Алексей Фомичев - Меньшее зло Страница 76

Сантон поморщился — подобных загадок он не любил. Во всем нужны ясность и понимание. А здесь явно скрыта какая-то тайна. Возможно, очень важная и существенная. Но кто поможет ее разгадать? Уж явно не три обгоревших трупа.

Эх, был бы на месте Адониса опытный оперативник, он бы сумел проследить за датлайцами. Кто знает, может, они вывели бы его на резидента. Это была бы большая удача. Была бы...

Опять догадки и версии. А результата нет...

Владелец балагана, старый пройдоха и неплохой по местным меркам артист Сэмюель Натаран, на следующий день отправил одного из своих людей в город с запиской. Велел ехать быстро, передать послание лично в руки указанному человеку и тотчас возвращаться обратно.

Посланник — шустрый малый лет семнадцати — приказ хозяина исполнил в точности. И в срок. Но в дороге не удержался, сунул нос в записку. К великому его разочарованию, текст записки был на саксонском языке. А он знал, да и то не очень, только францисканский.

Так что содержание записки узнать не удалось. А жаль. Можно было заработать несколько монет, пересказав суть послания заинтересованным людям, что завербовали парня еще несколько месяцев назад. Теперь вознаграждения не видать как своих ушей.

А в записке не было ничего особенного. Несколько строк.

«Лично стал свидетелем страшной схватки между двумя группами незнакомцев. Они метали молнии и сильно грохотали. Их оружие — подарок дьявола! Победители захватили с собой тела побежденных и быстро уехали. Стража прибыла на место боя через два часа. Никого не подпускали, ждали кого-то из столицы. Я сумел подобрать несколько кусков железа странной формы. Передам лично в руки при встрече. А также все, что смогу узнать...»

Записка предназначалась Этьеру, личному поверенному в тайных делах короля Саксонии Петера Барбароссы. Тот, выполняя приказ своего повелителя, все еще искал подходы к пришельцам. На свою беду...

5

Вместо отведенных двух часов на разведку мы потратили все три. У этого небольшого с виду города оказалась огромная сеть подземных коммуникаций. В которой черт сломит не только ногу, но и шею.

Первый подземный этаж, второй, третий. Потом обнаружился и четвертый. По размерам превосходивший все предыдущие. Туда даже не полезли, понимая, что можем элементарно заплутать.

Мы проверили южную часть города, потом восточную. А затем и западную. И везде замечали датлайцев. Пехотные подразделения, технику, транспортные машины боевого обеспечения ближнего тыла. И даже полевую ремонтную мастерскую. Вынырнув в очередной раз, едва не нарвались на ремонтников, что-то чинивших в ходовой части танка.

Явно датлайцы собирались уходить из города. Взлетали боты с пехотой, уходили танки и самоходные установки, осторожно взмывали в воздух транспорты с ранеными.

Грохот боя стих, только редкие разрывы снарядов еще напоминали о недавнем сражении. Видимо, противники потеряли соприкосновение и теперь держали друг друга на расстоянии беспокоящим огнем и средствами маскировки. Тяжелый густой дым витал над северо-западной частью города.

Видя, что враг уходит, мы осмелели и начали шастать по домам более нагло. И нарвались на тыловое охранение датлайской части. Пять солдат занимали коридор и одно помещение первого этажа последнего на южной окраине здания.

Мы выскочили из подвала, увидели противника буквально в пяти метрах и едва успели отпрянуть назад. Вслед нам полетели пули. Потом граната. Вступать в бой на изначально невыгодных условиях мы не стали и поспешно отошли. Вышли наверх в другом доме. И со стороны наблюдали за суетой, поднятой нашим появлением.

Через десять минут наблюдения Антон изрек:

– А они и не собираются уходить все. Оставляют прикрытие.

– Значит, город их. И если мы сейчас попробуем связаться с нашими, в смысле с равитанцами, то нас засекут и накроют.

Безрадостный вывод Марка, увы, оказался верным. Датлай оставил за собой южную часть города.

Весь запас времени мы потратили, чтобы найти приемлемый вариант выхода. В конце концов отыскали отдаленный дом на востоке города. Он стоял в окружении целого сада плодовых деревьев. На первый взгляд это были прозаические яблоки. Только слишком большие и очень темные...

К нашему возвращению Утреван был без сознания. Мы доложили о результатах сержанту. Тот с минуту молчал, глядя на капитана, потом приказал:

– Берите его. Осторожно. Шевалган, наши точно ушли?

– Думаю, да, — ответил я. — Если датлайцы спокойно отводят главные силы, значит, наших здесь нет.

Сержант сердито засопел, нехотя кивнул и повторил:

– Уходим.

... Через пять часов, когда мы отошли от города километров на пятнадцать — двадцать, Блантек решил вызвать штаб батальона. Он настраивал радиостанцию на нужную волну, когда я подошел к нему.

– Сержант, ты хочешь выйти в эфир?

– Да. Капитан вот-вот умрет. Да и нам здесь делать нечего.

– До наших как минимум шестьсот километров. А то и больше. Нашлемная радиостанция берет на три-четыре сотни кэмэ. Капитанская брала больше, но она сломана.

– Я знаю. Ты к чему клонишь?

– К тому, что если штаб сигнал может и не расслышать, то датлайцы точно обнаружат выход в эфир. И накроют нас.

– Не факт.

– Что? — изумился я. — Ты всерьез думаешь, что они не слушают наши частоты? Расшифровать, допускаю, и не смогут, но обнаружить — как пить дать.

– Как? — не понял Блантек выражения.

– Гарантированно.

Сержант надавил на кнопку и злобно бросил:

– Что ты хочешь сказать, солдат? Что нам надо сидеть и ждать, пока капитан не умрет и мы не подохнем от голода?! Ты этого хочешь?

Нервы у сержанта явно были на пределе. Гибель роты, тяжелое ранение командира, да еще незавидное положение, в какое мы угодили. К тому же он один среди наемников, которые в любой момент могут выйти из-под контроля. Тут невольно сорвешься.

Но спорить, а тем более ругаться с ним я не хотел. Толку от этого никакого, а до столкновения недалеко. Но и допускать, чтобы мы по его дурости или злости попали под огонь, тоже нельзя.

Я глянул назад. Четверо наемников сидят рядом с самодельными носилками с капитаном. Марк чуть в стороне от них, под деревом. Вроде как осматривает гранатомет, на самом деле сторожит наемников, чтобы они не влезли в наш разговор. Антон стоит рядом с нами. Если вдруг Блантек решит сглупить, мы его... успокоим.

– Я хочу, чтобы ты не порол горячку. И не совершал ошибок. Капитану не будет легче от того, что мы поляжем вместе с ним.

Блантек аж побледнел. Поднял голову, сверкнул газами и звенящим от напряжения голосом проговорил:

– Что ты себе позволяешь, Шевалган! Кто ты такой, чтобы ставить под сомнение решения командования?! Неповиновение приказам?