Константин Аникин - Нульт Страница 55

Человек-Паук сел в кресло, снял обувь, поставил босые ноги на сырой цементный пол. На второй композиции он понял – что-то не так. С какого вдруг так вылезли барабаны? Барабаны забивали всю детальность. Да и общая звуковая картина стала как-то суше, что ли. Человек-Паук любил сочный, влажный звук. Последний раз, когда он слушал этот винил (а это было не так уж давно), он звучал совсем не так. Где глубина, где резкость? Музыка не раскрывала.

Человек-Паук вскочил и принялся нервно расхаживать взад-вперед. Почему? Что, что не так? Он сделал музыку громче. Деревянная ручка была, как и положено у серьезных аппаратов, в самом низу, и для того, чтобы изменить громкость, надо было отвесить усилку глубокий поклон. Человек-Паук слушал звук с разных точек, так и сяк вращая головой. Та же ерунда. Глушняк какой-то. Болото мутное. Человек-Паук почесал в затылке отверткой. Так, сказал он сам себе. Спокойно, паучок. Последний раз я слушал «Темную Сторону» уже после того, как довел до конца твикинг нижнего спектра верхних частот, так? Так. После этого я вроде бы ничего не менял. Может, просто лампы не прогрелись? Он оглянулся на лампы. Да нет… Что же тогда? И тут Человека-Паука осенило. Провода! Конечно же.

Вчера он экспериментировал с кабелями. Человек-Паук обесточил усилитель, развинтил клеммы блока питания, извлек сетевой кабель, толщиной в половину его руки. Перевернул его наоборот и вновь посадил на винты. Снова запустил пластинку, и на лице его расцвела улыбка. Надоедливые барабаны вновь заняли полагающееся им в звуковой картине место. Вернулась глубина и резкость, вся муть рассосалась. Человек-Паук облегченно выдохнул и шутливо погрозил усилителю отверткой. Хотя, конечно, он сам был виноват. Сам перепутал. Стоило поменять полярность силового кабеля, и все стало на свои места.

Человек-Паук снова устроился в кресле, намереваясь целиком отдаться прослушиванию, однако где-то на середине альбома его стало клонить в сон. Человек-Паук шумно зевнул. Конечно, «Темная Сторона» – это гениальная работа, ведь в процессе ее записи Алан Парсон впервые применил четырехканальное сведение, а это установило новый стандарт звукозаписи на годы вперед. Ну и вообще, концептуально. Шедевр, кто бы спорил. Но он слушал этот шедевр тысячи раз. За время своего заточения Человек-Паук растерял почти все желания, кроме двух – замучить еще какую-нибудь суку и послушать что-нибудь новое. Человек-Паук задремал на композиции «Большое шоу на небесах». Заснул, и ему приснился странный сон. Очень странный.

Ему приснилась Великая Паутина. Она висела в небе, и не было ей ни конца ни края, многомерная, бесконечная, не одна паутина, а великое множество паутин, тесно переплетенных между собой. Человек-Паук прилип к ней крепко-накрепко. Он присмотрелся – нити Великой Паутины были неоднородны, они состояли из малюсеньких, слегка мерцающих ниточек, целых и разорванных. Человек-Паук пытался освободиться, дергался, как мог, но в результате все больше увязал в ней; в конце концов, он запутался так, что не мог даже пошевелиться. Все, что ему осталось, это наблюдать, как сквозь белое ажурное кружево во тьме мерцают далекие звезды. Внезапно Человек-Паук ощутил вибрацию. Нити паутины задрожали, кто-то приближался к нему. Он вытянул шею – по Паутине к нему ползла женщина. Женщина с восемью ногами. Это Арахна, сразу понял Человек-Паук, она словно сошла с той картины неизвестного художника эпохи Ренессанса, что так поразила его в детстве. Арахна, та самая гениальная ткачиха из древнегреческих мифов, что превзошла в искусстве ткачества саму Афину. За это эта старая склочница превратила Арахну в паука, дав начало всему паучьему роду. Арахна подползла ближе. У нее было красивое восточное лицо, густые черные волосы водопадом падали на изящные плечи. Арахна нависла над Человеком-Пауком, сложила руки на груди и сказала:

– Ты отличаешься от других.

Человеку-Пауку было очень страшно.

– О великая Арахна, мать всех пауков! Не убивай меня! Я ведь тоже паук! Такой же, как ты! – залебезил он.

– Паук! – фыркнула Арахна. Волосы ее зашевелились. Они поднялись вверх, словно она висела вниз головой, словно гравитация для них ничего не значила. Черные волосы Арахны плавно колыхались, как колышется хлебное поле от легкого ветерка. Каждый ее волос оканчивался тонкой острой иглой. И все эти иглы разом вонзились в голову Человека-Паука.

Его захлестнул ужас предстоящей боли, но это был сон, и все было совсем не больно. Человек-Паук расслабился.

