Василий Головачев - Огнетушитель дьявола Страница 55

«Солнечный крот», о котором вспомнил Ян Лапарра, действительно существовал, причем – в натуре, хотя до экспериментов на Солнце дело у физиков Института Солнца не дошло. Когда они узнали, что их детищу нашлось применение, восторгам ученых не было границ, хотя на головы им и вылили ушат холодной воды в форме всевозможных оговорок, главной из которых оказалось условие «не брать с собой в экспедицию обузу – академиков и универсалистов». Безусловно, специалист в области физики Солнца на борту «крота» должен был присутствовать, однако непременно молодой, физически здоровый и бесстрашный. Этого представителя Института предлагалось выбрать на конкурсной основе.

После довольно успешных испытаний «большого паньтао» на «мотоболе» Кузьме доверили усовершенствовать установку, что он и сделал в течение ночи, рассчитав не один, а целых пять вариантов уничтожителя «зеркал». Новый «паньтао» изготовили еще быстрее, чем предыдущий, испытали на шатающемся по Солнечной системе «теннисном мяче», превратив его в ничто, в элементарную частицу, и Кузьма впервые с момента появления «сферозеркал» почувствовал себя счастливым. И свободным. Он свое дело сделал, сделал неплохо, теперь можно было отдохнуть, расслабиться, заняться личными делами и не бояться при этом динго-двойников, пытавшихся его закодировать или убить.

Однако в таком радостном расположении духа Кузьма находился ровно полчаса с момента уничтожения «теннисного мяча». Внезапно его вызвали прямо из зала визинга спейсера «Мощный», где он наблюдал за испытаниями «паньтао», в одну из кают корабля, в которой его ожидали двое: директор Управления и руководительница контрразведки. В зале визинга оба во время испытаний замечены не были.

– Здравствуйте, сяньшэн, – приветствовала молодого человека Юэмей Синь. – Поздравляю с окончательной победой. Я верила в вас.

Филипп молча обнял внука, кивнул на выращенное специально для него кресло.

– У нас несколько вопросов к вам и одно предложение, – продолжала китаянка. – Можно ли перестроить «Потрясатель Мироздания» таким образом, чтобы он уничтожал «сферозеркала» дистанционно, на любом расстоянии? Его мощности хватит?

– Дело не в мощности, – осторожно сказал Кузьма. – В таком виде, в каком он находится сейчас, «Потрясатель» использовать нельзя, вот дед… э-э, директор, может подтвердить. Может произойти фазовый сдвиг вакуума…

– Я читала выводы комиссии.

Кузьма прикусил губу, посмотрел на Филиппа.

– Даже если перенастроить «Потрясатель» согласно расчету, риск все равно останется. При включении ТФ-эмиттера содрогнется сразу вся торсионная матрица Вселенной. Возможно, вакуум устоит, сохранит основные характеристики – базу нашего «правого» физического мира, а возможно, и нет. Ни я, ни теория гарантий дать не можем.

– Печальный вывод.

– Ничем помочь не могу. К тому же «сферозеркала» появляются в единичных экземплярах, их легко выявлять и уничтожать поодиночке.

– А если их количество резко возрастет? Справимся мы сразу с тысячей «огнетушителей», запущенных в Солнце? Или с миллионом?

Кузьма смешался, пытаясь найти ответ.

– Не напрягайся, – посоветовал старший Ромашин. – Это чисто теоретические предположения. Не думаю, что наш анонимный противник начнет бомбардировать Систему «мячами». Но вот оружие против него мы иметь обязаны. Посчитаешь, что мы должны сделать с «Потрясателем», чтобы он стал гарантом нашей безопасности?

– Проще пойти другим путем, – успокоился Кузьма.

– Каким?

– Ясно, что Дьявол, как и Наблюдатель, сидит в «левом», или зеркальном, мире, пронизывающем наш. Можно будет закинуть туда «Потрясатель» или даже «паньтао», превратив его в зеркального двойника, и пригрозить привести его в действие, если Дьявол не прекратит попытки гашения Солнца.

Филипп и Юэмей Синь обменялись красноречивыми взглядами. Контрразведчица улыбнулась.

– Об этом мы не подумали. Возможно, это и в самом деле кардинальное решение проблемы. А откуда вы знаете, сяньшэн, что Дьявол и Наблюдатель сидят в зеркальном мире?

Кузьма сообразил, что проговорился. О своей встрече с представителем Наблюдателя он не рассказывал никому, кроме Кати.

Филипп усмехнулся, заметив его растерянность.

– Колись, внук. У тебя был гость?

Кузьма поднял голову.

