Алексей Пехов - Летос Страница 60

— Как назывался этот город?

— Никто не помнит.

Паром стал обходить торчащие из воды препятствия по дуге, и вскоре они пропали в осенней дымке.

Погода ухудшалась, путешественники здоровались с крепким ветром и волнами. Следующий час море бросало их из стороны в сторону, подбрасывало и с насмешкой роняло вниз. Колеса крутились как бешеные, хрюли шипели и выбивались из сил, дымчатый альбатрос парил впереди, играя с ветром и не боясь его, девчонке-паромщице пришел на помощь один из двух мужчин. Он встал за ней и взял штурвал в крепкие руки, до тех пор пока суденышко не оказалось среди бесчисленных островов, в бесконечных проливах, в которых не знающему этих вод человеку ничего не стоило заблудиться.

Когда солнце уже было в зените, они подплыли к маленькому городку. Дома с ярко-белыми стенами поднимались вверх по каскадным ступеням скал. Чуть дальше, за городом, в начинающемся ущелье, находились развалины огромной круглой постройки. Даже разрушенная, эта башня оказалась выше всех домов поселения.

Большую часть неглубокой гавани с тихой водой занимал мост, начинавшийся от правого берега и обрывавшийся прямо в воду, — от него уцелело лишь два первых пролета. Он был такой древний, сглаженный дождями и ветром, что, казалось, серо-зеленый камень раскрошится, стоит только его коснуться.

На самом краю обрушения, свесив ноги в пустоту, сидел человек и небрежно бросал в небо бумажных голубей. Самодельные птички, выпущенные умелой рукой, подхватывал ветер, и они долго-долго держались в воздухе, стремясь к далекому берегу, но в конце концов все до одной падали в море.

Заметив паром, он отправил в полет последнюю птицу, подхватил лежавший рядом с ним узкий меч-ублюдок и поспешил по древнему мосту в сторону причала.

Когда корабль пришвартовался, моряки вывели уставших хрюлей из бегового колеса, накинули на складчатые шеи крепкие ошейники и повели зверей прочь. Те не сопротивлялись, предчувствуя вкусную еду и долгий отдых.

Грузчики скатили с палубы бочки и стали заносить грубо сколоченные ящики. Тщедушный торговец спорил со Скелой за каждый улт, но та была непреклонна, и мужчине пришлось выплатить все до единой монеты, хмурясь и бормоча мясистыми губами неслышные ругательства.

— Далеко еще до Аранта? — спросил у Шерон Тэо.

— Чуть больше часа.

Вернулись паромщики, привели новых хрюлей взамен прежних. Сытые звери с лоснящейся лиловой шкурой охотно залезли в беговое колесо, просовывали сквозь прутья длинные изогнутые морды с мягкими влажными носами, клянчили яблоки или какое-нибудь другое лакомство.

Появились новые пассажиры: уже немолодая женщина, держащая за руку пятилетнего мальчугана; двое плечистых мужчин в плотных кожаных куртках и рыбацких парусиновых шляпах; купец, товар которого успели загрузить; девушка, судя по сопровождавшим ее слугам, из благородных, и мечник, запускавший бумажных птах.

Лавиани по привычке изучала каждого из них, расслабленно сидя на борту парома, чуть прикрыв глаза. Заинтересовал ее лишь последний пассажир. Молодой парень возраста Тэо.

Статный и крепкий, с открытым, располагающим к себе, спокойным лицом, мужественным подбородком, высокими южными скулами и красивым, аристократичным носом с ровной переносицей. Волосы незнакомца оказались длинными, волнистыми, собранными в хвост, перетянутый черной атласной лентой. Удивительно светлыми, как и брови с ресницами.

Лавиани сперва решила, что он дариец, уж больно похож, но ее смутила золотистая кожа, редкая в северных герцогствах, которым вечно недостает солнца. Но больше сойку заинтересовало другое. Руки, точнее, пальцы. Крепкие, цепкие, сильные. То, как он держал спину и ставил ноги. Да и вообще двигался. Опытному глазу становилось понятно, что странный бастард, сейчас для удобства переброшенный за спину с помощью широкого ремня, носится отнюдь не для украшения.

Она еще раз обратила внимание на оружие. Клинок длинный и узкий, шириной всего лишь в пол-ладони. С широким простым перекрестьем, очень ухватистой, длиннее стандартной, рукоятью, что было удобно при сложном фехтовании, когда руки могут ложиться на гарду, постоянно менять свое положение, быстро и стремительно, как это предпочитают делать в южных школах, где-нибудь в Треттини или Соланке.

Ножны выглядели убого — выцветшие, старые, поцарапанные и совершенно невзрачные. Но она готова была поклясться, что с лезвием, скрытым под ними, все в порядке.

Парень приветливо улыбнулся молоденькой Скеле, отдал ей монетку, не споря, как многие другие, о цене, и бросил тяжелую сумку на носу, недалеко от того места, где сидела Лавиани.

На нем была плотная бледно-голубая рубаха с закрытым воротом, короткая кожаная куртка рыжеватого цвета, со стальными заклепками и двумя рядами крупных медных пуговиц. Штаны заправлены в высокие, с узкими голенищами сапоги, грязные, повидавшие на своем веку множество троп и дорог. На штанах заплата, левый рукав на куртке надорван и зашит несколько неумело, да и вообще она истрепалась от ветра, дождя, пыли и солнца и давно уже требовала замены.

Он заметил, что женщина наблюдает за ним, посмотрел вопросительно. Глаза у него были ярко-зеленые, ярче, чем листва Туманного леса, проворные, все примечающие.

Сойка демонстративно отвернулась, но незнакомец сам решил начать разговор:

— Ты не спускала взгляда с моего меча, сиора. — Акцент у него был легкий, а речь певучей, словно у соловья.

Треттинец? Или все же ириастец?

— Да ну? — Сойка даже не обернулась. — Тебе показалось. Ступай себе мимо.

Тот не смутился:

— Обычно женщины так на оружие не смотрят.

— Просто подумала, насколько ржавой должна быть эта старая железка.

— У тебя довольно наметанный глаз. Фэнико и впрямь нельзя назвать новым.

— Фэнико. Это ведь старый соланский? Краснокрыл? — заинтересовалась она. — Фламинго, что ли?

— О! Сиора знает языки.

— Сиора много чего знает. Какой дурак называет меч Фламинго?

Незнакомец отвесил шутливый полупоклон, взмахнув несуществующей шляпой.

— Он перед тобой.

— Встречала я напыщенных идиотов, у которых были Громовержцы, Мстители, Разрушители и Стремительные, но Фламинго… — Она покачала головой. — Ты, мальчик, их всех переплюнул.

— Приятно слышать комплимент от столь сведущей сиоры.

Она громко фыркнула, показывая тем самым, что это ни в коей мере не комплимент.

— Ты плывешь в Арант? — спросил он.

— Эй, мальчик. Я хочу побыть одна. Неужели это непонятно?