Арахна начала вить паутину. Из пальцев ее текли белые нити, руки ее двигались так быстро, что Человек-Паук не мог уследить за ними, он видел только последствие этих движений – белое кружево, которое стремительно расползалось вокруг Арахны во все стороны. Паутина, такая большая, что Человек-Паук моментально потерял из виду ее край. Пальцы Арахны замерли. Волосы ее опали, отпустили голову Человека-Паука. Арахна схватила свою паутину и встряхнула. Она наложила ее на Великую Паутину. Некоторые сегменты ее паутины поменяли цвет – те части, что совпадали с Великой Паутиной, стали светиться ярче, остальные, наоборот, как-то потускнели, посерели.

Арахна задумчиво смотрела на дело рук своих.

– Посмотрев на сломанное, легче понять, как работает целое, – сказала она сама себе.

Внезапно Человек-Паук снова оказался в аудиопещере. Он был не один. На веревках висела девушка. Рыжеволосая, небольшого роста и странно, на вкус Человека-Паука, одетая. Слезы текли из ее больших глаз, полные губы дрожали. Она была в его власти. Наконец-то, возликовал Человек-Паук, в руках он держал нож. Человек-Паук расстегнул брюки и…

Снова оказался в Великой Паутине. Арахна стояла рядом, слегка покачиваясь на четырех парах стройных ног.

– Ты хочешь этого? – спросила она.

– О да, – простонал Человек-Паук. – Очень хочу, моя богиня!

– Ну так сделай же что-нибудь для этого, бездарь! – плюнула гневом Арахна, обнажив длинные острые клыки.

Паутина стала отдаляться, и Человек-Паук вдруг понял, что это он не в Великой Паутине запутался, а в схеме своего усилителя. Он вдруг увидел ее целиком, четко и ясно, и эта схема была…

Гениальна. Человек-Паук проснулся. Схема стояла перед глазами. Он подбежал к рабочему столу, схватил лист бумаги и торопливо начал рисовать, пока видение не растворилось в его памяти. Нда, подумал он, глядя на исписанный лист. Великая Паутина. Мать моя Арахна. Неужели я дал такого маху? Надо все это проверить! Срочно! От возбуждения у него тряслись руки. Он сел за свой компьютер, старая советская «Электроника», с монохромным монитором и с почти стертыми клавишами на клавиатуре. Человек-Паук включил компьютер, с третьего раза загрузился с огромной дискеты. Запустил программу, которую он написал для расчета электронных схем. Забил в нее новые данные и стартанул обсчет. Электроника глубоко призадумалась и через некоторое время, дырча дисководом, выдала результат. Да, признал Человек-Паук. Он бездарь.

В свое время он пошел не тем путем. Как говорится, свернул не туда. Долгое время он все больше и больше усложнял схему, а на деле получалось, что все его нововведения только снижали эффективность. А решение-то было на поверхности. Простое, изящное решение. Половину этой хрени, что он нагородил в последние годы, надо было выкинуть. Сделать несколько несложных перестановок, кое-что добавить, и мощность усилителя возрастала раза в два. По меньшей мере. Человек-Паук распечатал результаты расчетов на гремящем матричном АЦПУ и составил список нужных деталей.

Детали он брал в мусорных туннелях. Единственное применение, которое нашли в Воркуйске-8 этому недоделанному метро – сбрасывать сюда мусор. И Ламповый завод и ВЗКА долгие годы сбрасывали сюда отходы производства, чем обеспечили Человека-Паука неиссякаемым источником деталей – из этого хлама Человек-Паук и построил здесь все. Ему нужны были лампы, и он отправился в мусорный туннель Лампового завода. За то время, что он здесь пасся, он протоптал множество тропинок среди гор самых разнообразных радиоламп; свет фонаря множественно переломлялся в них, рисуя на потолоке и стенах чудные узоры. Вооруженный толстым томом определителя ламп, Человек-Паук без труда нашел все, что нужно. Он почти бегом вернулся домой. Ему не терпелось взяться за работу.

Он разогрел паяльник. Ну, Арахна мне помоги, пробормотал он и нырнул в нутро усилителя. Работа так увлекала его, что он совершенно потерял счет времени. Когда он закончил, то едва стоял на ногах от усталости. Но это не имело значения. Ну что ж, посмотрим. Точнее, послушаем, сказал себе Человек-Паук, довольно потирая руки. Пусть это будут «Цеппелины», решил он. Он выкрутил громкость на максимум, поставил пластинку и опустил головку на винил. Скрип пластинки ударил по ушам, как артиллерийский залп. Человек-Паук в панике зажал уши. Когда Джимми Пэйдж ударил по струнам, вся пещера заходила ходуном. Колонки источали тяжелые волны вибрации, звуковая волна больно била Человека-Паука в грудь, на голову с потолка сыпалась бетонная крошка, со стен падали фотографии. Как его выключить без рук? – в панике пытался сообразить Человек-Паук. Ему казалось, что если он отнимет руки, его голова взорвется от этого дикого рева. Внезапно музыка стихла – в усилителе выстрелили предохранители. Человек-Паук опустил руки. Ни хрена себе, просипел он. Некоторое время он просто стоял, наслаждаясь сладостной тишиной. Спину холодило. Человек-Паук обернулся. Дальнюю стену, напротив колонок, прорезала широкая трещина. И оттуда тянуло свежестью. Он взял фонарь, подошел к стене. Луч света проник наружу и осветил начало неизвестного Человеку-Пауку туннеля. Оглушенному Человеку-Пауку понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это значит.