Сергей Палий - Монохром Страница 46

Стараясь не упускать из виду раздолбанный забор и траву, по которой мы топали к одинокой хрущевке, неизвестно как оказавшейся вдали от остальных многоэтажных уродцев Припяти, я глянул на экран наладон-ника. Почта мигала двумя непрочитанными сообщениями, но сейчас не время объясняться с Датой. Иконка встроенного дозиметра неприятно пульсировала оранжевым – еще бы, искупались мы знатно. Не смертельно, но яйца бы неплохо в ближайшие сутки сполоснуть в дезактивирующем растворе. Детектор аномалий показывал скопление в правом крыле здания. На сканере движения горели лишь две точки – я да Лёвка. Ну и мельтешили неясные пятна возле реки. Либо нам повезло, и мы оказались в относительно чистом секторе, либо датчик врет. Впрочем, уже сам факт, что наша веселая компания до окрестностей Припяти по воде добралась, исчерпал лимит удачи на месяц вперед. А Зона, как известно, баланс блюдет. Поэтому готовиться лучше к худшему.

До пятиэтажки оставалось метров пятьдесят, когда Лёвка остановился и поднял руку, сжав кисть в кулак. Я замер. Парень долго вглядывался в дворовые постройки: останки детской песочницы, выщербленный закуток для помойки, сплющенный гараж-ракушку и огрызки лавочек.

– Пусто, – сообщил он, опустив руку и передернув плечами. – Сам вижу. Чего пугаешь зазря?

– Ты не понял. Весь дом пуст. Я… – Лёвка обернулся. – Я же теперь вижу немного лучше, чем обычный человек.

– Ах да, совсем запамятовал, господин рентген. Может, глянешь в мои потроха? Рака там или еще какой гадости нет? А то печенка в последнее время шалит. Парень не отреагировал на сарказм.

– Странно, что здание необитаемо, – сказал он. – Фон не выше обычного, из аномалий – только «жарки» в правом крыле и одна «карусель» на крыше. А живности совсем нет. Даже крыс. Я напрягся.

– Как узнал про правую часть хрущевки? Карту в ПДА ты видеть не мог.

– Говорю же, я меняюсь. И довольно быстро. Поэтому у нас не очень много времени, чтобы добраться до шахты. Но здание подозрительное. Тебе решать – идем внутрь или нет.

– «Жарки», говоришь? – почесав под носом, прищурился я. Мокрая одежда уже давно липла к телу и создавала эффект морозильника. – Вот к ним и пойдем. Поболтаем, а заодно и согреемся.

Лёвка посмотрел на меня по-новому, без обыкновенной пустоты во взгляде.

– Знаешь, Минор, ты сталкер с известными закидонами, но каждый раз удивляешь по-новому.

– Девкам особенно нравится. Пошли, мутант, топ-топ. Мы двинулись мимо расплющенного гаража к щербатой пасти подъезда. Уже окончательно рассвело, и я обратил внимание на странное образование возле подвальных окошек, наполовину утопленных в мешанину из земли и остатков асфальта – вдоль стены тянулась поросль одуванчиков с белесыми шариками пуха на стеблях. Это в холодном-то апреле? Ну-ну. Запомним.

Глава десятая.

Хрущевка и одуванчики

Научись приспосабливаться, и даже самая агрессивная окружающая среда станет тебе домом. Ладно, не домом, но приютом. Не первосортным отелем, конечно, с человеком в сортире, который подает горячие полотенца после того, как ты изволил покакать, но вполне приличной гостиницей – с не протекающим потолком, стираными простынями и вменяемой кухаркой. Просто – умей приспосабливаться.

В дальней части сквозного прохода воздух плыл, выдавая присутствие аномалии. Стены там потрескивали от жара, а на полу мерцало уже штук пять грошовых «капель» и один «огненный шар». В радиусе метров трех все, что могло сгореть, сгорело дотла, все, что могло сплавиться, – превратилось в бесформенные куски.

Я осторожно выглянул, потянул носом сухой воздух и только после этого вышел из-за угла. Стараясь держаться подальше от выжженного пространства, пощупал развешенный на каркасе стула комбез. Чутка влаж-новат.

Я почесал в лысом затылке. Нужно еще разок жахнуть.

– Может, все-таки опять поближе придвинуть? – предложил за спиной Лёвка.

– Боюсь, сгорит. Не хочу с голым задом по Припяти бегать.

Вернувшись в комнату, я вывинтил очередной болт из сетчатой кровати и приготовился. Высунувшись на миг в коридор, запулил его в марево и тут же убрал башку: мало ли.

Зашумело, словно небольшой вихрь вдруг решил ворваться на этаж и устроить погром. Стены в коридоре осветились мигающими сполохами, на бетонных плитах закривлялась тень от стула и комбинезона, что-то противно заухало, и яркая вспышка сменилась обычной серостью. Вяло.

