бы с симпатичным богатым папиком, он бы меня содержал. Еще завела бы себе парочку любовников — так, чисто для удовольствия, — голос Насти был настолько мечтательным, что Стасу стало не по себе.

— Тебе правда хотелось бы так жить?

— Естественно! Чтобы все было и не надо было ничего делать, и чтобы все вокруг мне завидовали.

— А не противно было бы? С папиком-то.

— Ну и что, что противно? Ради бабла можно было бы и потерпеть ночку-другую в неделю.

Юноша промолчал.

Прошло две недели, и как-то раз Настя трое суток подряд не появлялась дома. А когда наконец пришла — Стас сразу заметил до боли знакомый нездоровый блеск в глазах и подозрительный слабо-сиреневатый оттенок пушка над верхней губой девушки.

— Стасик, пойдем у меня в комнате посидим, чего ты со своим хрычом все скучаешь, а? — капризно протянула она, едва завидев его.

А надо признать, математика, под знаком которой прошел сегодня весь день, надоела ему до такой степени, что он рад был любому поводу от нее отвлечься, и бросив через плечо: «Вениамин Андреевич, я отойду ненадолго», пошел вслед за чуть покачивающейся на высоченных каблуках Настей в ее комнату.

Естественно, очарованная джампом девушка предложила наркотик Стасу — и очень удивилась, увидев в его глазах страх и услышав категорический отказ в стиле: «Ни за что не буду, и тебе не позволю!». Дальнейшее юноша помнил смутно — горячие, нервные поцелуи, руки под его рубашкой, мягкая грудь под ладонью, пошлый шепот в ухо и бьющее по нервам возбуждение — он впервые был так близко к женщине, больше того — к женщине, которая его хотела.

Потом они лежали, обнявшись, на ее кровати. Обнаженные тела смутно белели в падающем в окно лунном свете.

— Глупый ты, Стасик… глупый… Джамп — это клевая штука. Такой кайф… я и не знала, что так бывает.

— Больше и не узнаешь, — спокойно ответил он, поглаживая плечо девушки.

Настя вскинулась.

— Почему это?

— Я не позволю тебе принимать эту дрянь. Я знаю, что это такое и как сложно потом отказаться от зависимости.

— Я не подсяду, не волнуйся. Так, побалуюсь пару раз и брошу. Я же понимаю, что наркотики — это опасно, — она успокаивающее провела ладонью по его груди.

— Все так говорят. А потом… Насть, я видел нарков, которые сидели на джампе несколько лет. И я видел во что они превращаются. Ты теряешь реальный мир, все твои мысли и желания сводятся к одному — достать новую дозу и снова погрузиться в иллюзии.

— Скучный ты, — фыркнула она. — Я все равно сделаю по-своему.

— Я не позволю своей девушке принимать наркотики, — Стас приподнялся на локте, глядя на нее сверху вниз.

Настя удивленно приподняла бровь — и вдруг рассмеялась. Очень обидно рассмеялась.

— С чего ты взял, что я твоя девушка?

Юноша оторопел.

— Но ты… мы же…

— Мы всего лишь потрахались. Это еще ничего не означает. Нет, если ты хочешь, то можешь попробовать заслужить право быть моим парнем — но тебе придется поискать где-нибудь денежек. Мой парень должен, в первую очередь, иметь возможность меня содержать.

Закрыв глаза, Стас медленно выдохнул. Попытался вдохнуть — не получилось. Резко поднявшись с кровати, он подошел к окну, распахнул форточку, прижался к холодному стеклу лбом, еще раз вдохнул — прохладный мартовский воздух обжег легкие.

Нет, он не любил ее и даже не был влюблен… наверное. Но такая откровенность, такое прямое желание жить, как животное, заботясь лишь об удовлетворении естественных надобностей и скверных желаний — это было слишком неожиданно. Обернувшись, он посмотрел на раскинувшуюся среди смятых простыней девушку — и не увидел Человека. Только похотливую самку, желающую для себя легкой жизни за чужой счет.

Быстро одевшись, Стас вышел, даже не оглянувшись.

