Александр Мазин - Утро Судного Дня Страница 47

Хокусай сделал знак: стоять. Подошел к посту. Один из караульных остался на месте, держа специального координатора (!) под прицелом, второй выдвинулся вперед, принял идентификационную карточку (надо же — дистанционным опознавателям здесь уже не доверяют!), поднял руку, направил указательный палец на правый глаз Хокусая. Грива узнал перчатку, продукт российских нанотехнологий: в ней не только сканеры, но даже микроанализатор, не уступающий стандартной экспресс-лаборатории. Брать пробу крови караульный не стал. Ограничился сканированием сетчатки. Результат его, видимо, удовлетворил, потому что караульный, козырнув, дал знак напарнику, и тот опустил оружие. Зеркальная дверь, оказавшаяся, впрочем, не дверью, а шлюзом-«бабочкой», втянула «крылышки», открыв овальный проем. И возглавляемая специальным координатором компания двинулась дальше. Но уже не в полном составе. Теперь «свита» Артёма сократилась до четырех единиц. Прочие остались за порогом. Однако это вряд ли можно было считать знаком доверия. Уровень защиты этого коридора был, наверное, не ниже, чем в антарктическом центре «Аладдина», где в недрах самого южного континента был упрятан центральный блок «Головастого» — главной «думалки» Комитета. «Активные» стены, способные при необходимости заморозить или превратить в пар гуманоида в броне шестого уровня, «шлюзы», расположенные через каждые пятьдесят метров, дистанционные и контактные сканеры, и «сканеры» живые — серьезные молодые люди в зеркальных костюмчиках, отражающих практически все виды излучения.

Грива подумал: не разжились ли аладдиновские умники еще одним «трехглазым»? Или (что менее вероятно, но намного хуже), пока Грива отсутствовал, на планете началась новая мировая война?

Еще один кордон. Здесь, впрочем, их задерживать не стали. За ним — комната с кучей разных приборов. Дальше — еще одна дверь. Вернее «лепестковый затвор» высшей защиты. За консолью — человек в белой униформе. Знакомая физиономия. Один из «умников», помощников доктора Праччимо. Тщедушный придаток к компьютеру. А где сам доктор?

Помощник опасливо покосился на Гриву.

— Добрый день, — вежливо произнес Артём.

— Что? А, да, добрый… — пробормотал «умник» и уткнулся в монитор, по которому ползли какие-то таблицы.

— Мы слушаем! — по-английски рыкнул Хокусай.

— Собственно, объект агрессии не проявляет, — промямлил «умник», не отрываясь от монитора. — Патологического воздействия на сознание тоже не наблюдается. Есть мнение, что это благоприятное воздействие сформированной для объекта среды обитания. Мы постарались воспроизвести наименее агрессивный ландшафт. Есть мнение, что среда первого приемника неблагоприятно отразилась на самоосознании первого объекта.

«Среда первого приемника — это, надо полагать, камера виртуального моделирования на той невадской базе, где материализовался „пессимист“», — подумал Грива.

Артёму вспомнилась видеозапись: голый оживший «манекен», лишенная гениталий и волос пародия на человека, которая бродит между текучими образами-голограммами и что-то бормочет на непонятном языке.

Чувство вины кольнуло Гриву. Кто бы ни был «трехглазый», но его смерть — на совести человечества. И Артёма Гривы в частности.

Пусть даже большинство умников считает, что он покончил с собой, но виноваты в этом люди. В Российском Уголовном кодексе есть статья о «доведении до самоубийства». Будь «пессимист» подданным Российской Империи, кое-кто непременно предстал бы перед судом. И не исключено, что вердикт присяжных был бы — «виновен в убийстве». Возможно — «виновен, но заслуживает снисхождения…»

«Нельзя убить того, кто не рожден», — произнес незнакомый голос. Так отчетливо и неожиданно, что Грива вздрогнул и рефлекторно огляделся. Кто это сказал? Неужели один из этих безликих охранников в «броне»?

Или — пригрезилось?

Хокусай между тем допрашивал «умника» за пультом:

— Кто-то уже вступал в непосредственный контакт с объектом?

— Прошу прощения, но такого распоряжения не было, — «умник» заерзал в кресле, глянул опасливо на «затвор» входа. — Есть приказ руководства: никаких личных контактов.

«Боится, — подумал Грива. — Даже вспотел от страха. Наверняка они заполучили еще одного трехглазого. А меня привели в качестве подопытного. Посмотреть, кто из нас первым сыграет в ящик».

Он сам никакого страха не испытывал. Только — азарт.

— Я отменяю этот приказ! — рыкнул Хокусай. — Открыть доступ в камеру!

