Виталий Обедин - Виталий Обедин Слотеры. Песнь крови. Страница 64

— Принято. Чеснок и кол, это не худший вариант, Сет. Для многих из нас далеко не худший… Быть вампиром — значит быть постоянно голодным. Голод непрерывно гложет нас, требуя вновь и вновь выходить на охоту. Несколько глотков крови позволяют притупить спазмы, но ненадолго. Проходит немного времени, и голод опять принимается пожирать изнутри, толкая на поиски новой жертвы. Соглашаясь приютить «серебряного Джона», мы отказываемся от охоты и начинаем полностью зависеть от поставок Магистрата. А они контролируются Аланом и его подручными. Если кто-то из носферату пытается оспорить волю Некромейстера, его могут оставить голодным.

— Звучит как наказание для детей.

— Это не смешно, Сет! — с неожиданной злостью рыкнул Реджис, резко подавшись вперед.

Черты лица его исказились: вежливую маску сменил плотоядный оскал хищника. Огрубевшая глотка превратила негромкий, размеренный голос в почти нечленораздельный рык. Пришлось сделать некоторое усилие, дабы не показать, будто эта демонстрация демонического нутра не произвела на меня впечатления. Тем более разговор мы как раз с чего-то похожего начали.

— Ты ведь так много о нас знаешь, Сет, — успокаиваясь, сказал Реджис.

Рванувшийся на свободу зверь исчез так же внезапно, как появился.

— Тебе известно, что когда речь идет о голодном вампире, не способном охотится, это совсем не смешно! Смертным не дано ощутить голод, который чувствуем мы. Голод, порожденный самой смертью. Это ненасытное чудовище, которое поселяется у тебя внутри и пожирает утробу, точно адово пламя. Сводит с ума. Подчиняет все существо одной цели и одному желанию. Жрать! Насыщаться!

Тихоня стиснул кулаки, глубоко переживая то, о чем говорил.

— Какое-то время можно держаться без пищи. Если удастся сохранить рассудок и ввести себя в состояние транса, мы можем впасть в летаргический сон, который будет длиться, пока в пределах досягаемости не окажется подходящая жертва. Но это на воле. А в гетто подручные Некромейстера не позволят наказанному уснуть. Провинившегося будут вновь и вновь приводить в чувство, дразня запахом свежей крови, но не позволяя ею причаститься. Тогда и начинается Кровавая лихорадка.

Носферату замолк, глядя перед собой (пользуясь моментом, я быстро ущипнул талказианку, принесшую бутыль тарнского).

— Доведенный до умопомрачения вампир теряет всякий контроль над зверем внутри, — с усилием продолжил Реджис. — Он начинает пожирать ту единственную пищу, которая ему доступна. Себя. Я видел вампиров, наказанных Некромейстером. Они отгрызали себе руки и ноги, вырывали внутренности. Были и те, кто выдирал из своего тела Скрижали, чтобы покончить с пыткой. Такие умирали милосердно быстро, но в то же время невероятно мучительно.

В последнее я мог поверить. Маги из Колдовского Ковена Ура знают свое дело. Не зря ведь на должности в магическое подразделение Магистрата конкурс строже, чем в королевские фаворитки. Смерть от удаления Скрижали должна сопровождаться мукой, перед которой бледнеет даже пытка солнечным светом. Ибо наказание тогда по-настоящему эффективно, когда способно вызвать ужас одним своим упоминанием.

— Правду ли говорят, будто Кровавая лихорадка вызывает и физиологические изменения?

— Так и есть. Тело сопротивляется дольше, чем разум. Отращивает более острые когти, более крепкие клыки, возрастают сила и ловкость… Но ищейки Алана умеют справляться с наказанными.

— Что случается после?

Реджис слегка подернул плечами:

— В конечном счете, виновного убивают. Сжигают или оставляют на открытом месте до рассвета. Как иначе? Смерть к тому времени уже и не наказание, а скорее жест милосердия. Обратного пути для пораженного Кровавой лихорадкой нет. Оставлять же в живых существо, пожирающее самое себя, и жестоко и опасно.

— Как думаешь, если некий носферату все время отдает часть своей крови, может ли это спровоцировать Кровавую лихорадку? Вызвать такой голод, чтобы вампир начал убивать, не делая различий между живыми и мертвыми, лакая кровь снова и снова, но не насыщаясь?

— Я… не знаю. Я видел только двух приговоренных к подобному наказанию. И оба были убиты, — На лице Реджиса появилась гримаса отвращения, — Один через два месяца, другой через полгода. Когда обоих сожгли, они уже мало напоминали… разумных созданий. Не знаю, Сет. Но понимаю твою логику. На некру большой спрос: те, кто ее готовил, брали кровь у своего донора снова и снова. Быстрее, чем он успевал восстановиться. Так?

