Сага о Годрланде - Наталья Викторовна Бутырская Страница 58

Тут как раз подошел Леофсун. Я ясно почуял его девять рун, значит, дар самого Рыси действует. Почему-то Леофсун, как только освоился с силой хельта, стал делать вид, будто он все еще хускарл, держал девять рун и днем, и ночью, и на людях, и в одиночку. Я спрашивал, зачем это, а он сказал, что хочет крепче овладеть своим даром.

— Ну и лучше иметь хотя бы одну тайну в запасе, — говорил он.

Я еще раз осмотрел огоньки хирдманов, вглядываясь в каждый из них, и лишь заметив Хальфсена, вспомнил кое-что…

Впервые ульверовские дары переплелись в бою за Сторборг, после смерти Гисмунда и получения Видарссоном шестой руны. Тогда впервые в хирде не осталось ни одного карла. А сейчас карл был — Хальфсен. Может, он и мешает нам передавать дары? Ведь у него самого никакого дара пока быть не может.

Железный прут врезался в ребра Отчаянного, он невольно застонал и опустил щит. Чернокожий хускарл взревел пуще прежнего, заглушив даже крики зрителей, высоко подпрыгнул и обрушился на скрюченного Лундвара. Кровь из новой раны залила всю рубаху.

Он не справится.

К арене понемногу стягивали гости, одуревшие от обильной еды и излишков вина, и добрый кровавый бой представлялся им неплохим развлечением после застолья. Я бы и сам с радостью посмотрел на сражение, если бы там не было моего хирдмана. И добро бы это был толковый бой! Ради богов, чести или хотя бы из-за дури. Но умирать на потеху жирных фагров?

Я шагнул на песок, в два прыжка перенесся к бойцам, перехватил прут чернокожего и слегка надавил. Тот сразу же остановился, его оскаленное и бешеное от злобы лицо мгновенно разгладилось. Хускарл опустил оружие, отступил назад и даже слегка поклонился.

Он не взаправду ярился, а лишь делал вид! Более того, мне почудилось, что он рад моему вмешательству.

Уже второй раз меня поносили на этом пиру. Фагры кричали, потрясали кулаками. Клетус, да сожрут его гнилые черви, тоже стоял тут, он кривил рот в усмешке и что-то говорил своим приятелям.

Я подхватил Лундвара и поволок его к выходу. Видать, он держался на арене из последних сил, на одной лишь гордости.

Милий поспешил за мной.

— Это нехорошо! Арена не любит, когда бойцы нарушают правила.

— Плевать! Если надо, верну ей плату.

Вдруг кто-то перегородил мне путь. Конечно же, Клетус.

— Перескажи каждое его слово, — быстро проговорил я. — Понял меня, Милий?

— Он говорит, что всегда знал, что слава нордов, как непобедимых и честных воинов, ложна. Или этот норд такой неправильный? Наверное, его мать была рабыней. А может, и отец тоже, ведь норды любят своих рабов! Едят с ними из одной миски, спят на одной кровати…

— Рысь, бери Лундвара и уходи.

Леофсун перехватил тело Отчаянного, но не успел я и шагнуть к Клетусу, как между нами снова вклинился краснощекий фагр.

— Милий, скажи ему, что я убью Клетуса. И не надо вставать меж нами.

Фагр положил руки мне и Клетусу на плечи. Тут же вспомнились те одурманенные парни, и меня передернуло.

— Кай, он не отговаривает вас от боя, но предлагает иные условия, — затараторил Милий.

— Ну?

— Господин говорит, раз уж вы хёвдинги, то вы не должны биться сами. Хёвдинг не обязан быть самым сильным, главное, чтобы его хирд всех побеждал. Потому господин предлагает устроить состязание между вашими хирдами, между фаграми и нордами.

— Здесь арена маловата для такого боя.

Милий пересказал мои слова и почти сразу ответил:

— Нет, это будет не бой. Господин и его гости придумают несколько состязаний. У какого хирда будет больше побед, тот и лучше. А чтобы сделать всё еще интереснее, то господин обещает дать щедрый приз лучшему хёвдингу.

Клетус посмотрел на меня с наглой ухмылкой и что-то сказал, а Милий промолчал.

— Милий! — рявкнул я.

— Клетус говорит, что драться с тобой ему уже неинтересно, ты слишком слаб. А вот посмотреть на силу твоих хирдманов ему хочется. Говорит, что не верит, будто все норды так слабы…

— Милий!

— Что все норды ничтожные сопляки, не способные вынести вида крови.

— Скажи, я согласен!

Глава 4

Я сидел возле пруда, неспешно потягивал сладкое до одури вино и пытался угадать, какие состязания могут выдумать фагры. Гости пока разбрелись кто куда, некоторые с разрешения хозяина пира послали гонцов к своим знакомым, чтобы позвать на необычное развлечение. В чем тут выгода для самого хозяина, растолковал мне Милий:

— В Гульборге около тысячи благородных родов, еще больше в других городах Годрланда. Пиры, приемы, игры устраиваются часто, и про них сразу же забывают. Кому интересен очередной пир в честь первой руны? А состязание между фаграми и нордами — редкость! Его будут обсуждать целый год! И тот род, который это устроил, тоже будет на слуху. На него посыплются приглашения на другие, более закрытые приемы, чтобы расспросить обо всех подробнее. Да и ульверам лишняя слава не повредит, особенно если вы неплохо покажете себя.

Клетус, как и я, пришел сюда всего с парой своих хирдманов, потому тоже послал гонца за соратниками. Конечно, я потянул ульверов к себе через стаю, но всё же отправил Рысь, чтобы тот их встретил и провел внутрь. Квигульв дотащил Феликса к нам в дом, и Сварт остался за ним присмотреть, но остальные уже выдвинулись сюда.

И пока мы ждали свои хирды, самые уважаемые фагры закрылись в одной из купален, чтобы придумать состязания.

— Может, метание копья? — предположил я.

— Хельт может метнуть его на сотни шагов, здесь нет столько места, — возразил Милий. — В Годрланде есть атлеты, что метают диски и железные ядра, но опять же — не в термах.

Я вспоминал зимние состязания в Хандельсби: коньки, кнаттлейк, бег, драка мешками с соломой, копья… Всё не то.

— Бои со зверями и тварями отпадают, — продолжил размышлять Милий. — Все, что связано с колесницами, тоже. Может, стихосложение?

— Что?

— Ну, складывать висы. Такие поединки часто тут проводят. Или кто лучше сыграет на арфе…