Михаил Ахманов - Дальше самых далеких звезд Страница 9

– Этот Охотник с Земли, сьон Хранитель… Есть кое-какие данные. Желаете ознакомиться?

Сеймур Тья кивнул и увеличил изображение. Джангер превратился из лилипута в карлика, парящего на фоне темных панелей стены.

– Потомственный Свободный Охотник Калеб, сын Рагнара, внук Херлуфа, правнук Ольгерда, сына Хакона и так далее… Почти сорок поколений, и все – Охотники, – сказал Джангер. – Хорошая наследственность.

– У него скандинавские корни?

– Скандинавские? – На лице секретаря отразилось недоумение. – Что это значит, сьон Хранитель?

– На Земле есть полуостров в северных широтах, населенный в древности особым народом, – пояснил Сеймур Тья. – Скандинавы, мужчины со светлыми волосами, сильные и очень воинственные… Традиционные занятия – морской промысел и грабежи южных соседей. Сейчас об этом племени давно забыли, но среди названных вами имен встречаются скандинавские.

– Желаете, чтобы я подробнее исследовал их этимологию? – спросил Джангер Тали.

– Нет, друг мой. Меня больше интересует, где находится этот Калеб и что делает сейчас. Возможно, у него контракт?

– Был контракт на Сервантесе, где он отстреливал крыс в какой-то пустыне… – Джангер покосился на невидимый Хранителю экран. Похоже, он снова пребывал в недоумении. – Простите, сьон Хранитель… Разве Охотники уничтожают крыс? Маленькие милые зверьки… Кому они мешают?

На Авалоне водились крысы, но не завезенные с Земли и Офира, а несколько эндемических видов. Пушистые твари размером с ладонь, обитавшие в лесных зонах, питались медом, орехами, дикорастущими злаками и никому не причиняли беспокойства. Когда-то авалл ‘ тагрим держали их в домах для развлечения ребятишек.

Хранитель вздохнул. Джангер Тали прожил на свете всего лишь двадцать восемь лет, он отлично разбирался в методах информационного поиска и технике межзвездной связи, но в остальном был не очень подготовлен для ответственной работы секретаря. Однако его отличали исполнительность, преданность делу и желание учиться. Весьма ценные качества, по мнению Сеймура Тья.

– Это другие крысы, Джангер, хищные и гораздо крупнее, чем обитают на Авалоне, – произнес он. – Сервантес – девственный мир… Вы видели мамонта в зале рядом с моим кабинетом?

– Конечно, сьон. Огромное животное! Четыре бивня, рога и хобот толще моей шеи… А ноги! Какие ноги!

– Мамонт тоже с Сервантеса. Крысы охотятся на таких гигантов, а заодно на людей, домашний скот, на все, что движется. – Хранитель задумался на миг. – Пожалуй, стоит заказать чучела десятка крыс и расставить вокруг мамонта… В назидание молодым невеждам.

Покраснев, секретарь промолвил:

– Клянусь Великими Галактиками, сьон! В ближайшее время я изучу фауну Сервантеса!

– Заодно и флору, а также историю колонизации планеты. Ее заселили люди с Земли, но много позже, чем Авалон. – Сеймур Тья откинулся в кресле и поднял взгляд к массивным потолочным балкам. – Но вернемся к нашему Охотнику. Где он сейчас? На Сервантесе?

– Нет, сьон, на Опеншо.

– Опеншо? – Теперь Хранителю настал черед удивляться – в его бездонной памяти не было сведений об этом мире. – Опеншо… Что за Опеншо?.. – проворчал он и потянулся к пульту. Вверху, закрыв балки потолка, вспыхнуло бирюзовое окно Информария. Минуту-другую Сеймур Тья всматривался в строки на экране, затем довольно кивнул и молвил: – Мелкая планетка в Галактике Пяти Спиралей… далеко от нас… о такой и не вспомнишь… Что ему там надо?

– Информация отсутствует, – отозвался ночной секретарь. – Может быть, заглянул туда случайно. Тихий безопасный мирок… Что там делать Охотнику?

Охотники – непоседливый народ, подумал Хранитель, а вслух произнес:

– Свяжитесь с ним, Джангер. Скажите, что ему предлагается участие в дальней экспедиции по контракту с Авалонскими Архивами. Плата будет щедрой.

– Насколько щедрой, сьон?

– Ну, на десять-пятнадцать лет он может забыть о крысах с Сервантеса и о Сервантесе тоже. Пусть вылетает на Авалон. Пусть летит первым классом на лайнере Транспортного Союза. Дорогу мы тоже оплатим. И вот что…

– Да, сьон?

– Если он будет колебаться, пообещайте дополнительные льготы. Что-нибудь редкое, необычное… такое, чем в силах одарить лишь Архивы.

– Боюсь, я не совсем понимаю, сьон Хранитель, – сказал Джангер Тали, поразмыслив. – Чучело мамонта?.. Или изваяние женщины без рук и головы, но с крыльями, которое нам недавно доставили с Земли?..

Сеймур Тья не смог сдержать усмешки.

