Василий Головачев - Огнетушитель дьявола Страница 56

– И никаких сомнений?

– ТФ-защита вполне соответствует назначению «крота», хотя можно поставить дополнительный контур. Кабину метро тоже можно разместить, причем прямо в жилом отсеке, вместо одной из кают.

– А нельзя оборудовать машину собственным генератором «струны»? Чтобы она в случае опасности могла выброситься из Солнца в ТФ-режиме?

Кузьма скептически покачал головой.

– Придется переделывать всю конструкцию, менять компоновку, реактор, защиту…

– Понял, вопрос снимаю. Легче сделать новый аппарат. Эксперты сошлись во мнении, что «крот» требует дополнительной защиты от давления.

– Тут я – пас, расчет внутренних напряжений и методов защиты от давлений не моя епархия. Могу только посоветовать, как переориентировать ТФ-экраны, чтобы они держали оптимальную конфигурацию полей при любых ударах, встрясках и нагрузках.

– Сделай милость, проконсультируй наших парней. Как тебе понравился бур?

Кузьма равнодушно пожал плечами.

«Крот» имел аннигиляционный бур, выходное сопло которого кольцом охватывало линзу аппарата, что давало ему возможность маневрировать в широких пределах.

– Я думал, тебе понравилось это конструктивное решение. – Филипп искоса посмотрел на отрешенное лицо внука. – О чем задумался?

– О жизни, – слабо улыбнулся Кузьма, выходя из транса. – Вернее, о своем месте в жизни. Честно говоря, не хочется возвращаться в институт. Привык я уже к гонкам, опасности, к тревогам и страхам, к экстремальным ситуациям.

– Ну так не возвращайся. Могу похлопотать перед начальством о твоем переводе в технический сектор Управления.

– Я еще не решил…

– Передо мной тоже когда-то стоял подобный выбор. Уходить с работы, менять образ жизни надо сразу и бесповоротно, без колебаний. Тогда это называется управление судьбой.

– Не могу я так…

– Думай. Посоветуйся с друзьями, с мамой… с Катериной. И переходи к нам. Уверяю тебя, мы решаем не менее интересные проблемы, чем твой институт.

– Я подумаю.

– Вон как раз Гера идет, поговори для начала с ним. Он уже решился.

Кузьма оглянулся и увидел выходящего из здания во двор Института Солнца Германа в сопровождении Юэмей Синь. Пробормотал:

– Похоже, она к нему присосалась как пиявка…

– Не груби, – укоризненно покачал головой Филипп. – Ты же не знаешь, что их связывает. А если это любовь?

Кузьма хотел съязвить, но передумал.

– Что ты имел в виду насчет его решимости?

– Он ушел из своего ИВКа и теперь работает в контрразведке под началом Юэмей.

– Кем?

– Экспертом по контактам с негуманами. Очень перспективная работа. В самом ближайшем будущем мы планируем заняться установлением связей со все-ми негуманоидными расами, которые знаем.

– Орилоух?

– Орилоух, Барнард, Дайсон, Маат, сто первая Щита… Как только справимся с Дьяволом, можешь присоединяться к программе.

Кузьма вспомнил встречу с агентом Наблюдателя.

– Дьявол – это в основном потомки негуманов…

– Я знаю. Поэтому и стоит начать мирные переговоры с их предками, чтобы в будущем исключить рождение таких агрессивных систем.

– Дед, а ЮЮ нашли? – вдруг спросил Кузьма.

Филипп остро заглянул ему в глаза.

– Зачем его искать? Он на рабочем месте, охраняет Правительство.

– Но он же террорист, агент Дьявола!..

– Это еще надо доказать.

– Он пытался захватить Лапарру, напал на меня… убил Керри! И вы после этого не можете ничего доказать?!

– Не спеши с выводами, мальчик. Мы работаем. Его возьмут, когда назреет необходимость. А что это ты им заинтересовался?

– Просто спросил.

– Смотри, не начни играть в крутых полицейских, голову сниму!

– Да я что… – пробурчал Кузьма, – я ничего…

– Добрый вечер, господа Ромашины, – вежливо поздоровалась главная контрразведчица, одетая в самое настоящее платье, а не в стандартный уник, как прежде. – Извините за опоздание. Вы уже осмотрели «подсолнцеход»?

– Я убываю по делам, – сказал Филипп. – Кузьма покажет вам «крот» и поделится своими соображениями. – Он повернулся к внуку: – Завтра утром прошу ко мне.

Директор Управления кивнул всем и направился к зданию Института, похожему на глыбу зеркального стекла. Витс охраны, маячивший в отдалении, догнал патрона, и они скрылись за золотистым зеркальным листом двери.

– Подождите меня минутку. – Юэмей Синь отошла, разговаривая с кем-то по рации, тоже скрылась в здании.

