Роман Злотников - Смертельный удар Страница 46

Огонь стих к полудню. Когда измученные и перемазанные в саже и пепле жители смогли осмотреться, то увидели, что от города осталось не больше трети. Все остальное пространство занимали черные пепелища. А на улицах валялись обгоревшие трупы заживо сгоревших людей, и было их лишь немногим меньше, чем зарубленных. Так Корпус пришел в Ситакку.

Гамгору повезло меньше. За полмили до Сукатты отряд наткнулся на пару галер, по ситаккскому обычаю пережидавших ночь, чтобы после рассвета войти в гавань. Вероятнее всего, те спросонья не сумели ни сосчитать число кораблей, ни понять, что это за корабли, но то, что это не ситаккцы, они все-таки разглядели. И свирепо бросились на абордаж. С ними расправились молниеносно, и все же в городе успели поднять тревогу. Когда отряд Гамгора подошел к гавани, на волнах уже качалось Десяток галер и еще пару дюжин волокли к воде. Все остальные Послушно отворяли ворота корабельных сараев. Кораблей здесь оказалось несколько больше, чем рассчитывал Грон. Гамгор бросил шесть своих дирем в таранную атаку, одновременно начав стрельбу из катапульт зажигательными снарядами. Спущенные галеры удалось потопить все и зажечь еще половину тех, что тащили к воде, и тех, что оставались в сараях. Но сукаттцы выпрыгивали с кораблей и вплавь, а также на лодках, на обломках весел, кусках обшивки бортов плыли к нападавшим кораблям. Гамгор старался не подпускать их арбалетными залпами, но сукаттцы лезли слишком густо, и вскоре на палубах кораблей начали завязываться ожесточенные схватки. Гамгор выпустил последние зажигательные снаряды и дал команду отходить. Они вышли из гавани, но на пяти последних униремах шла сильная рубка, а вдогонку за отрядом устремились почти три десятка галер. Гамгор развернул диремы и атаковал преследовавшие их корабли, потопив самые нахальные. Однако сукаттцы, не обремененные тяжелыми доспехами, как и в гавани, прыгали с разбитых кораблей в воду и, держа в зубах мечи и кинжалы, вплавь добирались до отставших унирем. Когда на судах осталось по горстке бойцов, Гамгор приказал диремам подойти ближе и выставить весла, отсекая наскакивающих сукаттцев частой стрельбой из арбалетов. Оставшиеся в живых бойцы по веслам перебрались на диремы, откуда забросали захваченные униремы горшками с земляным маслом и подожгли их горящими стрелами. После этого отряд прибавил ход и двинулся вдоль побережья в сторону места сбора. Гамгор дважды разворачивал диремы, таранными ударами отправляя на дно наиболее настырных преследователей, и к вечеру сукаттцы, у которых осталось всего пять кораблей, развернулись и ушли в сторону Ситакки. Гамгор не стал их преследовать, решив, что сейчас важнее сохранить корабли. И, чуть уменьшив ход и поставив паруса, чтобы дать отдохнуть измученным людям, продолжил движение к месту сбора.

Наконец на фоне заката по правому борту выросли из воды скалы Акульего Зуба. Гамгор лег в дрейф и подсчитал потери. Отряд лишился семи унирем и около тысячи бойцов. Две диремы имели повреждения, а запасы снарядов для катапульт и баллист были почти исчерпаны. Он припомнил прошлогоднее сражение с горгосцами и поморщился. Ситаккцы обошлись им гораздо дороже. Но и они впервые за много сотен лет почувствовали, что такое вражеский набег. Гамгор зажег сигнальные огни и дал на корабли отряда команду начать приборку. Акулий Зуб лежал как раз на полпути между Ситаккой и Аккумом, и по плану Грона после налета на Нуммор оставшиеся корабли флота должны были встретиться именно здесь. Правда, после сегодняшнего дня Гамгор не был уверен, что останется так уж много кораблей. Но Грон придет. В этом он был уверен. Ибо иначе и быть не могло. Такой уж он, их командор.

Больше всего Икуммут напоминал мелкого приказчика, из тех, что работали в его собственной лавке. Он был невысокий, толстенький, с роскошными брылями, которыми от века славились нумморские щеголи, сальными глазками и невероятным приказчичьим апломбом, написанным на лице.