– Думаю, это не подойдет. Зачем ему мамонт, зачем изваяние? К тому же мы не дарим предметов из коллекций Архивов. Запомните, друг мой: что попало в наши хранилища, в них и останется во веки веков. Но вы можете пообещать ему гражданство Авалона.

– Но мы не принимаем иммигрантов! Наши власти запрещают…

– Власти сделают то, что рекомендуют Архивы, – строгим тоном произнес Хранитель. – Да, Джангер, пообещайте ему авалонское гражданство и все положенные льготы: земля, усадьба, избирательное право и биореверсия. Думаю, это сработает… – Сделав паузу, он пробормотал: – Мне нужен этот человек, и я его заполучу. Заполучу! Цена значения не имеет.

Сеймур Тья прервал связь с ночным секретарем, взмахнул рукой, и на экране Информария зажглось: «Потомственный Охотник Калеб, сын Рагнара, внук Херлуфа, правнук Ольгерда, сына Хакона…» «Хороший сюрприз Монастырям!» – мелькнула мысль. Пару минут он смотрел на строчку символов, размышляя, справится ли сын Рагнара и внук Херлуфа с адептом высшего посвящения. Ходили жутковатые слухи, что священник-экзорцист может убить человека с двадцати шагов, спровоцировав остановку сердца или разрыв питающих мозг артерий… С другой стороны, про Охотников первого десятка тоже рассказывали немало чудес и небылиц. Любопытно бы взглянуть на их поединок, подумал Сеймур Тья. Но эту мысль вытеснила другая: экспедиция далекая, опасная, и лучше, если конфликтов не будет.

Внезапно он ощутил усталость. Покинув уютное кресло, Хранитель вышел из кабинета, бросил взгляд на огромного мамонта, миновал галерею с зеркалами, полюбовался на колонны святилища авалл ‘ тагрим и пересек зал с доисторической обсерваторией. Затем поднялся на лифте к третьему наземному ярусу, где находились камеры релаксации.

Глава 3

Священник

Брат Хакко играл с легким пластмассовым шариком. Мелькнув над сеткой, натянутой поперек стола, шарик отскакивал от упругой поверхности столешницы и попадал в силовое поле. Управлявший им автомат был запрограммирован так, чтобы отражать шарик с различной скоростью и силой и посылать в разных направлениях, иногда совсем неожиданных для человека-партнера. Приходилось побегать, чтобы шарик не коснулся пола – это считалось проигрышем. Обычно режим игры для начинающих выставляли на минимальный уровень, но брат Хакко мог соревноваться с автоматическим устройством в самом сложном варианте тактики, предусмотренном программой.

Вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад… Шарик стремительно мелькал в воздухе, ударялся о столешницу и прыгал вверх. Летала ракетка в руках брата Хакко, то в левой, то в правой; перебрасывая ее, наклоняясь, приседая, подпрыгивая, он молниеносно отражал легкий белый шарик. Его противник-автомат в ракетке не нуждался; его видеодатчики вращались на высоком стержне, следили за человеком, а поле, заменяющее руки, посылало шарик туда, где достать его всего труднее.

Когда-то на Земле, в далеком, очень далеком прошлом, игра называлась теннисом, настольным теннисом, но это название было давно забыто. Никто не помнил, на какой планете придумали эту игру, в какие миры ее увезли колонисты, каких иноплеменников научили держать ракетку и бить по шарику, в какие галактики отправились потом эти люди, бывшие земляне, бывшие жители Офира, Гендерсона, Планеты Башен, Зеленой Двери. Память о том исчезла, и о самой игре забыли – разве что в Архивах, собиравших всякую всячину, могла сохраниться древняя видеозапись.

Пинг-понг, пинг-понг, пинг-понг!.. Шарик стучал, летая туда и обратно, туда и обратно. Человек, отражавший удары, двигался плавно, но с неуловимой глазом быстротой. Он был невысок и худощав, как все уроженцы Полярной; тонкие губы, впалые щеки, крупный рот, темный ежик волос и узкое лицо, которому не помешала бы биопластика или генетическая реконструкция. Не уродливый и не красивый, просто лишенный ярких индивидуальных черт, того, что может вызвать неприязнь или симпатию, не говоря уж о более сильных чувствах, о ненависти или любви. Заурядные черты, незапоминающееся лицо… Но его глаза пугали: в тот миг, когда он резко бил по шарику, черная радужка расплывалась, зрачок становился огромным, тьма заполняла всю поверхность глазного яблока. Не глаза, а пара обсидиановых кристаллов…

Возможно, в Архивах были не только записи, но даже название этой игры и других забытых развлечений, изобретенных в давние годы на сотнях, тысячах обитаемых планет. В прошлом таились богатства, не нужные Миру Галактик, игры с шариком, обручем, мячом, с кеглями, клюшками, битами, игры на ледяной арене, на поле с травой или в бассейне, игры с фигурками, которые передвигали по доске, с кубиками, костями и разрисованными кусочками картона. Их описания хранились в Архивах, но играть самому и смотреть видеозапись – такие же разные вещи, как живое искусство и память о нем. Архивы помнили, Монастыри знали, умели и обращали знание к собственной пользе.