Андрей Щупов - Прыжок Ящера Страница 49

Устраивая поудобнее зудящую ногу, я продолжал цепко изучать собравшихся. Посмотреть было на кого. Типажи в массе своей подобрались редкостные. Жизнь прожить — не поле перейти, и любимое хобби наложило весомый отпечаток на лица всех присутствующих. Не заглядывая в милицейские протоколы и не прибегая к телепатии, можно было с уверенностью сказать, кто есть кто. В какие смокинги волков не ряди, звериная суть все равно вылезет наружу. Впрочем, то же самое я мог бы сказать и о себе. Не вслух, но вполне честно.

Судя по всему, цветущий мой вид произвел на хозяев удручающее впечатление. Уверен, многие из них не чаяли увидеть меня здесь вовсе. Наверняка рассчитывали, что не приду или НЕ В СОСТОЯНИИ буду прийти. Однако ожидаемых шрамов они не узрели, болезненного состояния не углядели, как не впивались в мое лицо пытливыми взглядами. Я отвечал им благостной улыбкой повара в столовой, без зазрения совести усугубляя их печаль, кое-кого, вероятно, повергая в настоящее смятение. Питон Каа наконец-то пустил в ход секретное оружие. Я не перенапрягался, однако лобные доли все же начинали ощутимо ныть. Смотреть мне в глаза долее двух-трех секунд у этих героев не получалось. Ребяток можно было понять. Появись такая необходимость, я бы запросто приподнял сейчас не коробок, а пепельницу. Подходящее состояние помогало настраиваться на нужный лад. А посему мое появление вряд ли пришлось им по сердцу — даже тем, кто не еще испытал режущей кротости моих глаз. Что и говорить, неважный посетил их сегодня гость. Неуютный, злой, непонятный. Тем более непонятный, что о подробностях автокатастрофы все они наверняка были наслышан. И сколько же добрых надежд возлагали, должно быть, на последствия аварии, сколько чаяний возносили к своим багровым алтарям. Но малость не вышло. То есть вышло, да как-то не так. Впору было посмеяться, но я ограничивался все той же зловещей улыбкой. Ящер, полезно будет напомнить, господа бандерлоги, принадлежит к тому же семейству, что неуничтожимая саламандра! Не читаете литературы, а зря! Очень и очень зря!

Поерзав, я наконец-то устроился на стуле. Ноющую ступню, над которой поработал накануне Артур, сменив отечественный гипс на нечто импортное, позволяющее надеть привычную обувь, небрежно вытянул перед собой. Вряд ли они заметят, что туфелька на правой ноге на полтора размера больше собрата на левой. Все-таки не Золушка, чтобы пялились на ноги. Гипса нет, и ладно! Пусть знают, что Ящера ничем не возьмешь. Ни пулями, ни бомбами. Собственно говоря, на все это собрание мне было глубоко плевать. Меня интересовал хозяин того странного голоса. Именно его близость заставляла трепетать ретивое, ради него я сюда и заявился.

Авторитеты молчали, а я продолжал гипнотизировать все эти лбы и затылки, силясь нагнать на них страх, пытаясь заглянуть внутрь черепных коробок. Увы, телепатия не телекинез, у меня ничего не получалось, и потому представлялось крайне необходимым, чтобы эти дундуки наконец-то заговорили.

— Ну-с? — я нетерпеливо хлопнул ладонью по колену. — Будем и дальше играть в заик? Если дело за мной, то считайте, что я уже напуган.

По тому, как стремительно побагровели шеи и физиономии соседей по столу, можно было судить о тоне, в котором начнется беседа. И я не ошибся.

Сутулый, смахивающий на исхудавшего медведя Лангуст несдержанно выругался, Кора, шумно задышав, процедил:

— Не многовато ли на тебе шерсти, Ящер?

— Сколько есть, вся моя.

— Твоя ли?

— Что полагалось, состригал. А ты хочешь обрить наголо?

— Луну крутит! — вякнул один из незнакомцев. Мысленно я тут же его вычеркнул. Вслед за Лангустом и Корой. Итак, три голоса есть, подождем следующих.

— С монетой все ясно. Тебе другая предъява, Ящер!

— Ну же? Я слушаю.

— Мороз!

— И Хром! — зло добавил Танцор.

— Про Хрома забудьте. Мне эта головная боль ни к чему. Да и вам, думаю, тоже. В чем, собственно, дело? Ваш парень вас же с преспокойным сердцем и сдал.

— Докажи!

— А мне доказывать нечего. У нас, как известно, презумпция. Не верите, поинтересуйтесь у прокурора. Он вам покажет чистосердечные сводочки — собственноручно сработанные, в нужных местах подписанные. К чести Хрома — память у него отменная. И про вагоны с мануфактурой помянул, и про квартирки пенсионеров, и про германскую гуманитарную помощь жертвам второй мировой войны. Полагаю, некоторые из жертв сидят даже здесь. Кстати, про тебя, Танцор, там масса интересных страниц! Читаешь, и слеза наворачивается. Все равно как от рабыни Изауры. Не протокол, а чистый роман!

— Сука!..

— Ты это про кого, Танцор? — я нехорошо прищурился. Оставив дипломатический тон, зашипел: — Уточни же! Может, я ослышался?