— Я очень извиняюсь, господин специальный координатор, но можно мне взглянуть на ваш допуск? — В голосе «умника» появилась неожиданная твердость.

Хокусай молча отодвинул «умника» от консоли, ввел код.

Надо полагать, допуск у специального координатора был подходящий, потому что «лепестки» затвора вползли в пазы, открыв совсем не страшный полутемный зальчик.

Грива ожидал, что его выдвинут вперед, но первым внутрь вошел Хокусай.

Одна из стен зальчика оказалась прозрачной. Вернее, полупрозрачной — из «космического» изотропного кварца с односторонней «проводимостью». Чертовски интересно! Обычные камеры наблюдения нас уже не устраивают?

Нет, точно еще один «пессимист»!

Хокусай отодвинулся, пропуская Артёма вперед.

Хм… Вот этого Грива не ожидал. По ту сторону «космического» стеклышка располагалась идиллическая лужайка с нежно-зеленой травкой, стрижеными кустиками, ручейком с песчаными берегами… Еще дальше лежала степная равнина, но это уже наверняка была гало-проекция, а не реал. Но вода и травка несомненно были настоящими…

Вот что имел в виду «умник», когда говорил о «наименее агрессивном ландшафте».

«Объект» Артём заметил не сразу. Наверное, потому, что подсознательно ожидал увидеть «пессимиста». А вместо трехглазого пришельца он увидел…

Грива вздрогнул и непроизвольно сжал кулаки.

Этого не может быть. Не может быть, чтобы это было на самом деле…

— Ты ее знаешь, — утвердительно произнес Хокусай.

— Да, — подтвердил Артём.

Светловолосая обнаженная девушка, сидевшая, скрестив ноги на белом мелком песочке, была — как настоящая. Но она не могла быть настоящей. Настоящая осталась там, в каменном веке.

У Гривы пересохло в горле. Грива мало что помнил из того, что случилось с ним там, в прошлом. Но эта девушка… Он знал, что там она была для него — всем. Там — и здесь.

Даша… Д’ша…Так ее звали в том мире…

— Она появилась вместе с тобой, — сказал Хокусай.

— Этого не может быть… — Грива все еще не мог поверить в реальность того, что сейчас видит. Может быть, потому, что ожидал увидеть совсем другое…

— Может, — произнес Хокусай. — И у специалистов даже есть собственное объяснение.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — к Гриве постепенно возвращалось самообладание. И это очень хорошо, потому что так будет легче скрыть свои настоящие чувства.

— На этот раз объяснение вполне удовлетворительное, — специальный координатор усмехнулся. — Она — носитель твоей ДНК.

— Что за бред? — изумился Артём. — Танимурасан, посмотрите на нее и на меня. Откуда у нас может быть общая ДНК?

— А ты подумай, Артём.

— Чёрт! — Грива и впрямь нынче соображал неважно, если сразу не догадался.

— Как она? — Грива кивнул на девушку за кварцевым экраном.

— Физически она в порядке, — сказал Хокусай. — И она, и плод. Хочешь с ней поговорить?

«Спокойно, — сказал себе Грива. — Мы появились вместе, но нас разделили. Почему? Считают, что мы опасны? Интересно, что плохого может сделать семнадцатилетняя беременная девушка военной базе „Аладдина“? Разве она похожа на трехглазого? Нам не доверяют. Настолько, что господин Ю даже требует от нас избавиться. Могу ли я доверять Хокусаю? Не исключено, что я для него сейчас — не друг и не подчиненный, а часть опасного эксперимента, подопытный экземпляр… Нельзя давать никаких зацепок. Никто не должен знать, что для меня значит эта женщина!»

— Пожалуй, хочу, — медленно, словно раздумывая, ответил Артём. — Сейчас?

— Да. Сейчас. Возможно, что другого раза у тебя не будет.

Глава четвёртая

«Мы умерли…»

— Изнутри вход прикрывают звуковая завеса и голограмма, — сказал Хокусай, открывая очередной «лепестковый» затвор. — Так что запомни место.

— Угу, — пробормотал Грива, отстегивая «липучки» своего «больничного» комбинезона.

— Что ты делаешь? — спросил Хокусай.

— Так будет лучше. — Грива сбросил на пол одежду, шагнул в створ и окунулся в тишину. Здесь не было птиц и насекомых, не было шелеста листвы, потому что не было ветра. И вода в ручейке тоже текла совершенно бесшумно. Зато трава под ногами была настоящей. И пахло здесь намного лучше, чем в других помещениях базы. Но даже с десяти шагов Грива чуял, что вода в маленьком ручейке — «мертвая», стерильная: регенерат, прошедший через систему очистки.