Амброзия - Дикий Носок Страница 11

«У него душа болит,» – пафосно пояснил второй мужик.

«Нина, давай успокоим товарища. Принеси-ка чемоданчик,» – скомандовал фельдшер.

Минут через пятнадцать клиент затих и сел на травке. Осмысленности в его взгляде было не больше, чем у стухшей селедки, но и суицидных порывов не наблюдалось.

«Где товарищ живет?» – спросил Николай Петрович у Василия. – «Ну надо же, опять этот дом. Грузитесь, подкинем.»

«Вот еще,» – недовольно бурчал Костик. – «Может этим алкашам еще цветомузыку включить? У нас, вон, следующий вызов. Семейный мордобой. Менты вызвали.»

«Ничего успеем. Это совсем рядом,» – примирительно заметил Николай Петрович. Больше всего обрадовался почему-то Василий: «Вот и хорошо, вот и славненько. А то я уже совсем испугался. Спасибочки Вам, товарищ доктор. Чтобы Вас жена дома не пилила. А Вам, девушка, мужа хорошего.»

Нина прыснула в кулак, Николай с силой захлопнул дверь за высадившимися пассажирами, Костик аккуратно выруливал с хорошо знакомого двора, усыпанного подавленными гвоздиками.

«Этот дом, как Бермудский треугольник,» – заметил Николай. – «Целый день вокруг кружим, выбраться не можем.»

«Какая у него улыбка красивая,» – неожиданно заметила Нина. – «И добрая. Сразу видно милый, интеллигентный человек. Такой подлянки не сделает и ложки делить не будет.» Опять вспомнился не к ночи будь упомянутым бывший муж.

«Почему я раньше не обращала на него внимания?» – присматривалась к напарнику девушка, точно видела его впервые. – «Он ведь не женат. И кажется, никогда не был. Вот же я лохушка! Не накрашена даже. И у волос корни давно отросли.»

Не переставая мысленно ругать себя, Нина предложила: «Может быть перекусим, пока едем? У меня сегодня пирожки домашние с яблоками. Попробуете?»

«С удовольствием.»

Глава 3.

Анастасия Рокотянская не высовывала нос из дома третий день. С тех самых пор, как принеслась домой с неожиданно свалившейся на нее красой, так и не отважилась больше выйти на улицу.

Злые! Какие же они все злые! Нет бы порадоваться, так нет, вылили на нее ушат помоев. У Анастасии все еще щекотало в животе при воспоминании о том, как обмирая от смешанного чувства ужаса и восторга, она впервые отняла от груди сложенные руки, шагая по улице, и выставила обтянутые розовой маечкой груди напоказ. Но злые и жестокие люди как всегда все испортили.

«Тьфу, бесстыжая!» – первыми прокомментировали ее дефиле две гнутые бабки, ковылявшие с палками по своим бабским делам, то ли в собес, то ли на почту за пенсией. – «Ни стыда, ни совести. Идет, трясет, точно корова выменем. Хоть бы лифчик надела. Ой, что творится, что творится!»

Бабкины причитания Настю скорее насмешили. Общеизвестно, если старухи говорят, что плохо, значит на самом деле – круто. Что они вообще понимают в жизни?

Потом ее внешний вид заценили две молодые мамашки, пасшие своих чад в песочнице: «Вот ведь корова! Ей бы килограмм десять скинуть, тогда была бы ничего. Я родила, и то худее. А эта словно роту младенцев выкормила.» Тем не менее злорадные молодухи не сводили с Насти завистливых глаз, пока она проходила мимо. Она независимо задрала голову. Очень хотелось сказать им какую-нибудь хитроумную гадость в ответ. Да сразу не сообразила, а потом поздно было.

Но хуже всех были азеры, что торговали арбузами. Эти пялились во все глаза, ничуть не смущаясь, скалились, шарили по ней масляными глазками, причмокивали и подмигивали. Настя почувствовала себя гадко и мерзко, будто оплеванная, слезы сами собой навернулись на глаза. Она скукожилась, прикрыла локтями красу как сумела и бросилась домой практически бегом. Там закуталась в старую безразмерную футболку и безвылазно осела на диване. Раисе Петровне соврала, что приболела. Та не поверила, конечно, но не возражала. Настя частенько выходила вместо нее, когда та хотела уехать на дачу на все выходные.

С матерью Настя поцапалась сегодня с самого утра. Почему не идет на работу?

Сколько Настя себя помнила, с матерью они лаялись всегда. Точнее, мать лаяла на нее, будто собака Баскервилей, а она вяло отбрехивалась. Талдычила вечно: учись, да учись, а то в институт не поступишь, хорошую работу не найдешь, замуж удачно не выйдешь (на дуре без образования, мол, ни один приличный мужчина не женится). По настоянию матери Настя пошла в десятый класс и маялась в школе лишние два года.

Учеба наводила на нее такую тоску, что плакать хотелось. А от мысли, что потом еще и в институте, может быть, 5 лет учиться, хотелось застрелиться. Ближе к концу 11-го класса даже матери стало ясно, что высшее образование дочке не по зубам. Но она не унималась. Не институт, так колледж. Но учиться надо обязательно. Кому надо? Зачем? Далась ей эта учеба? Какие от нее преимущества? Вот мать – закончила медицинское училище. Работает медицинской сестрой в детской поликлинике и всю жизнь копейки считает. Зачем парить мозги столько лет, если денег от этого больше не станет?

Окончив школу, Анастасия почувствовала себя, наконец, свободной. И взбунтовалась. Учиться дальше отказалась наотрез. Сразу после выпускного устроилась в сетевой супермаркет и зажила по-человечески: работа, зарплата, взрослая свободная жизнь. Рюмочная была ее вторым местом работы, пусть непритязательным, но вполне себе доходным. Мать поорала и успокоилась, лишь иногда взрываясь по пустякам. Отцу и вовсе было все равно.

Анастасия и сама не понимала, что с ней происходит. Казалось бы, самая ее заветная, несбыточная мечта сбылась. Да с такой грудью она же будет первой красоткой на районе. Что там на районе? Она такого мужика теперь захомутать может, что девки от зависти лопнут. А сама, между тем, третий день протирает попой диван, поедая овсяное печенье, запивая его сладкой газировкой из баночки с надписью «Амброзия» и бесцельно пялясь в телевизор. Сколько можно! Пусть все ею восхищаются! Настя решительно смяла пустую банку и, оставив на диване кучу крошек (мать снова будет орать), пошла одеваться. Она всем им покажет!

***

«Куприянова Людмила Марковна?» – рявкнула трубка домофона. – «Доставка. Какой этаж?»

Грубый голос сказал и что-то еще, но она не расслышала. Сердце ёкнуло и ушло в пятки в предчувствии недоброго. Два давешних работяги ввалились в дверь, и пока один из них задержался на минутку в прихожей, суя под нос Людмиле какие-то бумаги, второй по-хозяйски проследовал в ванную комнату.

«Вы меня слышите? Гражданка Куприянова?» – привлек к