Через пару дней Настя пришла домой в компании хорошо одетого парня. Тот с брезгливостью окинул бедную коммуналку, даже не поздоровался со встреченным в коридоре Вениамином Андреевичем и сразу прошел в комнату Насти, в которой девушка уже неделю жила одна — ее соседи-сокурсники устроились в общаге, решив, что там веселее.

До самого утра юноша лежал на кровати, невидяще глядя в потолок и слыша приглушенные толстыми стенами, но все равно чертовски понятные крики и стоны в соседней комнате.

Вениамин Андреевич той ночью тоже не спал, размышляя об уроке, преподанном жизнью его приемному сыну, как он уже называл про себя Стаса.

А закончилось все скверно, хоть и вполне закономерно. Настя пошла, что называется, «вразнос» — бросила учебу, ночами пропадала где-то, под утро приходила — растрепанная, пьяная, «под кайфом», от нее пахло мужчинами и сексом, выпивкой, дорогими духами, которые никак не сочетались с дешевой одеждой. Через месяц она не пришла. Вместо нее появились усталые люди в форме, они задавали вопросы о девушке и ее образе жизни. На единственный вопрос Стаса ответили просто — передозировка нитаспана.

Настю похоронили за счет государства. На кремации и при замуровывании урны в общую нишу были только Стас и Вениамин Андреевич.

— Не кори себя, — сказал инженер юноше, когда они вышли на улицу. Тот нервно дернул плечом и закурил — верный признак сильнейшего душевного неравновесия, при приемном отце Стас не курил почти никогда. — Ты не мог ей помочь. Ни одному наркоману нельзя помочь, если он сам не хочет от этого отказаться.

— Но мне-то вы помочь смогли!

— Ты сам хотел избавиться от зависимости. Ты понимал, что для исполнения твоей мечты тебе придется отказаться от наркотика и проделать долгую, упорную работу над собой. А Настенька, к сожалению, хотела только легкой и блестящей жизни.

— Я должен был помочь ей. Должен был найти нужные слова…

— Ты не был должен ей ничего. Она сделала свой выбор. Стас, я понимаю и разделяю твое желание помочь всем и каждому, но пойми и ты — нельзя помогать тем, кто не умеет эту помощь принимать. Ты еще не раз с подобным столкнешься. Одни будут над тобой смеяться, другие благодарить — и ждать все новой и новой помощи. Ищи тех, кому действительно нужно помочь, чтобы дальше они могли идти вперед сами. Не корми голодного — научи его ловить рыбу. Это старое выражение, его сейчас никто почти и не помнит.

— А если голоден инвалид, который рыбу ловить не может?

— Настя не была инвалидом.

Стас вздохнул, метко швырнул окурок в урну, и закурил новую сигарету.

— Может, поедем домой? У меня еще сборник задач по физике не до конца решен.

И он с головой ушел в учебу. Просыпался, делал зарядку, завтракал — и садился за учебники, старые, еще бумажные. Тридцатого апреля, на день рождения — ему исполнилось шестнадцать — Вениамин Андреевич сделал юноше подарок: хороший ноутбук и подключение к интерсети, после чего возможности для учебы стали почти безграничны. В мае Стас устроился в «Гермес» курьером и мало-помалу жесткий график жизни вытеснил воспоминания о Насте. Хотя полностью ее забыть он так и не смог, как не смог и окончательно избавиться от чувства вины.

Однако из произошедшего Ветровский-младший тоже извлек урок, хотя пока и не знал, когда и где пригодится полученный опыт.

IV. II

На войне как на войне,

Жизнь чужая не в цене.

Кап. Кап. Кап.

— Меня бесит эта капель, — тихо пожаловался Винт, нервно крутя в пальцах незажженную сигарету. — Эй, Математик! Нам тут долго еще сидеть?

— Пока не придет сигнал — будем сидеть, — пробурчал худой, смуглый парень с длинными волосами, выкрашенными в ярко-малиновый цвет.

— А когда придет сигнал?

— Почем я знаю, Винт! — главарь вскинул голову, зло посмотрел на нытика. — Иванушка сказал: ждать его сигнала. Все. Так что сиди и не вякай!