Гай Орловский - Небоскребы магов Страница 51

– Не помню, – ответил я безучастно. – Рыба как рыба… Хорошо, а то что-то я переел необычности.

Он проследил взглядом за двумя тенями от моих ног, одна на глазах укорачивается, другая удлиняется, да еще и быстро смещается, но ничего необычного не увидел, однако согласился:

– Я тоже. Столько воды…

– Обалдеть, – сказал я с чувством. – О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья век… Вообще-то тебе готовит больше. Завидую.

Он проворчал уязвленно:

– Вижу. Впервые встречаю гуся, что повидал больше меня. Если не брешет, что еще вероятнее.

– Зато ты выпил больше, – утешил я.

– И баб, – сказал он твердо.

– И баб, – согласился я великодушно. – Это ж самое главное.

– Ну да, – сказал он еще тверже, – а что не так?

– Все так, – заверил я. – Бабы – наше все. Даже Господь это признавал.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Ты с Севера?

– Почему так?

– Там эта вера, – сказал он. – Единобожие. Но не везде, а так, кустами. Что еще в этой рыбе?

– Я не рыбист, – признался я. – Возможно, каждая пойманная и есть новый вид, но мне надо, чтобы у нее были рога или громко кукарекала, тогда замечу. Пока ничего особенного.

Он вскинул голову, засмотрелся. Я проследил за его шарящим по небу взглядом, ничего необычного, оранжевый купол неба, похожий на раскаленную полусферу из чистого золота, а чуть ниже тучек проплывает еле-еле монг, темный и неопрятный на фоне такого великолепия.

– Давно не видел, – сказал я. – Что, не слишком развито это дело, верно?

Он пожал плечами.

– Не все доверяют ветру. А если переменится и унесет в другую сторону? Такое бывало. У королевских мудрецов есть таблицы, где указано, когда восточный ветер, когда северный и сколько дней это продлится… Вот тогда и стараются пользоваться… А в остальное время риск.

Я внимательно наблюдал за этим примитивным средством передвижения. Здесь, в этом мире, где прогресс двигается благодаря редким вспышкам озарения, прогресс идет медленно и не плавно, как было в моем мире.

Вот кто-то что-то придумает, а потом снова столетия юзают эту находку, и никто не делает следующий шажок, пока вдруг где-то кому-то не упадет на голову яблоко.

Фицрой, перевозбудившись от такого обилия увиденного впервые, к полудню совсем ошалел, устал, сбросил камзол, жарко, и в одной расстегнутой рубашке сперва сел на палубу, а потом и вовсе лег, в блаженной истоме зевая и потягиваясь.

Команда тоже разбрелась группками по интересам, только Грегор продолжал как суетливо носиться по палубе, так и часто спускаться по ступенькам вниз, где присматривался к переборкам и столбам, от которых зависит жизнь корабля.

Ваддингтон приблизился ко мне, поклонился.

– Глерд Юджин…

– Глерд Ваддингтон, – ответил я. – Ценю вашу выдержку. Вот уже полдень, а вы ни разу не подошли ни с одним вопросом!

Он выпрямился, на лице проступило гордое удовлетворение.

– Вы все распланировали настолько верно, глерд, что я только дивлюсь и радуюсь мудрости нашего короля, который дал вам такие большие полномочия. Примите мои восторги. Как по поводу создания такого судна, так и вообще… Мы все не можем прийти в себя от изумления, что вот так ничего не делаем, сидим или лежим, а нас стремительно несет вдоль побережья даже быстрее, чем мы бы передвигались на конях!..

– То ли еще будет, – сказал я таинственно. – Мы еще порадуем его величество! Дронтария воспрянет, дорогой мой глерд Ваддингтон. А мы будем открывать новые острова, материки и новые народы… Я рад, что ваши гвардейцы тоже помогают в простой работе на корабле.

Он ответил без улыбки:

– Вам же остро недостает людей, знакомых с морем? Вот я и велел всем вникать во все. Скажу с удовлетворением, им даже нравится. Возможно, кто-то будет проситься к вам на те корабли, что сейчас строятся.

– Буду рад, – ответил я с чувством. – Ведь мало выстроить невиданные корабли, нужны люди, что от природной дикости не бросятся на эти деревянные чудища с топорами!

Он заверил четко:

– Таких у нас нет, но обещаю, ваши ряды умелых моряков пополнятся этими вышколенными гвардейцами короля!

Глава 6

Ночь выдалась на редкость темной – в самом деле, только одна луна, да и та за плотными тучами. Корабль легко покачивается на черных как смола волнах, Грегор уже дважды спрашивал насчет остановки на ночь.

