Алекс Бессмертный - Действие SKY. Часть вторая Страница 7

– Верно!

– Но что они делают, если, скажем, какой-нибудь простолюдин-карклунец начинает лысеть?

– Они сооружают ему парик.

– Ну, а если облысеет раб?

– Для этого случая у карклунцев имеется такое приспособление: рабу посмевшему облысеть, или имеющему не достаточно длинную и безобразную шевелюру, они накручивают на голову короб, из которого во все стороны торчит длинная грязная пакля. И если бы ты, попав на «Орарру» не успел бы, к тому времени, уже достаточно обрасти, тебе бы прикрутили такой короб. И ты носил бы его, дружище, покамест не оброс. Да. И вот о чём я ещё хочу тебе поведать, Квалуг. Простолюдины – не низшая каста Карклуна. Существует каста, стоящая ниже них. Это – «отверженные», – каста полулюдей – полуживотных, по карклунским понятиям. Вследствие плотских утех карклунских мужчин с невольницами, последние, как несложно догадаться, время от времени беременеют. Если такое случается, то хозяин рабыни должен поставить власти в известность, тогда местные эскулапы вырезают плод из лона забеременевшей невольницы. Но бывает и так, что хозяин рабыни, по тем или иным причинам, нарушает закон и не сообщает властям о её беременности. Тогда ребёнок, являющийся наполовину карклунцем, всё же рождается. В этом случае хозяин должен сообщить о таком факте, и тогда он отделается штрафом, а ребёнка передадут на воспитание в одну из беднейших карклунских семей, коих на острове, как я тебе уже говорил очень мало. Если же хозяин этого не сделает, сохранив рождение полукровки в тайне, то когда эта тайна будет раскрыта, в качестве наказания, его будет ждать несколько лет тюрьмы, в независимости от того к какой касте он принадлежит, пусть даже он из ашариев, как наш капитан. Закон на острове для всех карклунцев един. Полукровка живёт в приёмной семье до четырнадцати лет, выполняя в ней посильную своему возрасту грязную и чёрную работу, затем семья продаёт её в услужение более богатому человеку, выручая за это приличную сумму денег. Эти полукровки не считаются людьми, но они не считаются и животными, ведь в них есть карклунская кровь! Потому они не могут быть рабами, и не должны быть приносимы в жертву Крауру. Карклунцы используют их для такой работы, которая слишком грязна и тяжела для карклунца, но вместе с тем, её нельзя поручить и рабу, животному. Таков наш Дордон, бьющий всю дорогу в барабан (Ширш кивнул в сторону смуглого мускулистого гиганта, отбивающего ритм для гребцов). Такая работа, как у Дордона недостойна карклунца, но слишком легка и ответственна для животного-раба. Напомню тебе, Квалуг, что даже карклунцу-простлюдину запрещено выполнять тяжёлую и грязную физическую работу. Это позволено им делать лишь в редких и исключительных обстоятельствах. Ну, например, – землетрясение, обрушился дом, нужно разбирать завал и спасать людей, а рядом, как назло нет, не единого раба или отверженного-полукровки. Вообще, насколько карклунцы жестоко относятся к любому чужому народу, настолько гуманно относятся к своему собственному. Ни одной бедной карклунской семье, коих, в десятый раз повторяю, на острове очень мало, не дадут здесь умереть с голоду, государство будет оказывать ей всяческую помощь. У каждого из этих ребят (Ширш кивнул в сторону матросов – крепких бородачей, прохаживающихся с бичами вдоль невольничьих рядов), несмотря на то, что они простолюдины, на берегу есть добротный каменный дом. Они получают хорошее жалование. Их семьи не терпят нужды. А в случае, если кого-нибудь из них смоет волна, то их детям до достижения совершеннолетия, а их жёнам пожизненно будет выплачиваться солидный пенсион. Согласись, что у этих дьяволопоклонников, тем не менее, очень справедливое и гуманное общественное устройство.

– Соглашусь, Ширш, мироустройство и впрямь полно странных парадоксов. А какова на Карклуне форма правления?

– Наверное, это можно назвать конституционной монархией. Правит страной король, в настоящее время – Рамбрэр Восьмой. Но параллельно с ним страной руководит и избираемый народом кунсер – сенат. Кунсеры формируют конституцию, принимают законы, следят за их исполнением, король же законы утверждает, и имеет право наложить вето на любой из них. Наш Врынур, кстати, собирается на будущий год выдвинуть свою кандидатуру в Кунсер Карклуна, и тот факт, что он пожертвует Крауру бывшего графа, принесёт ему дополнительные дивиденды на выборах. Потому, друг мой, увы, но твоя судьба предрешена – ты, без сомнений, окажешься в самуре.

– Ширш! Я давно уже понял это, и поэтому настоятельно прошу тебя, перестать напоминать мне о том будущем, которое меня в скорости ожидает, а не то, клянусь, я вырву тебе бороду!

– Хо-хо-хо-хо! – оскалившись, засмеялся Ширш, – не могу тебе этого обещать, но постараюсь.