– С чего ты взял?

– Керри Йос имел дело с агентами Наблюдателя и, рассказав об этом, передал эстафету мне. Порученец Наблюдателя сначала заявился ко мне, и я направил его к тебе.

Глаза Кузьмы выдали его состояние, и собеседники засмеялись.

– Надо было рассказать все директору, – сказала Юэмей. – Мы бы смогли оценить степень опасности новых контактов с Дьяволом. Еще один вопрос, если не возражаете. Вы сможете вместе с другими нашими экспертами проверить готовность «солнечного крота» к эксплуатации?

– В каком смысле? – не понял Кузьма. – Я же не специалист в технике…

– Ваша задача – прикинуть возможность установки внутри «крота» кабины метро. Плюс оценка существующей ТФ-защиты.

– Тогда согласен.

– Отправляйся в Институт Солнца с Хаджи-Курбаном, – добавил Филипп. – Другие наши эксперты уже там. Координаты метро института Хасид знает.

Кузьма в нерешительности потоптался на месте.

– Что еще? – поинтересовался директор УАСС.

– Можно я загляну в Ригу, буквально на часок?

Юэмей, прищурясь, посмотрела на Филиппа, тот помолчал немного, что-то прикидывая в уме, потом кивнул:

– Я буду в институте в двадцать один по средне-солнечному. Встретимся там. У тебя на все твои эмоции пять часов. Хватит?

Кузьма поймал насмешливо-сочувствующий взгляд китаянки, но не обиделся, поклонился и быстро вышел из каюты, опасаясь, как бы дед не передумал.

«Солнечный крот» поразил воображение не размерами, хотя и они впечатляли: диаметр линзы аппарата достигал ста двадцати метров, толщина равнялась двадцати метрам, – а продуманностью решений. Такие аппараты назывались моноконсолидациями и состояли из замкнутых кокон-блоков, способных заменять друг друга в случае повреждения или функциональной необходимости.

Всего «крот» имел девять отсеков, компонующихся вокруг центрального кокона управления и образующих двояковыпуклую линзу. Каждый отсек имел собственную защиту, а все они были вложены в многослойный корпус из экзотического нейтрида – особого рода сверхплотного материала, состоящего из нейтронов и практически не проводящего тепло. Кроме этого, корпус «крота» защищался слоем анизотропного вакуума, магнитоплазменной завесой, антигравитационным полем и криогенными генераторами, создающими «соты» с температурой близкой к абсолютному нулю.

Сердцем «крота», несомненно, являлся нейтрализатор полей инерции и гравитации, от которого напрямую зависела жизнь экипажа. Ускорение свободного падения на поверхности Солнца в двадцать восемь раз превышало земное, и ни один человек, естественно, выдержать такой гравитационный пресс не мог.

Кроме нейтрализатора «крот» был снабжен антигравитационным двигателем, аннигиляционным буром, кварковым реактором типа «кессон-универсал», рассчитанным на полную энергоотдачу в течение двух лет, и имел запас МК-батарей, которых хватило бы на уничтожение такой планеты, как Меркурий.

Условия жизни в жилом отсеке «крота», в общем, тоже вполне удовлетворяли экспертов, но вот кокон управления подвергся их довольно резкой критике, и вполне справедливо, по мнению Кузьмы, который быстро решил возложенные на него задачи и с интересом бродил вслед за дедом по внутренним помещениям гиганта. Рубку конструировали несколько лет назад, техническая мысль человечества успела уйти за это время далеко вперед, и теперь надо было подгонять параметры центра управления под новые идеи и открытия. Но не это обстоятельство оказалось главным недостатком аппарата. Он не был рассчитан на погружение в недра Солнца, давление в ядре которого достигало десяти миллиардов атмосфер, плотность плазмы в пятнадцать раз была больше плотности железа (или в сто раз – плотности воды), а температура приближалась к двадцати миллионам градусов.

То есть, по расчетам конструкторов, он должен был выдержать такие условия, но теоретически. Практически же никто никогда эти расчеты не проверял. «Крот» был первым и единственным аппаратом для путешествий в глубины фотосферы земного светила с температурой всего в пять с половиной тысяч градусов, толщина которой не превышала трехсот километров.

– Твое мнение?—спросил Кузьму Филипп, когда они выбрались из недр аппарата на божий свет: сначала под купол хорошо освещенного ангара, а потом и во двор Института Солнца, расположенного в Калининграде. Здесь уже вечерело, и территорией института завладели сумерки.

– Нет слов! – рассеянно ответил физик. – Я готов влиться в команду хоть сейчас.