– Кажется, ты умудрился вымотать «жарку», – сказал Лёвка. – Невероятно.

– В Зоне и не такое случается, – обронил я и вновь двинул проверять сухость одежды.

Лёвка тоже вышел за мной в коридор, как был, в одних труселях. Угольное почернение у него уже распространилось от кистей рук до самых плеч, прожилки проступили по груди, шее и правой скуле. С непривычки вид парня мог вызвать оторопь и желание немедля вскинуть оружие, но мне пестрый профиль уже примелькался. Пока он окончательно не превратился в смоляного человечка – даже симпатично. Узор напоминает замысловатую татуировку.

– Не пора ли вместо варварских методов сушки развести костер? – спросил Лёвка. – Есть «жарки», от которых можно поджигать. И горючего материала в хрущобе полно.

– О, у мутагена здравая мысль. – Я снял со стула комбез, ткань была шершавая и теплая. Повернулся к парню. – Инициатива наказуема. Иди собирай дровишки по квартирам. Думаю, у нас полчаса, максимум час – за тем нагрянут военные и разберут на дрова всю Припять.

Он переступил с ноги на ногу, зябко поежился, но без комментариев отправился крушить мебель. Впрочем, кому теперь нужна рухлядь, которую двум сталкерам тоже пустить на дрова? Правильно, никому. А значит, это вовсе не вандализм… Идея высушить шмотки на «жарках» пришла мне, когда мы были снаружи здания. Не знаю, занимался ли кто-то подобным экстримом раньше, но попробовать стоило. Максимум, что мы могли потерять при должной сноровке, – предмет сушки.

Подойдя к правому крылу пятиэтажки, мы тихонько сунулись в подъезд, по привычке сверяясь с ПДА и оглядывая каждый закуток. Тут было тихо. Пусто. Мертво. Мы обошли квартиры на первом этаже.

Одна дверь была заперта, но хорошего пинка оказалось достаточно, чтобы весь короб слетел с петель и грохнулся внутрь прихожей. Тлен. Везде тлен, гниль и запустение. Ни признаков сталкерских стоянок, ни аномалий, ничего. Как оставили хозяева эти убогие гнезда во время эвакуации в 86-м, так и замерло все здесь навеки. Диваны с продавленными и сгнившими до пружин подушками, покосившаяся мебель, пыльные люстры, простенькие детские игрушки. Удивил дешевый фарфор: в трех квартирах из четырех в кухонных сервантах за мутным оргстеклом виднелись нетронутые сервизы – хоть сейчас мой и садись пить чай. Такое редко встретишь в покореженном быту Зоны. Лишь на одной кухне порезвился ураган, ворвавшийся через глазницу рамы с разбитым зрачком стекла, – почти вся утварь была разбросана и перебита. А может, и не стихия постаралась, а шальной мутант? Кто его теперь разберет. Да и плевать, прямо скажем. Из полезностей мы вынесли с первого этажа кило соли, просроченный анальгин и полпузырька йода.

Обследование второго этажа принесло немногим больше плодов. К тому же мы стали замерзать, поэтому пришлось ускорить поиски. В однотипных конурках с облупившимися от влаги обоями удалось раздобыть пару кусков мыла и детский шампунь. Жаль, что умывальные принадлежности без воды оказались бесполезны. Также нашлось охотничье ружье с коробкой патронов. Как ни странно, именно эта находка оказалась самой полезной, ибо боеприпас хранился в запаянном целлофановом пакете и выдержал проверку временем. Правда, порох слежался, а маркировка выцвела. Я хорошенько растряс коробку, зарядил и пальнул в стену дуплетом. Выяснилось две вещи: ствол пригоден к бою, в патронах крупная дробь. Ножовку по металлу найти не удалось, а то соорудил бы из двустволки кустарный обрез. Да и вообще лучше б владелец хранил вместо этой дробильной машины ближнего боя нарезную «Сайгу».

Третий этаж встретил запахом гари и теплым воздухом. Весь правый сегмент от лестничной клетки был уничтожен пожаром. Мокрые шмотки к тому моменту уже окончательно остыли на наших тушках, поэтому каскад «жарок», который Лёвка почуял еще снизу, пришелся как нельзя кстати. И чтобы поскорее унять дрожь, мы таки решились применить варварский метод сушки.

Первым же разрядом «жарки» я обратил в пепел чехол для фляжки. Хорошо, что не рискнул ничего более существенного из гардероба положить на рабочий стул. Изголодавшаяся по добыче аномалия долго ворчала на весь этаж, плотоядно выискивая нас языками пламени. Мы засели в дальней комнате, и все бы ничего, но эта зараза запустила цепную реакцию, и «жарки» выжгли едва ли не весь кислород в помещениях. Не угомонись они через минуту, и два балбеса задохнулись бы, несмотря на близость окна. Еле выжили, зато согрелись.