– Нам надо поговорить, – торопливо сказал Герман с необычными извиняющимися нотками. – Я и Юэмей…

– Ты мне уже говорил, – улыбнулся Кузьма. – Не переживай, все нормально. Она красивая, умная, сильная женщина, а тебе как раз такая и нужна.

– Ты одобряешь? – обрадовался Герман.

– А если бы не одобрял, это что-нибудь изменило бы?

– Нет, но все же… Кроме того, я ушел из института, буду работать в контрразведке. Не хочешь присоединиться?

– Не знаю. Ходя давно советует менять стиль жизни, да и дед тоже, но я еще не решил.

Во дворе появился Хаджи-Курбан.

– Во, и Ходя тут, легок на помине!

Друзья обнялись.

– Давненько мы не встречались, мужики, – сказал Герман. – Вам не кажется это символичным, что мы встретились именно здесь, не сговариваясь?

– В чем символика? – полюбопытствовал Хасид.

– Это территория Института Солнца – и нас всех тоже ждет Солнце. Рискнем ради света? Взорвем этот чертов «огнетушитель»?

– Ты стал поэтом, спец по чужим психологиям. Вряд ли экспедиция к центру Солнца будет легкой и приятной прогулкой.

– Я все понимаю, ответственность жуткая, но ведь нас трое и мы вместе?

– Один за всех? – улыбнулся Хасид.

– Все за одного!

Вышедшая в этот момент из здания Юэмей Синь с интересом смотрела на друзей, сжимающих друг другу руки.

Несмотря на повреждения, вызванные взрывом заминированных коггов, мантоптерский корабль не выглядел покалеченным или разрушенным ни с далекого, ни с близкого расстояния, и Герман пояснил удивленному этим фактом Кузьме:

– Он рассчитан таким образом, что любое внешнее энергетическое воздействие только подпитывает силовой каркас. Но так как взрывы были очень мощными, скорее всего использовались аннигиляционные бомбы, то корпус космолета не смог переварить весь энергоимпульс в точке удара и потек. Если бы работала его собственная энергетика и компьютерное управление, разрушений вообще не было бы: энергию взрывов инк направил бы по касательной или использовал для разгона корабля.

Кузьма кивнул, разглядывая исполинское «полено» мантоптерского спейсера через видеосистему галиона. Решение побывать на чужом корабле созрело мгновенно, еще на территории Института Солнца, когда они решали, что делать и куда направиться, а поскольку Герман не был загружен до предела, то и согласился сыграть роль гида, тем более что хорошо успел изучить расположение внутренних помещений космолета. Юэмей Синь поняла желание мужчин побыть вместе и осуществлению задуманного не препятствовала. Таким образом Хасид, Герман и Кузьма оказались чуть ли не на всю ночь (по времени Управления) предоставленными сами себе и решили использовать случай для отдыха и обмена новостями, благо было чем поделиться во время экскурсии по гигантскому пришельцу.

Конечно, их сопровождал «эшелон» охраны СБ, однако друзья так привыкли к своему положению, что не замечали подстраховывающих их людей. Перед тем как отправиться в самостоятельный вояж, они выслушали инструктаж руководительницы контрразведки и нацепили на указательные пальцы перстни с опознавательной системой «свой-чужой». Эти перстни предназначались для декодирования видеодвойников и сразу начинали подавать сигналы предупреждения, если встреченный человек носил голографическую маску и был не тем, за кого себя выдавал. Секретов здесь никаких не было: перстни-опознаватели были у всех безопасников, кто имел отношение к проблеме Дьявола, и подгонялись индивидуально для каждого. Красть их или передавать другому лицу не имело смысла.

Галион облетел двухкилометровое «полено» мантоптерского исполина с явно выраженным «древесным» рисунком, завис над брешью в его слегка вздутой корме, среди целой дюжины других земных аппаратов.

– Что они делают? – поинтересовался Кузьма.

– В основном это исследователи, – сказал Герман. – Копаются потихоньку в корпусе, разгадывают технологические секреты. Но есть и пограничники, и безопасники, и аналитики СЭКОНа. Ну что, налюбовались? Поехали внутрь, я вам покажу местные достопримечательности.

Галион плавно скользнул в брешь, окунулся в полную темноту, через секунду сменившуюся гаммой бордово-коричневого цвета: видеосистема аппарата переключилась на другой диапазон визуального наблюдения. Толщина корпуса в этом месте достигала чуть ли не двадцати метров. Миновав неровные края дыры, образованные серебристого цвета потеками, галион попал в овальной формы карман, который вывел его в ландшафтную зону корабля, освещенную несколькими плазмарами по оси цилиндра зоны. Вся полость от этого казалась заполненной туманом или голубоватой дымкой, скрывающей пейзаж.