Сергей Палий - Монохром Страница 47

Как только стихия поутихла, я вышел в раскаленный коридор. Дождался, когда каркас остыл, стер с него гарь и отнес стул на пяток метров. Но и следующая попытка с треском провалилась. «Жарка» сработала гораздо слабее. А с учетом увеличенного расстояния энергии едва хватило на прогрев развешенных портков.

Лишь с третьего раза я угадал оптимальное соотношение. И дело заспорилось.

Дешевые артефакты от фонтанирующей аномалии летели во все стороны, шмотки сохли одна за другой, стены коридора трещали от ритмичных перепадов температуры.

Теперь, когда мы не стучали зубами от холода, и впрямь разумнее было разложить костер и бодрячком досушить мелочь – благо, самые габаритные вещи уже хрустели…

Огонь мы развели возле вышибленной балконной двери, чтобы обеспечить тягу. Наружу повалил столб дыма – демаскировка была обеспечена, но задерживаться в этой дыре надолго мы и не собирались. Пока костер разгорался, порывы ветра то и дело пытались швырнуть копоть то мне в глаза, то Лёвке. Ночные и утренние ссадины болели. И все же на какое-то время нам стало хорошо возле дрожащих язычков пламени. Готовых дарить тепло, но еще слишком слабых, чтобы убивать. Огонь – хитрая стихия.

– Кота детдомовского вспоминаю, – сказал Лёвка, суша над огнем перчатки. – Серо-полосатого, с брюшком, как из плюша, желтыми зенками и мягкими лапками.

– С чего бы это? – удивился я, про себя отметив: а пацан-то детдомовский.

– Коты – уютные твари. У беспризорников в жизни мало уюта – обычным людям, выросшим в семьях, это сложно понять. Кот у нас был вроде талисмана, пока его не выпотрошил какой-то малолетний живодер.

– М-м… – неопределенно покивал я, глядя на измененные пальцы парня, увенчанные когтями. – А что ты хочешь? – спросил он. – Густую шевелюру.

– Нет, серьезно. Вот что бы ты хотел прямо здесь и сейчас?

Я исподлобья посмотрел на его лицо. Угольные прожилки при таком освещении уже не смахивали на татуировку. Они напоминали корни, даже, скорее, цепкие щупальца. Жутковатое зрелище. Будто неведомая тварь схватила человека и неторопливо оплетает его тело. – Блюдо, – ответил я наконец. – Хочу блюдо. – Какое?

– «Сказочное свинство». Литр водки и миска винегрета. В любой последовательности. – Откуда такое название?

– Вариант первый. Сжираешь миску винегрета, выпиваешь литр водки и феерически блюешь. Вариант второй. Выпиваешь литр водки и падаешь рылом в миску с винегретом. По-любому получается сказочное свинство.

Лёвка улыбнулся. Прожилки сдвинулись на скуле, черный рисунок слегка поменялся. – И это твое сиюминутное желание?

– Ага. – Я не вернул улыбку. Пора перед финалом, каким бы он ни оказался, расставить все точки и апострофы в нужных местах. – Ты ночью пристрелил своего бывшего товарища и спас жизнь мне. Утром я вытащил твою тушку из-под воды. Мы квиты.

– Хочешь говорить со мной? – Лёвка тоже стал серьезным.

– Да.

– Спрашивай.

Я глянул на ПДА, там все еще мигали два непрочитанных сообщения. Подождут.

– Расскажи про «жемчуг». Парень с трудом натянул высохшие перчатки на почерневшие руки и уставился сквозь подрагивающую над угасающим костром пелену в серые тучи. Отсюда открывался чудесный вид на детскую площадку, заросшую дорогу, пресловутый «кисельный» овражек и заводь, где недавно отгремел бой между псевдогидрой и «пылевиками». Но Лёвка остановил взгляд на сером месиве облаков.

Беспросветная, призрачная, холодная мгла походила на туман. Зеркально отраженный, зернистый, как на плохом фотоснимке. Быть может, облака – это туман небес? Быть может.

– Ку-ку, мутаген, – поторопил я, отгоняя бесполезные мысли. И добавил то ли для него, то ли для самого себя: – Не тупи.

Лёвка наконец оторвался от созерцания серой каши неба и посмотрел на меня. Я встретился с ним глазами, не мигнул. Он не стал упорствовать: перевел взгляд на догорающий костер и начал:

– Истинной цели операции «Фарватер» я не знаю. Нас просто погрузили в «вертушки» и отправили в Зону. Задача была поставлена предельно ясно: захватить один из промышленных объектов на севере Припяти и удерживать его до подхода ученых. Нас предупредили, что в том квадрате замечена сильная аномальная активность. Также сканеры показывали перемещение групп мутантов. В общем, требовалась грубая мужская сила, пока не подползет высоколобое снобьё.

