Кодекс - Дмитрий Павлович Орлов Страница 50

Каждый шрам, говорил об усвоенном уроке. Я в мельчайших подробностях помнил их все. Лёгкое движение воздуха, предупредило меня об открывшейся в душевую комнату двери. Кодекс сейчас отключён и не может меня предупредить, но мне этого и не требовалось.

Те, кто пытался заработать на моей смерти, прекрасно знали о подобной особенности кодексов. Она имелась у всех, но почему-то считалось, что исполнители лишены этого недостатка. Директорат активно содействовал распространению этих мифов, но в реальности, кодексы исполнителей так же, как и остальные, отключались в зонах отдыха.

Конечно, они могли активироваться, когда в помещение проникал посторонний, но это происходило не быстро и убийца к этому моменту уже покидал зону, оставляя остывать мёртвое тело исполнителя. Девять раз меня пытались отправить на тот свет, именно в душевой кабине.

Резко отпрыгнув к противоположной стене я готов был немедленно атаковать противника, но словно парализованный замер с поднятым кулаком. На пороге перед открытой дверью душевой комнаты, стояла Анастасия. Из одежды на ней была только красная ленточка, удерживающая волосы в хвосте. Бросив быстрый взгляд ей за спину я увидел, что её броня предвестника стоит рядом с моей. Судя по тому, что она была закрыта, там тоже запущена программа очистки.

— У меня душ сломан, — произнесла она и переступив порог, закрыла за собой дверь.

Каждый шрам на моём теле мог рассказать о множестве вариантов, которые использовались для лишения меня жизни. Но о данной ситуации у меня записей не было.

Когда на пороге стоит обнажённая девушка и говорит, что у неё сломан душ, тебе меньше всего хочется сказать, что это твой душ и ты тут вообще-то первый. Как воспитанный человек я хотел разрешить даме войти, но так как она уже стояла внутри, это звучало бы глупо. Я даже представить не мог, как трудно найти слова, когда ты стоишь в чём мать родила, напротив неожиданной гостьи в костюме Евы.

Разум пытался найти логику её поведения, но она видимо скрылась за дверью, которую закрыла Анастасия. Я сделал шаг, чтобы освободить душевую, но тут, что-то пошло не так. Потом это что-то, начало повторяться и время для меня, потеряло всякий смысл, кто я, где, уже неважно. Мир сузился до гибкого тела с шелковистой кожей, крепко прижавшегося ко мне. Струи воды, льющиеся по нашим телам, лишь дополняли обострившиеся чувства. В эту ночь я уснул абсолютно счастливым человеком в объятьях нашедшей меня половинки.

Мне не хотелось просыпаться, ведь всё что я испытал, могло оказаться банальным сном. Но вечно лежать в постели нельзя и я открыл глаза в реальность. Первое что я увидел, это голографическое лицо кодекса. Дина нависала надо мной и сверлила меня взглядом.

— Ты меня так и до инфаркта доведёшь, — пробурчал я, окончательно просыпаясь.

— И какую хитрость ты использовал, чтобы затащить её в постель? — спросила Дина, ещё сильнее нависнув надо мной.

— Сломанным душем, — услышал я рядом голос Анастасии и её ладонь легла мне на грудь. — Не оставишь нас на пару минут, у меня к нему серьёзный разговор, — попросила она Дину.

— Конечно, — кивнула та и отключила голограмму.

Разговор у нас получился серьёзней некуда, мы даже обошлись без слов, ограничившись тяжёлым дыханием. Наконец, когда мы достигли консенсуса и главная тема уже не стояла так твёрдо, мы выпустили друг друга из объятий. Анастасия поднялась с кровати и направилась в душ. Едва она скрылась за дверью, активировалась голограмма вездесущего кодекса.

— Доволен?

— Тебе правду сказать или соврать? — ответил я, закрывая глаза.

— Это был риторический вопрос. На твоей физиономии, итак, всё прекрасно написано.

— Завидуешь?

— Я кодекс, в моей программе нет такой функции, как зависть. Хотя я в полной мере владею данными об этой психологической особенности человеческого разума. В отличии от вас, даже простейшая программа может доказать, что если бы вы могли изъять зависть из разума, то жизнь человечества была бы гораздо спокойней и продуктивней.

— Тут я с тобой полностью согласен. Зависть в жизни человека, это постоянный источник проблем. И хотя завистливый человек создаёт много сложностей окружающим, но больше всего страдает от зависти, именно он.

— А вот если бы ты понимал женские намёки, то, всё, что случилось сегодня ночью, могло бы произойти гораздо раньше, — сменила тему Дина.

— Не надо из меня делать дебила, я прекрасно понимаю намёки, — возразил я.

— Ну конечно, — усмехнулась она. — Наверное ты имеешь в виду недавний случай, когда обнажённая девушка, стоит на пороге твоего душа? Действительно, с таким тонким намёком мог справиться исключительно интеллектуал.

— А ты откуда это знаешь? Ты вроде, как была в отключённом состоянии?

— Это относиться к гражданским кодексам и кодексам исполнителей, но не ко мне, я кодекс предвестника.

— Минутку, — приподнялся я на локте. — А тогда, как ты объяснишь это? — указал я на шрамы, покрывавшие моё тело. — Если бы не внутреннее чутьё, я бы мог и концы отдать, пока ты забавлялась, имитируя отключение системы.

— Хорошо, вот сейчас я понимаю, это действительно серьёзный вопрос от нашего специалиста по намёкам, — усмехнулась Дина. — А вот тебе встречный вопрос, как ты объяснишь тот факт, что внутреннее чутьё у тебя просыпалось в самый нужный момент?

Тут я понял, что Дина загнала меня в угол, но сдаваться я не хотел, а крыть мне было нечем.

— Но это не повод подглядывать за мной, когда в этом нет необходимости, — вывернулся я.

— Я не подглядывала, я присматривала за тобой, чтобы в случае чего дать совет.

— Совет?! — переспросил я и от неожиданности, даже сел на кровати.

— Ну, сам подумай, — заботливо произнесла она. — Когда у тебя в последний раз была близость с женщиной? Тонко намекаю, что я имею в виду не ночные грёзы, а реальную даму. Только не говори мне про Карину, эта стерва хотела заработать на твоей смерти.

Воспоминания о Карине для меня действительно были болезненны, как в прямом, так и в переносном смысле. Её нанял синдикат и ей практически удалось выполнить контракт. Дина в ту ночь, в прямом смысле вытащила меня с того света. Теперь, каждый раз, когда я слышу имя Карина, у меня начинает гореть шрам под левой лопаткой.

— Почему ты её не добил?

— Я уже говорил, я промахнулся.

— А я тебе повторяю, это враньё, — возразила Дина.