Василий Головачев - Огнетушитель дьявола Страница 50

– Верю, – тихо сказала девушка, искоса посмотрев на замолчавших родных Ромашина.

Кузьма обернулся к ним, оценил их взгляды, кивнул.

– Мама, бабуля, это Катя…

– Мы уже познакомились, – хмыкнула Дениз.

– Я вам не говорил, хотя собирался… в общем, я не живу с Алей. Катя стала мне…

– Мы понимаем.

– Вы не понимаете, – упрямо мотнул он головой. – Я собираюсь взять ее в жены, если только она согласится. – Кузьма глянул на Катю, явно обескураженную его заявлением. – Ты согласишься?

Катя покраснела, беспомощно посмотрела на Хасида, и тот пришел ей на помощь:

– Согласится, согласится, только не надо торопиться, гнать лошадей, всему свое время. Ты еще сам ни в чем не уверен. Знаете что, дорогие дамы, у меня с собой есть бутылочка шампанского, может быть, хватим по глоточку за встречу? Или за успех безнадежного дела, если хотите. Потом и за меня выпьем, мне уже тридцать стукнуло.

– У тебя же день рождения в январе, – озадаченно посмотрел на друга Кузьма.

Дениз фыркнула. Аларика мягко рассмеялась. За ней засмеялись остальные. Хасид подмигнул Кузьме, сбегал к флейту и принес бутылку «Абрау-Дюрсо». В бунгало отыскались чашки и стаканы, шипучий напиток разлили по разной формы сосудам, чокнулись, Дениз произнесла два слова: «За знакомство!» – посмотрев при этом на Катю, и все отпили по глотку, оценивая вкус вина.

– А теперь предлагаю всем поехать к нам в гости, – сказала Аларика. – Я приготовлю домашний торт, расстегаи, посидим и дождемся деда, Филипп обещал быть сегодня пораньше.

– Нет, бабуля, – нахмурился Кузьма, проведя пальцем по щетине на подбородке. – То есть я не против, но не сегодня. Спасибо вам за то, что примчались меня спасать по просьбе этого типа, однако, на мой взгляд, я не нуждаюсь в спасении…

Он помолчал, опустив глаза, с усилием заставляя себя сделать признание, и продолжил более твердым тоном, глянув на мать, бабушку и Катю:

– Не буду врать, я бы не справился с собой, если бы не вы… ну, или справился бы гораздо медленнее. В общем, простите за слабость. А сейчас оставьте меня одного на часок, мне нужно привести себя в порядок. Обещаю исправиться и никогда вас не разочаровывать.

Женщины переглянулись.

– Ты действительно хочешь побыть один, сынок?—спросила Дениз.

– Да, мама, – выдержал он ее испытывающий взгляд. – Не волнуйся, все будет хорошо.

– Что ж, твоя воля. Пойдем, бабушка? – повернулась она к Аларике. – Он справится. – Дениз пошла к выходу, оглянулась на Катю. – Вы с нами, Катюша?

Катя очнулась, заторопилась к двери, но Кузьма вдруг догнал ее, поцеловал, затем обнял одной рукой, второй притянул к себе мать, проговорил тихо: «Вы так похожи!» – и отпустил. Отступил назад.

– Ждите, я скоро вернусь, и мы побеседуем.

Женщины вышли.

– Я их провожу, – индифферентным тоном сказал Хасид.

Кузьма усмехнулся, но беззлобно, с грустью.

– Дипломат хренов… дал ты мне урок, однако… конечно, проводи и возвращайся. Только бутылку оставь. И не смотри на меня укоризненно, через час я буду как огурчик.

Хасид протянул ему бутылку шампанского, пошел к двери.

– Слушай, – сказал ему в спину Кузьма с какой-то виноватой нерешительностью. – Как ты думаешь…

Хасид оглянулся.

– Как ты думаешь, – продолжал Кузьма, – они подружатся?

Хасид понял, что речь идет о взаимоотношениях матери и Кати. Уверенно ответил:

– Непременно! – И добавил: – Если только объект их обожания будет вести себя умней, чем сегодня.

Безопасник вышел.

Кузьма проводил его задумчивым взглядом, налил в стакан вина, поднес ко рту, но пить не стал. Передумал. Проговорил вслух:

– Интересно, кто сказал: не борись с собой, все равно проиграешь?

Внезапно бугристая, сложенная из крупных камней стена бунгало превратилась в гладкое зеркало, карикатурно отразившее интерьер комнаты и человека в ней. Кузьма вздрогнул, разглядывая свое кривое отражение, потом вдруг по какому-то наитию швырнул в это зеркало стакан с шампанским. Тот беззвучно нырнул в стену, исчез, по зеркальной поверхности пробежала волна блеска, словно круговая волна по воде, и тотчас же изображение Ромашина обрело самостоятельность, шагнуло вперед… и вышло в комнату со стаканом в руке!

– Привет, – сказал совершенно реальный с виду, живой Ромашин-два. – Что это ты посудой бросаешься? Да еще с вином. – Он отпил глоток, прищелкнул языком. – Отличное шампанское!