– «Фарватер»? – Я наморщил лоб, припоминая. – Но ведь это случилось много лет назад.

– Много, Минор, много, – ответил Лёвка, и в тоне паренька промелькнула совсем не юношеская тоска. – Половина штурмовой группы состояла из солдатиков и сержантиков, только-только прошедших «учебку», не обстрелянных. Старослужащие нас обидно называли «мясным буфером». Было страшно.

Он помолчал, поворошил куском трубы угли. На фоне бесцветного пейзажа мелькнули искры, по балкону запрыгали хлопья пепла.

– Думаю, ты знаешь историю про упавшие «вертушки», – продолжил Лёвка. – Провал операции «Фарватер» всплыл и пошел в массы почти сразу. Командование в то время уже не боялось шумихи вокруг Зоны, и штабисты спустили инфу.

Я пожал плечами, натягивая защитный наколенник поверх штанины.

– Официальную версию слышал. Связь с бортами была потеряна через три минуты после пересечения Периметра. Десантная группа пропала без вести. Очевидцы из сталкеров и патрульных наблюдали крушение нескольких вертолетов, пожары, задымление. Пилот штурмового Ми-24 совершил аварийную посадку и был эвакуирован с юга Припяти. – Верно.

Я смочил кусочек ткани йодом, протер кожу вокруг глубокой царапины на солнечном сплетении, которой перед смертью разукрасил меня угольник, и снова посмотрел на Лёвку.

– Судя по тому, что передо мной сидит сержант Коломин, который, по логике, должен быть лет на десять старше, чем выглядит, – это вовсе не конец истории.

– Когда навигационные приборы сошли с ума, а турбины отказали, я решил: капец. – Парень застегнул пряжку, поправил портупею. – Первый транспорт и впрямь рухнул, а наша «вертушка» отделалась жесткой посадкой. Закрутились, грохнулись на склон. Нас по инерции тащило до самого дна котлована, тряся, как шпротин в банке. Врезались в старый карьерный экскаватор. Кабина – всмятку, но хвостовая часть фюзеляжа уцелела. Из двух взводов выжили девятнадцать человек.

– Странно. Я, кажется, понимаю, о каком карьере идет речь, но никогда там не видел обломков транспортника. Двадцать шестой? Да. Ми-26. Обломки… – Лёвка хмыкнул. – После провала «Фарватера» по локациям катастроф был организован совместный рейд спецназа и инженерных служб. Вывезли металлолом и уцелевшее оборудование. Вояки те еще мародеры. Хотя предпочитают называть себя хозяйственниками. – Понятно.

– В хвосте сидели салаги, поэтому из офицеров выжил лишь один комвзвода, старлей. Связи не было, зато боеприпасов осталось – хоть попой жуй. И, когда начался гон, мы стали воодушевленно отстреливаться от мутантов, поваливших с севера. В горячке боя даже не сразу сообразили, что за гоном следует выброс. Да что тут говорить, многие солдатики вообще в Зону впервые попали.

– Короче давай, – нахмурился я. – Обычно ты не такой разговорчивый.

– Может, слишком долго молчал? – пожал плечом Лёвка. – В общем, чтобы переждать выброс, мы спустились в единственное укрытие, которое успели найти.

– Старая угольная шахта? – догадался я. – Та, что неподалеку от карьера? – Именно. – Но она же засыпана. Наглухо.

– Тогда вход был, – возразил парень, вкручивая высохший фильтр в дыхательную маску. – Ее взорвали позже, при зачистке – тогда же, когда остатки вертолета вывезли. Особо умные штабисты посчитали, что таким образом пришибут двух зайцев: тела похоронят, а заодно скроют останки группы от лишних глаз. Кстати, завален ствол шахты только на десяток метров у поверхности. Чтоб дурачье всякое не лазало. – О как, – я выпятил нижнюю губу, – не знал. – Мало кто знал… У тебя остался йод? Я глянул пузырек на просвет. – На донышке. Я не заметил на тебе открытых ран.

– У меня во фляжке есть немного воды. Давай раз ведем и выпьем. Хоть как-то радионуклиды выгонит.

– И снова мутаген дело говорит, – покачал я головой, бросая ему флакончик. – Вот что. Я устал слушать о твоей трудной судьбе. Если мне понадобится заряд вселенской печали, обращусь к Зеленому – он профи. Про «жемчуг» рассказывай.

Лёвка развел во фляге несколько капель йода, глотнул и передал мне.

– Я почти закончил, – сказал он. – Мы стали спускаться по лестнице и внезапно обнаружили, что на минус втором ярусе проход перекрыт стальной переборкой. Долго ли умеючи двум десяткам солдафонов справиться с такой простой помехой? Взорвали запорный механизм, откупорили люк и обалдели. Объект был лишь замаскирован под брошенную шахту. На самом деле – переоборудован в исследовательский комплекс.