Я посмотрел на небо, восстановил в памяти карту Дронтарии. Хотя королевство и выходит к морю, сузившись от усилий так, что становится похоже на пирамиду со срезанной вершиной, этой вершиной и упирается в берег моря, однако все равно до Гарна еще почти сутки, так что увидим его только завтра…

– Ничего не случится, – сказал я. – Пусть дозорный смотрит внимательно. Напороться на мель или рифы посреди моря вряд ли получится, как ни старайтесь…

Он плюнул в сторону и сделал жест, отгоняющий нечистую силу.

– Вот только и мечтаю напороться и разбить корабль!

– Хорошо, – сказал я с одобрением. – Юмор – признак присутствия духа. Большая часть неприятностей подстерегает мореходов вблизи берега. Я пошел спать! И вам бы посоветовал.

Он покачал головой.

– Если и засну, то здесь, на палубе.

– Укройтесь, – посоветовал я. – Ночью бывает прохладно.

– Укроюсь, – пообещал он. – А то, говорят, ночью на корабли залезают всякие…

– Русалки?

– Если бы, – ответил он хмуро, – там я как-то разобрался бы, а вот всякие чудища со щупальцами… Хотя и щупальца ладно, пусть щупают, не жалко, а вот когда с клешнями…

Я еще раз бросил взгляд на море, там в самом деле то зазубренный спинной плавник среди волн мелькнет, то огромная башка высунется и смотрит в нашу сторону круглыми глазами, но пока все спокойно.

Проснулся я от внезапного шума наверху. Торопливо поднялся по ступенькам; небо темное, в тучах, корабль тяжело зарывается носом в волны, а они победно катятся по палубе и уходят через шпигаты.

Ветер налетел резкий, словно ударил кулаком из спрессованного воздуха. Корабль тряхнуло, волна с грохотом обрушилась через борт, тяжелая, как ртуть.

Я хватался за канаты и упорно пер к Грегору, что покрикивает на промокших и похожих на тюленей членов команды.

– Ветерок? – спросил я весело.

Он оглянулся, на лице ужас, прокричал, перекрывая шум ветра и грохот волн:

– Это страшная буря!

– То ли еще будет, – успокоил я. – Держите корабль на волну, а то опрокинет.

Он не ответил «сам знаю», не до того, напуган так, что уже и сам не знает, что знает, а я похлопал по его спине в промокшей рубашке, самому вообще-то страшно, но изо всех сил улыбался и скалил зубы.

Такие бури сразу топят лодки и опрокидывают маленькие кораблики, с крупными уже сложнее, а гигантские вообще идут через любой ураган, почти не обращая на него внимания.

Но у нас хоть и не лодка, а корабль маленький, и если опрокинет, то я не Синдбад, которого после каждой катастрофы выносит на берег, как его предшественника Одиссея, а отсюда даже при хорошей погоде до берега вряд ли доплыл бы…

Корабль бросает на волнах так, что люди то и дело падают, скользят на мокрых досках, вместе с потоками воды их носит от борта к борту.

Я взбежал по ступенькам на палубную надстройку, сюда волны не достигают, но все равно мокро, поскользнулся и чуть не вылетел за борт, но успел ухватиться за натянутые канаты, удерживающие на распорке мачту.

Снизу кто-то прокричал отчаянно:

– Море только что было спокойным!

Я крикнул в ответ:

– Не совсем, надо уметь видеть признаки надвигающейся бури.

– Какие, глерд?

– Не знаю, – ответил я сердито. – Слышал, они есть. Ну там ласточки над водой низко, муравьи подгибают брюшко… В общем, не мое это дело знать такие мелочи, а извозчики на что?.. Шевелитесь, а то все утонем!.. Понсоменер, беги к Джонадеру, помоги ему держать руль!.. И подтяни линь!.. Только не спрашивай, что это такое, просто найди и подтяни, что бы это ни было…

Джонадеру помогают удерживать рулевое весло Фицрой и Ваддингтон, получается плохо, Фицрой вскрикнул:

– Небо… Там…

Следом за ним еще двое матросов закричали в ужасе и начали тыкать трясущимися пальцами в черное грозное небо с мятущимися тучами, уверяя всех, что там огромные гневные лица морских божеств.

Я заорал:

– Эй там, вороны внизу!.. Немедленно привяжитесь к мачте!.. Да не все, идиоты… Джонадер, привяжись, ты у руля, ты нужен, а глерд Фицрой может и не привязываться, его не жалко…

Тут же волны с такой силой прокатились через палубу, смывая все на пути, что если бы те не привязали себя канатами, смыло бы всех за борт.

Я отыскал взглядом Фицроя и Ваддингтона, помогающих Джонадеру держать весло, крикнул изо всех сил:

– Разверните мордой к волне!