— И однажды он не выдержал, — подхватил я. — Растущий голод свел его с ума. Он вырвался и бежал, одержимый жаждой крови. Так на улицах Ура появился Ренегат. Скажи мне, Реджис, те двое ваших, убитых кровожором, о котором ты рассказывал в нашу первую встречу… они ведь погибли до того, как на улицах начали находить трупы смертных?

— Не знаю, — качая головой, пробормотал вампир, — Я не уверен. И… не хочу быть уверен.

Я подлил себе вина в кружку и сделал большой глоток:

— Между тем это важно, друг мой. Потому что убитые могут привести меня к тому, кто создал Ренегата. Если мои догадки верны, то вампир, организовавший торговлю некрой, мог доверять только тем, чья верность, так сказать, выжжена в крови. Чьи это были киндреды, Реджис?

— Я не… — начал было запираться Тихоня, но я остановил его резким жестом.

— Прежде чем ты снова скажешь свое «я не знаю», подумай, сколько вреда этот мерзавец уже принес Кварталу Склепов. И сколько его будет принесено еще, если я не поймаю Ренегата и не прищучу того, кем он создан, в ближайшие ночи.

Пытаясь сосредоточиться, Реджис опустил голову и сжал виски с такой силой, что у простого смертного череп бы точно лопнул.

— Даже если ты узнаешь, кто стоял за Ренегатом, что это изменит? — наконец произнес вампир, — Его создатель уже не может контролировать собственное детище.

— Но он может дать подсказку к поимке взращенного им чудовища.

— Я знаю, что ты работаешь на Второй Департамент, Сет. Однако они платят тебе за убийство вампира-отступника, а не за то, чтобы ты вывел на чистую воду продавцов некры. Пообещай мне, что не будешь выходить за пределы своего заказа. Если смертные узнают про темные делишки с некрой, гетто придется худо… Мы сами разберемся с торговцами. Но не сейчас. Сейчас не время.

Реджис говорил медленно и мучительно. Принципиальный и верный негласному кодексу носферату — не выносить сор за пределы Квартала Склепов, он искал компромиссы со своей совестью.

— Для меня это уже не просто работа, Тихоня. Это вопрос чести. Безумный мерзавец ушел от меня дважды. Третьего шанса я ему не дам. А что будет после, интересует меня в меньшей степени.

— Я не могу допустить, чтобы моим братьям был причинен лишний вред, — упрямо гнул свою линию Реджис, — Я хочу, чтобы ты…

Я вздохнул, понимая, что по-настоящему устал от запирательств Реджиса. Я не спал почти всю ночь, мое тело гудело от усталости, простреленное плечо пульсировало вспышками тупой, ноющей боли… а тут еще этот упрямец!

— Заткнись и посмотри сюда.

Я встал из-за стола и вытащил из кармана нечто завернутое в кусок промасленной ткани.

— Это случилось с одним из твоих братьев только потому, что некто, кого ты невольно защищаешь, пытается встать на пути моего расследования. Сколько еще людей и носферату должно умереть из-за того, что вы боитесь ворошить свое грязное белье?!

Три невзрачные серебряные скобки зазвенели по столешнице, подскакивая и ударяясь друг о друга. Три Скрижали, выбранные мной из горстки праха в Аптечном переулке.

Четвертой не хватало — ту, что была изуродована пулей, я послал с бесом-курьером дядюшке Витару, приложив записку с кратким изложением событий (не приоткрывающим, впрочем, некоторых деталей) и просьбой скорейшим образом установить, в чью грудь был вживлен этот кусочек металла. Скрижали готовят индивидуально для каждого вампира, так что должен быть способ установить, в ком эти Джоны сидели до того, как случился «пшик» и несостоявшийся лицедей обратился в кучу пепла.

Маги-дознаватели Второго Департамента обязательно сумеют выяснить, кем был убитый, но у них это могло занять время, тогда как Тихоня в силах прояснить многое здесь и сейчас.

Реакция вампира оказалась непредсказуемой.

— Ах-хшшшшш…

Реджис с шипением отпрянул, едва не своротив скамью.

— Убери их! — закричал он, заслоняясь руками. — Спрячь! Спрячь немедленно!

Я не заставил его повторять и быстро сгреб Скрижали обратно в карман.

— Разве ты не знаешь, Сет? — Вампира била крупная дрожь. — Скрижали. Они… они… их нельзя держать близко к нам! Козни Вельзевула! Не могу поверить, что ты бросил их почти мне в руки!

— Да что такое, приятель?

— Не говори, что не знал этого! Скрижали созданы по нашему образу и подобию. Как и мы, они всегда ждут свою добычу. Нас! Скрижаль даже не нужно вонзать в тело вампира. Достаточно приблизить ее к груди носферату, а дальше все сделает заключенная внутри магия. Четыре «серебряных Джона» — предел для любого неумершего. Пятая превратит подобного мне в истлевший остов! Ты чуть меня не угробил, чертов Ублюдок!