Те, кто именовался нумморскими купцами, уже давно почти ничего не покупали и не продавали, за исключением мелкого товара в наследственных лавках, служивших скорее символом, визитной карточкой, чем источником основного дохода. Нумморские купцы занимались более важным товаром — деньгами. И Икуммут среди них считался первым пройдохой. Каковая характеристика в устах нумморского купца служила наивысшей оценкой. В этот вечер Икуммут задержался в конторе. В начале следующей четверти предстояла важная беседа с одним странным, но весьма щедрым клиентом, рискнувшим отправиться в морское путешествие в такое время. Правда, он имел возможность воспользоваться для своего путешествия горгосской боевой триерой, что тоже было немаловажным фактом, заставившим Икуммута столь серьезно отнестись к предстоящему делу. Клиент собирался занять под хороший процент почти две тысячи стоунов золота. Причем гарантами займа выступал сам горгосский император. Что служило скорее подтверждением статуса, поскольку император с его последними военными неудачами сам был уже изрядным должником. Правда, не Икуммуту. Тот всегда с предубеждением относился к финансированию больших войн. Расходы большие, а прибыли — мизер. Да и ту полководцы предпочитали раздавать войскам. Так что пока выцарапаешь свое, семь потов сойдет. А кому нужно такое беспокойство за свои же деньги? Но, кроме того, поручителем клиента выступил храм Магр, и это было уже достаточно серьезно. Ибо храм был первым в Горгосе собственником земельных угодий и, кстати, сам являлся одним из крупнейших ростовщиков. Однако не все было так гладко. Были в этой сделке детали, которые несколько смущали Икуммута. И именно их он и собирался обдумать в ночной тишине.

За окном было уже темно, но большая масляная лампа с пятью фитилями давала достаточно света. Икуммут бросил взгляд на дорогое серебряное зеркало, в котором, как обычно отражалась его туповысокомерная физиономия, и придвинул к себе лист дорогой хемтской тростниковой бумаги. Он привык размышляя над чем-то, все раскладывать по полочкам. Итак, что же ему стало известно. Во-первых, храм Магр за последние пару лет изрядно истощил свою казну. Причем это было вызвано тем, что его Верховный жрец, не иначе как тронувшись умом, принялся ссужать деньгами весьма поиздержавшегося императора. А горгосский венценосец не сумел распорядиться ими по-хозяйски и лишился почти всех сделанных инвестиций, существенная часть которых пошла на дно прошлой осенью неподалеку от элитийского порта Сомрой. Во-вторых, косвенными путями он узнал, что подобное поведение жреца было вызвано не безумием, а тем, что он выполнял волю людей, которых почитал имеющими право отдавать подобные распоряжения. Икуммут задумался. Среди нумморских купцов давно существовало убеждение, что где-то за окраиной Ооконы существует остров, на котором живут люди, выбранные богами себе в помощь. Эти люди приходят в Оокону узнавать тайны людей и судить их по их делам. Потому-то в Нумморе и не жаловали иностранцев. Когда две сотни лет назад вожди гильдии заподозрили, что один из прислужников храма Отца ветров в Нумморе является не совсем тем, за кого он себя выдает, то этот человек был мгновенно задушен. Но похороны ему устроили царские. Повергнув в немое изумление как своих соседей по острову, так и аккумцев, которые никак не могли понять, почему вечно прижимистые нумморцы с такой помпой хоронят какого-то мелкого служку, а в траурной процессии идут все старшины гильдии при полном параде. Но нумморцы знали, что делали. Боги могли и не обратить внимания на смерть одного из своих слуг, в конце концов, одним больше, одним меньше, но вот другие их слуги… А так нумморцы давали понять, что не потерпят у себя соглядатаев, но и не желают ссориться. Икуммут вздохнул. Судя по всему, этот его гость должен был быть из их числа. Он покачал головой и аккуратно записал свои выводы. Операция была из тех, что он ненавидел. Слишком рискованная. По всему выходило, что в лучшем случае останешься при своих. Но в этом деле было и другое. Икуммут вздрогнул. Эти люди, уж были они слугами богов или нет, имели невероятное могущество. Они могли бросать в бой огромные армии и даже двинуть на своих врагов целые племена и народы. Они одинаково повелевали императорами огромных и богатых империй и ханами нищих племен, едва насчитывающих сотню человек. Чем мог ему грозить отказ? Смертью, разорением, а может, ничем? Ну что для них какой-то купец? Даже если это нумморский купец и даже если он четырнадцатый в своем роду носит имя Икуммут. Так что надо было хорошенько все обдумать, прежде чем принять окончательное решение. К тому же кости путал еще один факт. По доходившим до купца косвенным сведениям сейчас вся эта мощь была направлена на одного человека, который взбаламутил постепенно превращавшуюся в обожравшегося кота растленную Элитию. И вот уже на протяжении нескольких лет он успешно отвечал ударом на удар и рушил все их самые тонкие и верные расчеты.