— Не поднимай хипиш, Ящер! — это уже проскрипел Кора. Личико его, украшенное полудюжиной кинжальных шрамов, угрожающе кривилось. — Про Хрома — особая тема. Об этом после, а сейчас надо ответить за Мороза. Все знают, он уезжал на встречу с тобой.

— Их откопали, понял? — истерично выкрикнул вскочивший Осман. — Чего пялишься? Думал, концы в воду спрятал? Думал, умный, аж масло из ушей лезет? Хрена! Ты их кончил! Ты, падла!..

Кора усмиряюще поднял руку, но стая уже сорвалась с цепи, всем хотелось погавкать. Дурики эти вообразили, что перед ними связанный волк и забавлялись вовсю. А я слушал их, внимательно переводя глаза с одного на другого. Голоса! Все, что меня сейчас интересовало, это голоса! Они квакали, но кваканье их ничуть не походило на ту жутковатую запись. Эта шатия блеяла про Мороза и Пашу-Кудряша, про «Харбин» и взлетевшего к небесам Беса, про бедолагу Луку и небедолагу Капрала. У этих бродяг явно накипело, они старались вовсю, и сходка начинала напоминать свару у магазинного прилавка.

Дважды бухнул по столу кулак Коры. Авторитет, надрываясь, начал затыкать говорунам рты, и в конце концов некое подобие порядка ему удалось навести.

— Надеюсь, ты понял, о чем идет речь, Ящер? — он шумно отпыхивался. — Ты ведь всегда слыл сообразительным, вот и соображай.

Я медленно покачал головой.

— Что-то не получается у меня сегодня, уж извини.

— Что не получается? — Кора нахмурился. Роль пахана ему удавалась не вполне, и, чувствуя это, он злился.

— Да вот не получается, и все тут. В общую кассу я отстегивал всегда аккуратно, барышом делился, никого ментам не сдавал, в зонах не пакостил. С центровыми у вас у самих были нелады, я с ними разобрался. А вы вместо «спасибо» хай подняли…

— Следи за базаром, Ящер!

— Слежу, милый. Ой, как слежу! Как та славная Розалия, что однажды оказалась с милым в шалашике. — Я обвел их взглядом. — Так вот, милые мои: это ведь не вы мне что-то там предъявляете, это я вам сюда пришел предъявить собственную женушку. Кишка у вас тонка, чтобы замахнуться на Ящера. Поэтому засохните и слушайте.

Осман и Плешивый с руганью вскочили с места, но Кора снова громыхнул кулаком по столу.

— Пусть выскажется!

— А как же! Обязательно выскажусь, — я ухмыльнулся. — Может, я за этим сюда и пришел, чтобы поделиться с вами мыслишками. Да и почему не поделиться? Кино вы смотрите, грамотные, а потому должны понимать, кто из нас переступил запретную черту.

— Ты это про что?

— Про то самое! Итальяшки тоже любили на разбор с лупарами ездить, кровушку пускать, однако женщин в свои дела не впутывали. Что мужское — то мужское! Поэтому машину, охранников не прощаю, но могу по крайней мере понять. Мужики — сами свой путь выбирают, им гибнуть от свинца. Однако семья — это святое, и вы, твари пастозные, порушили главный из законов.

— Нет такого закона!

— У вас нет, а у меня есть! — я уже шипел вовсю, и видел, что кое-кого из них явственно начинает пробирать. Шавки неожиданно вспомнили, кто перед ними сидит, и подобрали хвосты. А вот Кора подался вперед, набыченной позой уподобляясь изготовившемуся к старту спринтеру. Наверняка, заготовил какой-нибудь сюрприз, паршивец! Еще бы! Реклама, которой любой позавидует. Вор, самолично замочивший Ящера! Да такому в рот станут глядеть! До самого последнего дня…

— Не вы меня терпели, а я вас. И женушку вы мне вернете без разговоров. И это только первое условие. Далее — мне нужен тип, что был повязан с Поэлем и центровыми, тот, что кончил Флопа и его парней. Короче! Мне нужен автор фильма о моей империи!..

Я собирался сказать еще кое-что, но в эту секунду за моей спиной вздохнули. Словно булькнул дыхательный автомат акваланга на глубине. Тот самый взрыкивающий всхлип. Я попытался обернуться, но мне не позволили. Выхватив финку, Кора торпедой метнулся от стола. Сталь мелькнула возле самого лица, но не достала. Вскинув руку, я даванул клавишу, и лезвие ударило Кору в грудь, со звоном отскочило. Вот так номер! Никак в бронежилет хлопчик вырядился! Ай, да храбрец!.. Но обдумывать происшедшее было некогда. Карусель завертелась на полную катушку. Некто, ухватив меня за шею, опрокинул стул и поволок по полу, словно лев убитую антилопу. Я дернулся, но ручищи незнакомца оказались железными. Яростного моего сопротивления противник, похоже, не замечал вовсе. Мне оставалось только взбрыкивать ногами и хрипеть. Люди возле стола слились в копошащиеся тени, и скорее инстинктивно, не в силах наказать того, кто душил меня, я всаживал и всаживал германские десантные лезвия в мечущиеся фигуры. Сиплые вопли перемежались с грохотом опрокидываемой мебели, громко хрустело дерево, а, может быть, чьи-то кости. Вероятно, и Гонтарь времени не терял — планомерно умерщвлял «мальчиков с шкафчиков».