– Расскажи мне лучше о карклунских женщинах. Каковы они?

– О, Квалуг! Они прекрасны! Они божественны, – ответствовал Ширш, мечтательно закатив глаза. – Их лица прелестны, их тело совершенно. Носят они облегающие платья из роскошных тканей ярких красок. Платья имеют глубокие декольте и вырезы до самого бедра. Потому, до половины видны их сочные манящие груди, видны их соблазнительные длинные ножки на высоких каблучках. В большинстве своём – они грациозные, стройные брюнетки с огромными голубыми глазами. Чёрные густые волосы оттеняют их белоснежную, мраморную, благоухающую кожу. Карклунские лекари и крауриты знают какие-то секретные снадобья, употребляя которые, женщины из высших каст и в пятьдесят лет выглядят юными красотками. Но не приведи Господь, Квалуг, тебе засмотреться на какую-нибудь из них. Рабам это строжайше запрещено. Если кто-либо поймает вожделенный взгляд раба в сторону карклунской женщины, то несчастного жестоко накажут. Могут даже выколоть один глаз. Вон, посмотри на того малого, что слева от тебя в соседнем ряду. Да-да, на того одноглазого бедолагу. Этого глупца в прошлом году угораздило уставиться на супругу самого Врынура.

– Ну, а что будет, если карклунская женщина, переспит с рабом, или родит от него ребёнка?

– Ой, Квалуг, я даже не знаю. Такого, насколько мне известно, ещё никогда не было на Карклуне. Я думаю, что дело в том, что презрение к нам, животным, у карклунцев в крови, и не одна карклунская женщина не опустится до того, чтобы спать со свиньёй, червём или обезьяной, а ведь именно такими они нас и воспринимают.

Глава 2

В эту ночь Тиму спалось гораздо лучше, чем в предыдущую, несмотря на жутко неудобную для сна, сгорбленную, коленопреклонённую позу. То ли дала о себе знать крайняя усталость, то ли сломанное ребро болело поменьше, то ли он уже начал привыкать… Правда, сновидения были тяжёлыми. Тиму снились самуры. Тиму снилось, будто бы он пребывает в самуре, где его подвергают ужасающим пыткам. Проснувшись, он подумал, что если он сообщит о своих сновидениях Ширшу, то тот наверняка скажет: «Ну вот, Квалуг, тебе и сон в руку!», и засмеётся своим злодейским смехом.

Побудка. «Профилактические» побои бичами. Кормёжка отвратительными, но питательными тараканьими помоями. «Дарба!» – заорал Дордон и принялся колотить в свой барабан. Рабы заработали вёслами.

– Мне велено было подучить тебя карклунскому языку, – сказал Тиму Ширш, – и сегодня я этим займусь с тобою. Готов?

– С удовольствием! – ответил Тим по флинийски.

– Как хорошо, что они не знают флинийского! Пойми они сказанное тобою, нам обоим бы не поздоровилось, ведь они страшно озабочены тем, чтобы мы, ни при каких условиях, не получали никакого удовольствия. Они заинтересованы как раз в прямо противоположном.

– Но ведь ты же частенько смеешься, Ширш. А смех, как известно, одно из проявлений удовольствия, радости. Кстати, я заметил, что не один из сотен невольников на этой галере, кроме тебя, никогда не смеялся, даже не улыбался. А ты один смеёшься, и тебя никто за это не наказывает.

– Видишь ли, они не считают мой смех проявлением радости. Они считают его проявлением безумия. Они считают меня безумным.

– А ты не безумен?

– И да, и нет. И нет, и да, мой друг, – загадочно ответил Ширш, и снова разразился своим идиотским жутковатым смехом.

– Может быть, мы начнём урок? – прервал его Тим.

– Ах, да. Конечно, – ответил Ширш, тут же успокоившись.

– Дордон кричит то «ароб!», то «дарба!». Что означают эти слова?

– «Дарба» означает «вперёд!», а «ароб» – «стой!», в смысле «суши вёсла!».

– А как по карклунски «море»?

– Море? «Омун».

– А как по карклунски «любовь»? Есть ли в языке этих изуверов такое слово?

– Любовь по карклунски – «алойя».

– Надо же, звучит довольно красиво. Ну а теперь, учитель, бери бразды правления в свои руки. Веди урок.

– Любовь – «алойя», а страдание – «уандор». Хорошо запомни это слово, Квалуг, – ведь это наша с тобой судьба.

– Давай дальше.

– Сейчас я тебя познакомлю с нашими соседями. Вот этого, что прямо перед тобой, – Ширш кивнул в сторону истерзанной спины впереди сидящего гребца, – зовут Хрыщ, – «свинья». А этого, – Ширш показал на его соседа, – Урдам – «таракан». Вон того – Пфля, – «слизняк»; того, что справа от него – Клюп, – «мокрица»; следующего – Рорбан, – «собака»; самого крайнего, сидящего у борта, зовут – Шьяс, – «гадюка».