– «Абрау-Дюрсо», – выговорил Кузьма пересохшими губами, настраивая себя на всякий случай на военные действия. – Кто вы?

– Кузьма Ромашин, – с улыбкой ответил незнакомец. – Ну, или, если быть точным, твой двойник.

– Откуда?

– Оттуда, – кивнул на «зеркало» Ромашин-два. – Мы долго искали момент встречи, пока ты сам не помог нам.

– Кто это – мы?

– Скажем, ваши далекие потомки. Из будущего.

– Наблюдатель?

– Наблюдатель – не совсем удачное название феномена «зеркал», но в общем-то, нас действительно можно назвать наблюдателями. Хотя наша цель в другом.

– В чем? В гашении звезд, уничтожении цивилизаций?

– Конечно, нет. Мы хотим только заставить вас, наших предков, действовать разумнее, осторожнее, ответственнее. Уничтожение цивилизации означало бы для нас уничтожение самих себя. Это цель того, кого вы называете Дьяволом. Хотя в каком-то смысле он тоже ваш потомок.

– Ты хочешь сказать, что Наблюдатель и Дьявол – братья?!

– Я же говорю – в каком-то смысле. В далеком будущем человечество войдет в Галактическую, а потом и в Интергалактическую семью цивилизаций, большинство которых представляют собой негуманоидные расы. Изменится все, в том числе физический облик носителя разума. Но я представляю тех, кто по возможности сохранил что-то человеческое, а Дьявол…

– Понятно, он – из негуманов.

– В действительности положение гораздо сложней, чем ты думаешь. Но «сферозеркала» между тем придется уничтожать, тут мы вам помочь бессильны.

– Зачем же вы запускаете «зеркала»?

– Это совсем другое дело. Мы не только повернули время на миллиарды лет назад, то есть для вас – вперед, но и ушли в «левоматериальный» мир.

– Зеркальный…

– Зеркальная материя, отрицательные массы, отрицательная энергия, ну и так далее.

Кузьма очнулся, вспомнил о рации в ухе, хотел было вызвать Хасида, но гость предупредил его желание.

– Не спеши звать на помощь, – сказал он серьезно. – Я пришел только поговорить.

– О чем?

– Ты в шаге от решения, и мы хотим, чтобы ты этот шаг сделал. Самостоятельно. Ты погрузился в проблему «зеркал» достаточно глубоко, но не стал ее частью.

Кузьма почувствовал озноб, вылил в чашку Кати остатки шампанского, поднес к губам под внимательным взглядом пришельца, поколебался и чуть отпил. Поморщился.

– Я сделал все, что мог.

– Не все, мой милый, – покачал головой Ромашин-два. – Есть поговорка: не можешь решить проблему – начни ею руководить. Ты же стал ее рабом.

– Я не вижу выхода…

– А ты посмотри в другую сторону.

– Это куда еще?

– До сих пор ты шел к цели через пространство и его топологические преобразования, попробуй теперь идти через время. Ведь ты еще ни в одном расчете не использовал геделиану, хотя знаешь, что «зеркала» – хрономембраны, «струны» с петлевым временем.

– Я это учитывал.

– Опосредованно, через уравнения и топологию вакуума. Все «зеркала» направлены в прошлое. Тебе это ни о чем не говорит?

Кузьма замер с открытым ртом.

– Господи!..

Двойник усмехнулся:

– Дошло?

– Если поменять знаки корреляции… и послать в будущеее… или по крайней мере хотя бы просто ускорить время в локальном объеме…

– Браво, мой зеркальный брат! Тебе вполне по силам самостоятельно разработать теорию хроносингулярных состояний. Вот видишь, как иногда полезно получать по морде от друга.

– Ты… следил?

Ромашин-два с видимым удовольствием допил шампанское, улыбнулся:

– Тебе повезло, у тебя классные друзья, береги их. И прощай.

– Но я еще не все узнал! – попытался остановить гостя Кузьма, и его рука прошла сквозь плечо двойника, как сквозь пустоту.

– Главное, знать – как делать, остальное детали. – Двойник шагнул в зеркальную плоскость, по которой снова побежала волна блеска, подмигнул ему и исчез. Вместе со стаканом. Затем «зеркало» свернулось в кольцо, в точку, пропало, что-то звякнуло об пол – стакан!

Кузьма недоверчиво посмотрел на него, поднял: стакан был холодным, как лед, – потряс головой.

– Бред!

Никто не отозвался и возражать не стал. Но Кузьма знал, что встреча с двойником – не бред. После драки с Хасидом болели бока и грудь, а в бреду таких ощущений не бывает.

Он походил по комнате, собираясь с мыслями, немного прибрался, умылся, побрился – в тумбочке нашелся бритвенный прибор деда, и стал ждать появления Хасида, прокручивая в памяти разговор с двойником и уже включаясь в работу. Однако спокойно поразмышлять ему не дал комариный писк рации: